Череп в небесах - Ник Перумов

Я с трудом подавил горькую усмешку. Аристократия. Ну да, конечно, там были люди, способные стреляться из-за урона чести, – прекрасная черта, но как быть, если твоё дело нельзя переложить ни на чьи другие плечи?

– Нам надо любой ценой захватить Дариану и добиться, чтобы на Новом Крыму капитулировали бы не добровольцы, а Федерация! – решительно сказал я. – Только тогда мы можем избежать гибельного раскола.

– Я с тобой совершенно согласен, – кивнул Валленштейн. – Все мои спецы по электронному перехвату и дешифровке работают круглосуточно. У нас есть и сочувствующие в армейском отделе радиоразведки. Мы обязательно выясним…

– Вот только Дариана может сперва пустить в ход Тучу, – обречённо проговорил я. – Я сообщал об этом.

– К сожалению, – сухо отозвался Валленштейн, – эта часть твоего сообщения была признана совершенно недостоверной.

– Как?! Господин оберст-лейтенант, и вы тоже…

– Успокойся, Руслан. Нет, я не «тоже». Я, например, вижу замысел такой операции: на Новый Крым заманивается как можно больше имперских войск, после чего выпускается Туча. Возможно, Дариана имеет некоторую власть над ней и способна удержать монстров от уничтожения определённых… групп людей, представляющих интерес для Дарк. Исходя из этого, мы должны быть готовы уничтожить эту Тучу.

– Как на Иволге?

– Думаю, что мы успели кое-чему научиться, – глаза Валленштейна блеснули. – Новые комбинезоны существенно хуже поддаются химическо-коррозийной атаке. У нас новые средства поражения. Полагаю, Туча поломает о нас зубы.

– Я пришёл с двумя бойцами-добровольцами, – сказал я. – Надеюсь, что они будут отпущены целыми и невредимыми…

– Само собой, как только дадут слово не поворачивать оружие против имперских Вооружённых сил, – кивнул Валленштейн.

Я крайне сомневался, что Костя или Инга способны дать такое обещание, но пока что спорить не стал.

– Я понимаю, Руслан, что ты ещё очень многое можешь мне рассказать. Как оборачивалась ситуация на Новом Крыму, как… впрочем, сейчас это уже не слишком важно. Тебе нет смысла рисковать и возвращаться за линию фронта. Поверь, тебе более чем повезло, что ты уцелел во время последней артиллерийской подготовки. Командование корпуса располагает более чем двойным, против штата, комплектом тяжёлых средств.

– Там погибают мои соотечественники, – тяжело проговорил я. – Карательные операции во Владисибирске, чему я сам был свидетелем, не оставляют им выбора. Лучше умереть сражаясь, чем ждать, пока тебе приставят ствол к затылку и нажмут на спуск. Или отправят на Сваарг. Надо любой ценой добиться прекращения имперского наступления. Переговоры с теми же добровольцами, какие ещё живы, ни к чему не приведут. Французы тоже настроены решительно. Прекратить это кровопролитие может только захват Дарианы Дарк.

Валленштейн помолчал. Гордость офицера-аристократа, представителя «стержневой нации», боролась в нём со здравым смыслом.

– Да, конечно, – наконец проговорил он. – Я понимаю. Единство Империи для меня… значит очень много, но не является фетишем, целью, оправдывающей какие угодно средства. Я понимаю, что ты имеешь в виду, Руслан. Убедить командование корпуса прекратить наступление можно, только пообещав ему, что взамен мы доставим в штаб саму Дариану, живую, здоровую и полностью готовую к употреблению.

– Едва ли командование корпуса удовлетворится одними нашими обещаниями.

– Справедливо. Поэтому надо не просто «пообещать», а убедить, показав, что нам известна её лёжка. Я… считаю, что можно несколько… приукрасить истинное положение вещей, – Валленштейн досадливо потёр подбородок. – Но лишь после того, как у нас появится хотя бы одна зацепка. А до этого…

– А до этого мои сородичи будут умирать под имперскими залпами.

Валленштейн отвёл взгляд.

– Руслан, пойми, я сделал всё, что в моих силах.

– Я понимаю. Но понимание уже никого не волнует. Могу ли я чем-то помочь?

– Можешь присоединиться к шарфюреру Паттерс, она у нас возглавляет команду, работающую прямо отсюда.

Я покачал головой.

– Едва ли смогу оказаться чем-то полезен: никогда не занимался криптографией.

– Ничего, ничего, нам сейчас все нужны, – неопределённо ответил Валленштейн, протягивая мне руку. – Насчёт тех двоих не волнуйся. «Танненберг» не воюет с детьми, и никакие тайные полиции и контрразведки меня в этом не поколеблют. За твоими вещами, Рус, формой, документами и всем прочим я немедленно пошлю. Ну и, разумеется, для вышестоящих проверяющих должен быть полный ажур с твоей командировкой, во всяком случае, с возвращением из неё. Этим я тоже займусь, а ты дождись, пожалуйста, здесь. Разрешаю ненадолго отвлечь одну старшую шифровалыцицу для приватной беседы, – и он улыбнулся.

– Господин лейтенант! – заулыбалась мне Гилви. Так хорошо и так тепло, как… как мне когда-то улыбалась Далька, в самом начале нашего с ней романа.

– Вольно, шарфюрер. И – без чинов.

Гилви продолжала улыбаться.

– Ну, – неопределённо начал я, – и как ты тут? Всё это время?..

– Плохо, – неожиданно пожаловалась она. – Потому что без тебя, Рус.

Я чуть не поперхнулся. Девушки-операторы изо всех сих делали вид, что ничего не замечают.

– Мне кажется… такие разговоры…

– Ты прав, надо вести не в этом месте, – и Гилви, вцепившись мне в рукав, потащила за собой в отгороженный стойкой вычислительных блоков закуток у задней стенки трейлера.

– Я по тебе очень, очень, очень скучала, – едва шевеля губами, прошептала она, вставая вплотную, так, что я чувствовал её упругую грудь. – А ты по мне?

– Ну, ещё бы, – соврал я. – Как вспомню тебя в тех чулочках…

Гилви хихикнула, но улыбка мигом истаяла.

– Только потому и вспоминал?

– А разве такое зрелище забудешь?

– Ну, тогда-то ты только и знал, что за книжкой прятаться… – она погрозила мне пальцем.

– Гил, да ладно тебе… Скажи лучше, как ты здесь?

– Как я здесь… – она опустила глаза и вздохнула. – Да как обычно, Рус. Работала, как лошадь. Вот, шарфюрера дали.

– А как ты оказалась в «Танненберге»?

И тут я подумал, что этот вопрос мне следовало задать ей давным-давно. Ещё тогда, на Омеге-восемь. Гилви носила в петлице две молниеобразные руны. Эту эмблему оставило себе только одно имперское ведомство, Gehaime Staatspolizei, занимавшееся порой совершенно неожиданными делами. Гилви, собственно говоря, совершенно не должна была трудиться какой-то там шифровалыцицей в штабе полка, пусть даже его традиции восходят к Waffen-SS.

Гилви Паттерс была единственной шифровальщицей, кто носил чёрную форму.

– Да очень просто, сама подала рапорт, меня и прикомандировали, как особо отличившуюся, – легко ответила девушка. – В кадрах Gehaime я осталась. А тут числюсь в служебной командировке.