Песец подкрался незамеченным - Михаил Михеев

Спутников, правда, в тот момент поблизости не оказалось, а при работе с дальней дистанции, как сейчас, со спутника, висящего над экватором, неизбежна погрешность, однако сигнал был четким, аппаратура спутника достаточно чувствительной и местоположение девушки определялось с точностью до полутора метров. Ковалев мог поздравить себя с грамотным использованием дедуктивного метода и стройностью логических построений, достойной ученого или шизофреника. Ну и выругать самого себя, опять же, за то, что не подвесил геостационарные спутники.

Но, в принципе, определив местонахождение дочери, Ковалев не слишком заволновался — возможно, из-за того, что никогда за дочкой не приглядывал и как члена семьи ее пока что не очень воспринимал, а скорее всего, из-за врожденного цинизма. Проще сказать, подошел по принципу "нагуляется — вернется", и выбросил проблему из головы. В самом-то деле, не дитя малое — в ее возрасте за Ковалевым уже были и драки, и приводы в милицию, и еще много всего. И ничего — вырос вполне нормальным. Адмирал считал, что в детстве стоит перебеситься — меньше проблем будет потом, во взрослой жизни. Так что пускай девочка оторвется малость, на том же концерте, тем более что и ее местоположение, и физическое состояние постоянно отслеживаются. Ну а когда она перебесится и вернется, дома ее будет ждать любящий отец с ремнем в руках — так, для профилактики дальнейшей дурости.

К концу третьего дня он так уже не считал, на полном серьезе собираясь ехать за дочерью, брать ее за шиворот и волочить домой, презрев все рекомендованные психологами методы воспитания. Именно в этот момент и раздался телефонный звонок.

Трубку Ковалев взял немедленно — звонить по этому телефону могли немногие, в первую очередь члены семьи. У адмирала была нешуточная надежда, что звонит блудная дочь, однако вместо нее в трубке прозвучал незнакомый мужской голос с характерным акцентом, поинтересовавшийся, здесь ли Ковалев, причем даже не по фамилии, а типа "ты, козел, хозяина позови, да!" Ковалев малость ошалел от такого наезда — с подобным обращением он не сталкивался очень давно, еще с лихих девяностых, но тогда многие так лаялись.

Впрочем, адмирал не остался в долгу и с чисто барской вальяжностью спросил, что за дендромутант антропоморфный его спрашивает. На той стороне трубки заткнулись на секунду, а потом выдали грубую и незатейливую (фу, у нынешних уродов криминальных, похоже, напрочь утрачено искусство составления сложнопостроенных многоэтажных конструкций) фразу, смысл которой сводился к тому, что Ковалева не поняли. "Буратино недотесаный" любезно пояснил Ковалев и повесил трубку.

Однако секунду спустя телефон задребезжал вновь, и на этот раз уже другой голос, на чистейшем русском языке и без всякого акцента, произнес:

— Василий Олегович, не вешайте трубку. Ваша дочь у нас, и судьба ее зависит только от вашего поведения.

"Боже, как банально" — подумал Ковалев и, подпустив в голос растерянные и чуть испуганные нотки, ответил:

— Чего вам нужно?

Глава 3

— Нет, это не кавказцы. У них акцент совсем другой, а так обычно рассказывают скверные анекдоты про них.

Вердикт эксперта, в данном случае штурмана Синицына, был воспринят Ковалевым с должной степенью уважения и доверия. И в самом деле, почему бы и не доверять человеку, который с этими самыми кавказцами общался очень плотно и не одного лично отправил на тот свет. Правда, все это были сепаратисты-террористы, но от рода занятий, как говорится, национальность не меняется, равно как и цвет их потрохов.

Олаф, еще один супер, примчавшийся по вызову вместе с Птахом (а именно таково было прозвище Синицына "среди своих" — что поделать, производная от фамилии), сидел в кресле и со своим обычным спокойствием наблюдал за происходящим. Вот ведь идеальный боевик — интересуется только и исключительно тем, что надо для дела, никаких умствований. Получил приказ, пошел и нарезал всех на кусочки, без лишних раздумий и эмоций. Именно за это Ковалев его и ценил, и именно поэтому не собирался продвигать на руководящие посты — Олаф, как он считал, был вполне на своем месте. Это на непоседливого и умного Синицына у адмирала были серьезные планы, а Олафу он рискнул бы доверить командование, максимум, ротой. Впрочем, у каждого свои достоинства и свои недостатки.

