Стальные гробы - Герберт Вернер

Этот «мудрый» план, разработанный в кабинетах офицерами штаба, был порочен по сути и совершенно невыполним. Однако за неимением лучшего капитаны решили его придерживаться.

В 08.10 три подлодки взяли курс на запад в попытке прорваться сквозь плотную противолодочную оборону противника. Как только мы двинулись в этом направлении, эскорты повернули на восток, возвращаясь в порт. Стоял жаркий влажный день – отличное время, чтобы поваляться на пляже. На небе – высокая облачность, дымка тумана стелилась пониже. «Метокс» ничего не показывал. Три напряженных часа мы прошли без происшествий.

11.35. «У-533» просигналила желтым флагом. Тотчас мы запеленговали самолет на дистанции 10 тысяч метров по правому борту. Через 30 минут «У-506» при помощи своего нового акустического прибора дала сигнал к всплытию. Три лодки одновременно вынырнули на поверхность моря, как хорошо надрессированные тюлени. Полным ходом они продолжили движение на запад, оставляя за собой длинные пенистые следы.

13.10. Из-за облачного покрова выскочил «либерейтор» на дистанции три тысячи метров. Погружаться поздно. Сразу же показался красный флаг, и зенитные расчеты трех лодок заняли свои места на палубе. Огромная черная птица снизилась для атаки. Но прежде чем войти в зону досягаемости нашего огня, самолет сделал вираж и стал кружить над нами в высоте.

13.18. В небе появился другой «либерейтор», повторив маневр своего предшественника. Оба самолета кружили над нами на почтительном расстоянии. Я приказал доставить на мостик и в боевую рубку больше боеприпасов. В такой ситуации не могло быть и речи о погружении. Застигнутые врасплох самолетами противника, три подлодки гасили желание «томми» атаковать одиночными залпами. Рокот работавших дизелей подлодок, распространявшийся снизу, дополнялся ревом авиационных двигателей сверху.

13.25. Из облаков вынырнул «сандерлэнд» и присоединился к двум кружившим над нами «либерейторам». Его появление снизило до минимума наши шансы на благоприятный исход развития событий.

13.32. С появлением третьего «либерейтора» образовалась четверка самолетов. Наши шансы упали до нуля. Казалось, что поход, продлившийся всего несколько часов, подошел к преждевременному завершению. Мы ожидали атаки с воздуха, сохраняя в душе всего лишь крупицу той решимости, с которой вышли в поход.

13.40. «Либерейтор» ринулся в атаку. Зенитки трех подлодок ударили одновременно по пилоту, который, казалось, совершал безумие, пикируя в зону сплошного огня. Однако вскоре с противоположной стороны нас атаковал другой «либерейтор», отвлекая на себя часть огня. Мы начали маневрировать зигзагами, стремясь расстроить план атакующих. Один из самолетов, обстрелявших во время пикирования из пулеметов «У-230», сбросил кассету бомб и пронесся с ревом всего лишь в трех метрах от мостика. Последовали четыре взрыва, сопровождавшиеся вздыбившимися фонтанами воды. Один из наших зенитчиков у нижнего орудия стал оседать и рухнул на палубу. Его заменил другой матрос. Через несколько секунд четыре фонтана взметнулись рядом с рубкой «У-506». В это время другой самолет пробивался сквозь нашу огневую завесу.

Мы спустили раненого зенитчика в прочный корпус и доставили на мостик новую порцию боеприпасов. Внезапно «У-506» ушла под воду. Четыре пилота «томми» решили, что наступил благоприятный момент, и начали решающую атаку. Но случилось неожиданное. «У-506» быстро вынырнула на поверхность, и ее расчеты бросились к зениткам. Подлодка резко развернулась влево, уклоняясь от бомб, сброшенных «сандерлэндом». Грохот их взрывов прозвучал среди тугих хлопков нашей зенитки, пулеметной дроби самолетов, шума дизелей и рева авиамоторов. Море пенилось от выхлопных газов и разрывов бомб. Воздух звенел от шрапнели и пуль, отскакивавших от бронированных плит ограждения мостика, «сандерлэнд», выходивший из пике, настиг зенитный огонь. Он вздрогнул и медленно упал в море. После его гибели другие самолеты удалились. Для нас наступил момент позаботиться о своей безопасности. Три подлодки с вращавшимися винтами мгновенно нырнули под воду. Мы еще не достигли безопасной глубины, когда разрывы глубинных бомб показали, что англичане не оставили нас в покое.

