Джек Восьмеркин американец - Николай Смирнов

Николка закричал:

— Что же ты, чертова головушка, от нас электрификацию скрыл? — и полез обниматься.

Чарли начал отвечать по-русски, но у него ничего не вышло. Тогда Джек ответил за своего приятеля:

— А вы почему нам осенью не сказали, что шефы рамы принесут? Вот мы и решили вам отплатить.

Никто не возражал против такой отплаты. К фыркающему трактору поставили Булгакова, а Чарли потащили в зал, под электрическую лампу. Фокусник-затейник отошел на задний план со своими платочками. Чарли, щурясь, долго глядел на лампу, а потом сказал несколько слов, обращаясь к присутствующим: надо как можно скорей соорудить водяной двигатель — трактор берет слишком много керосина; только по случаю праздника можно позволить себе эту роскошь.

Джек перевел речь Чарли, Николка ответил:

— Это мы все понимаем и станцию своевременно построим. А пока, ребята, качнем американца!

Чарли схватили и подбросили так высоко, что он носком башмака чуть не разбил лампу. Джек начал просить:

— Ниже качайте, товарищи, а то без лампы останемся.

Чарли поставили на пол.

Тут выяснилось, что многие хотят высказаться. Капралов открыл собрание, и речи об электричестве полились рекой. Первым говорил председатель шефской комиссии Орлов. Он поздравил коммуну с завоеванием и пообещал помочь в постройке станции.

— Внешний провод нам нужен! — закричал Джек с места.

— И провод вам найдем. Только вы из этого электричества должны выводы сделать. Не только о себе думайте, но и о других.

Потом говорили Зерцалов от сельсовета, Николка и Ольга Ивановна, жена Капралова.

После Ольги Ивановны вдруг кто-то выкрикнул из задних рядов незнакомым голосом:

— Прошу высказать заявление!

Капралов пригляделся, мотнул головой и произнес многозначительно:

— Слово предоставляется члену правления артели «Умная инициатива» товарищу Советкину.

— Середнячество заговорило! — шепнул Николка Джеку.

Советкин быстрым шагом вышел из рядов и повернулся к публике. Был он ростом невелик, но широк в плечах, с чистым лицом и такой румяный, словно на щеках его только что раздавили по вишне. Вокруг лица курчавилась русая бородка. Советкин быстро поднял руку: показалось, что хочет он перекреститься. Но он не перекрестился, а снял картуз и без смущения, быстро, по-торговому заговорил:

— Что ж, товарищи коммунары, ваша взяла, можно сказать. Ведь мы так полагали, что производить электричество в деревне невозможно — городская это механика. Однако накалилась стружка в лампе и вот горит. Без прения можно в сложение крестьянских сил поверить…

— Правильно говоришь, Советкин! — закричал Козлов. — Дальше вали!

— По копейке на динамо собирали, — вставил Маршев.

— Я так полагаю, — продолжал Советкин, — может, председатель наш Петр Павлович и маху дает, что от вашей коммуны нос воротит. В единении сила, как говорится. Надо этот вопрос обсудить. А теперь позвольте вас с праздничком Первое мая поздравить и высказать мысль: как будете энергию распределять, наше село Чижи не забудьте. Мы хоть и мужики, а при лампочке пожить хотим. Вы нам ток, а мы вам пирог. Вот…

Советкин поклонился, надел картуз и пошел на свое место.

— А ведь треснула «Умница»! — тихо сказал Николка и захлопал изо всех сил.

Коммунары да и остальные все поддержали Чурасова, затопали, закричали «браво».

— Только ты, Советкин, от своих слов не отказывайся! — крикнул Козлов.

— Не откажусь, Антон, не бойся, — ответил Советкин.

Капралов хотел объявить перерыв, но тут вспомнил о фокуснике и потребовал его на сцену.

Фокусы оказались замечательными. Вещи летали по воздуху; из носу у Чумакова сыпался целый дождь двугривенных. Бутылкин хотел разоблачить затейника и вылез из рядов. Но фокусник не сплошал. Он дал Бутылкину понюхать розу, а в ней оказался чихательный порошок. Пока Бутылкин чихал и отплевывался, фокусник прикрепил незаметно ему длинный лисий хвост сзади. Бутылкин, ничего не подозревая, ходил за фокусником, а зрители помирали со смеху, некоторые даже на пол легли.

В одиннадцатом часу шефы начали собираться на поезд. Чарли подал автомобиль. В машину сел фокусник со своим сундуком, Орлов, гармонист. Остальных гостей повезли на подводах.