Вообще, интересная фигура этот Олаф. Внешне — образец викинга из старых скандинавских саг, такой же светловолосый и могучий, ростом почти на голову выше тоже отнюдь не маленького Ковалева. От этого сходства и прозвище свое получил, кстати. Даже бороду носит, подобно викингам, только очень аккуратную — он вообще аккуратист и чистюля. Хотя, конечно, в космосе с бородой не слишком удобно, особенно в скафандре — но ведь носит же, и фиг его переубедишь. Кстати сказать, отпустил он ее уже после того, как его прозвали Олафом, очевидно, чтобы соответствовать новому имени, так-то он Петр Герасимов, лейтенант-десантник в отставке. В отставке после того, как разбился мало не насмерть и, не встреться на его пути адмирал Ковалев, был бы обречен навсегда остаться привязанным к инвалидной коляске.

— Думаю, ничего особенного выдумывать не надо, — продолжал между тем Синицын. — Зачем изобретать велосипед? Подвешиваем над ними бот, обрабатываем их логово станером — и делаем, что хотим. Ну, голова у девочки поболит слегка…

— Станером нельзя, — отозвался Ланцет, четвертый и последний член их импровизированного штаба, примчавшийся на помощь вместе с Синицыным и Олафом и сейчас занятый не столько обсуждением ситуации, сколько ревизией книжных полок адмирала. Ковалев когда-то увлекался историей, и в его собрании было немало интересных трудов, которые Ланцет, вроде бы и не обращающий внимания на происходящее, с большим интересом просматривал. Явно намерен был себе чего-нибудь выпросить, эстет… Вообще, от него и не ожидалось активного участия в обсуждении планов, Ланцет был специалистом, скажем так, несколько иного профиля, однако, несмотря на кажущуюся отрешенность от происходящего, Ланцет все слышал и успевал анализировать. Просто не встревал в разговор профессионалов, пока этого не требовала ситуация.

— Это почему же нельзя? — воинственно обернулся к нему Синицын.

— Да все очень просто, — Ланцет подошел к экрану, провел пальцем по сенсорной поверхности, заставляя передаваемое со спутника изображение особнячка чуть увеличиться и выглядеть под другим углом. — Мы не знаем, из чего сделаны стены этого домишки, с имеющимся в наличии оборудованием этого не определить, а выводить на орбиту серьезный спутник-разведчик мы уже не успеваем. Но, если мне не изменяет склероз, в этих местах многие дома строятся из дерева, а потом обкладываются кирпичом — так и теплее, и дешевле. И очень похоже, что, как и многие вокруг, хозяин этого безвкусного строения поступил так же. Дерево, если ты забыл, заряд станера гасит очень сильно, стало быть, излучение низкой интенсивности они даже не заметят, ну, почувствуют легкий дискомфорт, а стоит добавить мощности, как удар будет усилен скачкообразно. Вспомни характеристики дерева как поглотителя. Забыл? В среднем до трех единиц поглощение почти полное, а дальше структура дерева нарушается и проходит уже абсолютно все. Если девочка в подвале, под бетонной плитой, то ей ничего не грозит, а если в самом доме? Мы ведь даже не можем пока что даже прозондировать строение. Взрослым, скорее всего, ничего не будет, действительно головы поболят, а вот ребенку три-три с половиной единицы в два счета могут мозги просто запечь, как в микроволновке. Станером… Ерунду говоришь. Садитесь, молодой человек, двойка.

Синицын пристыжено сел, даже не пытаясь оспорить мнение профессионала. Ковалев, который сам хотел предложить только что озвученный вариант, почесал затылок:

— Ну, а сам-то что предлагаешь?

— Я бы предложил усыпляющий газ, но у нас его под рукой просто нету. Гнать же бот на базу… Шесть часов туда, столько же обратно — быстрее нашей шаланде не обернуться. Можно, конечно, связаться с ними, пускай высылают свою машину, так половину времени сэкономим, но толку то… Разве что истребитель вышлют.

— Да, истребитель — это выход, — кивнул Синицын, но тут же сам себя одернул. — Четыре с половиной часа, ну четыре, минимум, быстрее ему в ближнем космосе не обернуться, а то разгонится да нарвется на метеор или еще на что. А у нас осталось только два…

— Можно попробовать достать у местных умельцев, — размышлял между тем вслух Ланцет. — У спецслужб обязательно должно быть нечто подобное. Нот это, наверное, потребует еще больше времени, да и качество той дряни, которую можно здесь найти… Да и потом, если у этих мерзавцев есть свой человек в органах, мы спалимся моментально. А он у них есть, можно не сомневаться.