На этом заканчивался наш групповой переход через Бискайский залив. Вскоре связь нашей лодки с двумя другими была потеряна. Ни одна из них не вернулась в порт. «У-506» потопили через шесть дней после нашей встречи, а «У-533» погибла 12 неделями позже. Обе лодки стали жертвами воздушных налетов союзников.

Доктор Рехе, еще не оправившийся от испуга и морской болезни, принялся лечить нашего матроса, раненного в верхнюю часть правого бедра. К счастью, пуля не задела кость. Рехе с большим трудом перевязал раненого зенитчика, а когда покончил с этим, потащился к своей койке, сам крайне нуждаясь в помощи.

Сутки преследователи продолжали яростно бомбить нас. За нами охотились так, что чуть не довели нас до безумия. Десятки раз приходилось уходить под воду, когда нам вослед гремели взрывы. И все-таки день за днем целую неделю нам удавалось уходить от преследователей. Когда «У-230» достигла относительно безопасных пространств средней Атлантики, мы вынырнули из океанских глубин, удивляясь своему спасению. Как и прежде, другие подлодки оказались менее счастливыми. За этот же период «У-514» и «У-232» были расколоты 8 июня на части, днем позже потопили «У-435». 12 июля противник уничтожил «У-506» и «У-409», а на следующий день британские самолеты разбомбили «У-607». Все эти подлодки были потеряны в Бискайском заливе, в опасной близости от маршрута нашего движения.

Пройдя акваторию залива за пределы досягаемости базировавшихся на суше бомбардировщиков, мы погружались под воду два-три раза в день, двигаясь большую часть времени в надводном положении. Подлодка была очищена от заплесневевших и подгнивших продуктов, днище выскоблено, и отходы выброшены за борт. Этим мы не могли заниматься в заливе. Были также подготовлены мины для постановки и торпеды для возможных атак. Теперь мы проводили на вахте замечательные деньки и под ярким солнцем загорели до черноты. У команды постепенно восстанавливался аппетит, некоторые мотористы поднимались в рубку попыхтеть трубкой или выкурить сигареты. Единственным из нас, кто не показывался на солнце и даже не вставал со своей койки, был доктор. Рехе лежал на матрасе, мучаясь от морской болезни. Желтый и худой, он неподвижно лежал на узкой койке, ничего не принимая и не требуя. Однако, когда мы совершили регулярное погружение, двигаясь без качки на глубине 60 метров, доктор поднялся со своей кожаной постели, напомнив о своем присутствии на борту подлодки.

«У-230» упорно двигалась к пели. Почти каждый день мы сокращали расстояние до Чесапикского залива приблизительно на 160 миль. Все зависело от степени интенсивности воздушных налетов. Поток радиограмм с подлодок, оказавшихся в беде, не прекращался. Примерно в это время «У-509» сообщила, что получила сильные повреждения во время отражения атаки с воздуха и остро нуждается в запчастях. Больше она ни о чем не сообщала. Радист занимался не только дешифровкой радиограмм бедствия, но также принимал ежедневно коммюнике верховного командования вермахта. Мы были шокированы новостями о быстрой высадке союзников на Сицилии и удручены продолжавшимся отступлением наших войск на Восточном фронте. Мир полыхал в огне, его пламя сильнее всего охватило Германию, где мы его меньше всего ожидали. Наши ВВС, доведенные Герингом до упадка, понесшие большие потери от союзников, не могли помешать самолетам противника разрушать до основания немецкие города. Внезапно мне пришла в голову мысль, что возросшие потери наших подлодок поразительно схожи с поражениями люфтваффе в воздухе. Но, несмотря на бомбежки и разрушения, отступления и поражения, а также на вероятную угрозу нашей собственной гибели, мы не теряли надежды на лучшее. Нам говорили, что война будет выиграна, и мы все еще верили в это.