Поздно вечером, когда коммуна уже спала, Чарли вернулся со станции. Он поставил автомобиль в каретный сарай, потом подошел к флигелю и кинул в окно Джека песком.

Джек быстро спустился со светелки, вышел во двор.

— Знаешь что, Джек? — сказал Чарли шепотом. — Нам надо купить какой-нибудь музыкальный инструмент, например граммофон или банджо.

— На что? — спросил Джек сердито. — То тебе цветы, то граммофон.

— Подожди, Джек. Мне кажется, что между делом очень полезно заниматься музыкой. Последнее время я так завозился с машинами, что мне начали являться призраки.

— Брось, Чарли! Откуда могут быть призраки у нас в СССР?

— А между тем они есть. Представь себе, я сейчас ехал со станции без фонарей и вдруг встретил… Как ты думаешь, кого? Фермера Скороходова, который лежит с осени без ног.

— Где же ты его встретил?

— Да здесь, недалеко от коммуны, у большого дуба.

— Куда же он шел?

— По-моему, в Чижи.

— Может быть, это был не он?

— Ну, говорю тебе — он. Я ехал тихо и, когда увидел фигуру перед собой, сразу зажег фонари. Он побежал от машины, как заяц, и исчез в кустах.

— Ты чего-нибудь не разобрал, Чарли, — сказал Джек подозрительно. — Как может бегать человек, у которого не работают ноги?

— А вот представь себе…

Приятели еще немного поболтали на эту тему, потом поговорили о работах, потом разошлись по своим постелям. Но Джек не сразу заснул. Сообщение Чарли вызвало в нем тревогу. Он долго ворочался с боку на бок, прикидывая в уме, как бы узнать всю правду о Скороходове.

На другой день вечером Джек побывал в Чижах, зашел к Козлову и как бы между прочим справился о здоровье Скороходова.

— Поправился, — сказал Козлов. — Сегодня утром выходил на солнце греться.

— А вчера грелся?

— Вчера нет.

— А бегать-то он может?

— Шут его знает! Ты его самого спроси. Вон он вышел.

Действительно, Скороходов с помощью дочери медленно сошел с крыльца и уселся на завалинку. Вид его был беспомощный, жалкий.

Джек решил, что Чарли ошибся, и успокоился.

Большая работа

В конце мая коммуна закончила сев. Силосную башню подвели под крышу. Теперь по плану работ надо было строить электростанцию.

Весь май в городе из-за места шли споры. Петр Скороходов от имени «Умной инициативы» вдруг заявил, что артель их собирается ставить мельницу на Миножке, причем как раз указал место, выбранное коммуной. Николке пришлось четыре раза ездить в город и там доказывать, что коммуна имеет на это место все права. В конце концов город стал на сторону «Новой Америки», и Петру в его домогательствах отказали.

Июнь пришел с засухой, и вода в реке сильно поубавилась. Время для постройки плотины было самое подходящее. Инженер Кольцов несколько раз приезжал в коммуну. Еще за зиму он подготовил план работ и теперь на месте составил смету к этому плану и сделал чертежи.

Плотину решил сделать глухую, то есть просто перегородить реку поперек, а воду на колесо отвести через рабочий рукав по берегу. На случай половодья сооружался предохранительный желоб. Воду надо поднять на два метра с четвертью. Заранее на месте работ собрали сарай, привезенный из Починок. Сарай этот должен был служить кладовой, пристанищем от дождя, а в дальнейшем из него предполагалось срубить помещение станции.

Кольцов подсчитал, что земляных работ надо сделать около двухсот кубических метров. С этого работа и началась. Землю в тачках вывозили к берегу, она должна была пойти на плотину. Когда наметилось место рабочего рукава, никто не хотел верить, что вода доберется до него — так он высоко пришелся. Но Кольцов разъяснил, что задача плотины и заключается в том, чтобы высоко воду поднять: в высокой воде и есть сила.

Джек стал во главе бригады землекопов.

Николка Чурасов руководил другой бригадой, плотницкой. Плотники должны были покрыть деревом рабочий рукав, соорудить предохранительный желоб, укрепить колесо, заготовить сваи.

Чарли и Мильтон Иванович взялись за сборку колеса, которое привезли на место работ в разобранном виде. В общем, каждый коммунар получил определенное задание. В усадьбе остались только Громов в качестве главного сторожа, Татьяна в конторе да еще несколько женщин при детях, птицах и коровах. У реки образовался целый городок, и лошади здесь стояли. Обед сначала привозили из коммуны, а потом Бутылкин сложил печь, и на ней готовили суп и кашу.