Аптека Пеля - Вера Вьюга

Монотонный колокол рассыпался сухим звуком. Не пел — хрустел, крошился. Кого созывал и куда оставалось загадкой — вокруг ни души.

— Месье! — протяжно и настойчиво окликал мужской голос. — Месье!

Саня обернулся и оцепенел. Перед ним стояла коляска Евы. Желтая, сморщенная, похожая на подвяленый на солнце изюм старуха, глядела на него сонными глазами дневной совы. И вдруг осклабилась, обнажила пустые бледные десны. И в полумраке рта адским огнем блеснул единственный клык похожий на тот, что висел у Санька на груди.

Он попятился, споткнулся, упал. Волосы на голове встали дыбом и Саня рванул проч, поминутно оглядываясь и отмахиваясь, словно от нечисти. В голове шумел шепот родной бабки: «Свят, свят, свят…»

«Месье! Месье!» — худой и длинный человек, в грубом черном плаще, подвязанном чем-то вроде каната с узлами и кисточками, походил на инквизитора из фильма ужасов. Он бежал следом, путаясь в фалдах и придерживая рукой огромный деревянный крест, болтавшейся на поясе. Черный капюшон скрывал лицо, наводя на и без того перепуганного парня удушливой жути. Перепуганным лосем, сбивая все на пути «месье» несся по лавандовому полю, пока не оторвался от запыхавшегося преследователя. Только тогда остановился, тяжело и болезненно вдыхая навязчивый запах бабкиного шкафа.

Саня шел по песчаной дороге не задумываясь куда и зачем. Да, он трус. Жалкий и ничтожный трус. Бросил ее одну. Хотя, нет. Не одну. Этот в рясе наверняка подберет и отвезет куда надо. Куда-нибудь. Но не к нему. Почему он решил, что Ева станет прежней Лампушкой. Ведь Артюхин не стал моложе… А бывшая его возлюбленная и вовсе страшна до сумасшествия. Вроде призрака мадам Домински. Почему? Что он сделал не так? Нити мыслей извивались сбивались в клубок, распутать который казалось под силу лишь самому создателю чудо-газа. Нет. Он на такое не подписывался.

«А-а-аа! — орал куда-то в небо Санек, сжав кулаки. — А-а-аа! Где я? Заберите меня отсюда!!! Я больше не могу!»

— Голуба, ты что орешь? Белены объелась?

В нагнавшей его телеге сидел молодой мужчина. Выглядел он абсолютным франтом в своем жилетном костюме, если бы не обляпанные грязью брюки, кое-как заправленные в грубые солдатские сапоги. Белозубая улыбка дельфина, веселый взгляд черных глаз и русская речь с едва уловимым акцентом, мгновенно приободрили Санька, точно смытому в океан пассажиру Титаника бросили спасательный круг. Но пока не ясно выживет он или нет.

— Где я? — поинтересовался, уже догадываясь, что не в России.

— Франция, Прованс… — сдвинув на затылок кепку, начал было обозначать локацию тот, но Саня перебил: «Твою пасть!»

— Кес ке се? — непонимающе округлил веселые глаза француз.

Лошадь шла рысцой. Саня устроился между двух огромных корзин наполненных доверху иссиня-черным виноградом.

Если бы он знал французский или читал не только ленту новостей Вконтакте, то непременно назвал теперешнее свое состояние, как дежа вю, то есть «уже виденное»: повозка, виноград, горная дорога. Единственное, что смущало — почему они оказались не в Крыму, а в Провансе. По чьей прихоти.

— Какой сейчас год?

— Тысячу девятьсотый двадцать восьмой, — старательно выговорил мужчина и снова показал белые редкие зубки, видно ожидая похвалы за отличное знание числительных.

Дорогой веселый Поль, так представился возница, напевал что-то негромко на своем птичьем, щебечущем языке и всякий раз когда оборачивался подмигивал Саньку блестящим вороньим глазом. Казалось он необыкновенно счастлив их знакомству. Еще бы! Не каждый день на сельской дороге тебе удается встретить русского богатыря.

Безусловно он принял приглашение приветливого француза остановиться в его доме: попеть русских песен и попить русской водки. Ни того, ни другого Санек не умел, но от безысходности согласился. Куда ему еще податься в незнакомой стране без языка и понимания, что его ждет на родине круасанов. По каким законам или каким беззаконием он вдруг оказался в Провансе осенью 1928 года в голове не укладывалось. Теория перемещений кратная ста десяти разрушилась окончательно.

Саня достал телефон. Шкала зарядки приближалась к нулю. Последнее, что высветил дисплей было время — с момента его встречи с Евой в пансионате прошло не больше часа. И бац! — а ты уже в другой стране, в другом веке, этаким экотуристом трясешься в телеге навстречу неведомому адреналину. Неплохая штука для стартапа. Еще бы узнать как профессор Пель это делал. Да куда там. Даже Артюхин не смог. А он то поумнее их всех вместе взятых будет. Воспоминания о губернаторе тепло отозвались внутри Санька. Где он сейчас. По-прежнему бомжует на кладбище. И откуда у Евы пузырек с газом. Значит он все же отыскал ее и предупредил. Видно и вправду Артюхин никакой не вампир, а такой же как и он случайный путешественник во времени. Вот только клык в пасти градоначальника уж больно подозрительный. Саня коснулся болтающегося на груди кулона и быстро спрятал его под футболку, ничуть не сожалея, что где-то в лавандовых полях Прованса обронил трофейный флакон из-под чудного газа.

Наученный горьким опытом внезапных перемещений, все свое с недавних пор он носил за плечами. Спал в обнимку с рюкзаком. Вот только, то что в нем лежало теперь никак не могло повлиять на судьбу попаданца. Носки-трусы, пара футболок и зарядка. Санек повертел в руках бесполезный провод и сунул назад — вряд ли в этой «европе мира» есть электричество в евророзетке. Да и кому тут звонить.

Объятый мрачными мыслями, он не заметил как повозка свернула с главной дороги и теперь громыхала по каменистой и узкой. Деревья, похожие на зеленые столбы, отделяли ее от пахучих цветочных рядов, сиренево тянувшихся до горизонта вроде картофельных грядок. «Жрут они их что ли…» — подумал с раздражением, снова ощутив в носу щекотание от навязчивых ароматов.

Светлый каменный домик под плоской черепичной крышей, как маскировочной сеткой затянутый ярким плющом и виноградом, с красными кляксами махровых цветов в плетеных кадках, бирюзовыми ставнями и ажурной белой скамейкой у входа был похож на подарочную коробку. И сразу стало стыдно за родной деревенский неотесанный и не крашенный, посеревших от непогод и пофигизма.

На террасе сидела женщина. Полосатое платье, прямая спина, взбитые легкие волосы забраны черепаховым гребнем. Золотом на солнце поблескивало пенсне. Она перевернула страницу толстенной книги, обернулась, очевидно услышав шум подъезжающей повозки, махнула рукой и крикнула в их сторону что-то вроде: «салют!»

Вслед за французом подошел Саня. Женщина поднялась навстречу, но вдруг пошатнулась, и хватаясь за край стола, осела. Не глядя