Фронтовые ночи и дни - Виктор Васильевич Мануйлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Там, где расположились бойцы первой батареи, вдруг раздается громкий заразительный хохот, и лица солдат светлеют.
— Полищук травит, — улыбаясь, заметил шофер Щетинин.
Надо сказать, что капитан Полищук, замполит первой батареи, выгодно выделялся среди офицеров: высокий, черноволосый; косая сажень в плечах, с красиво очерченными черными бровями над карими глазами, с крупным прямым носом и доброй улыбкой. Казалось, он никогда не знал усталости и страха. Не помню, кем он был до войны. Вроде бы учителем. По тому, как он мог подойти к любому солдату в самую критическую минуту, найти нужные слова, утешить, ободрить, это мог быть только учитель. Его доброта и обязательность не знали границ — это ставило в тупик других офицеров. Его любили солдаты и порой недолюбливали офицеры. Или не понимали. Он мог отдать солдату свои сапоги, если они у того развалились, подарить свой сухой паек и т. п.
И рассказчиком он был бесподобным: мордвину мог рассказать о Мордовии столько, сколько не знал и сам мордвин, якуту — о Якутии, казаху — о Казахстане. К тому же он знал и сам сочинял множество анекдотов. Разговор он вел обычно с ярко выраженным украинским акцентом, а может, и умышленно пересыпал свои рассказы украинскими словами и поговорками. Нередко он и представлялся так: «Полищук — хохол из Полтавы». Иные его так и называли за глаза. В действительности он был из какого-то села под Кременчугом Полтавской области.
В последние дни он был в приподнятом настроении — до Кременчуга оставалось километров триста, и командир полка Павел Онуфриевич Зазирный, который и сам был из этих мест, твердо пообещал, что при благоприятной обстановке отпустит его на три-четыре дня домой.
Вот и сейчас, услышав заразительный смех в период тягостного ожидания и неизвестности, мы вместе с бойцами подошли к рассказчику и прислушались.
— …. «А что это такое?» — «Сало», — отвечает Петро. «Дай попробовать». — «А шо його пробувать? — говорит Тарас. — Сало е сало».
Хохот потряс балку, а Полищук улыбался довольный. Когда хохот поутих, один из солдат поинтересовался:
— А где наша кухня, товарищ гвардии капитан? Нам сейчас не до сала — хотя бы каша была.
— Надо, товарищи, — просто отвечает капитан, — продержаться до вечера. Вечером будем в Медвине. Я уверен — жители дадут и сало, и кашу. Да и кухня подойдет.
К вечеру мы были в Медвине. Капитан оказался прав: жители делились, чем могли.
А утром мы уже приняли участие в разгроме корсунь-шевченковской группировки немцев. Дивизион понес большие потери: самолетами и танками противника было подбито четыре «катюши». Тем не менее вражеская группировка в составе десяти дивизий была уничтожена, наши войска форсировали Южный Буг и готовились к форсированию Днестра. И командир полка сдержал свое слово.
— Даю вам три дня, — сказал он Полищуку. — Не позднее этого срока вы должны вернуться в полк. Ищите нас в Ямполе…
Но когда капитан вернулся в часть, мы его не узнали: перед нами предстал старый, седой, сгорбленный горем, почерневший от страданий человек. Приветливая улыбка уступила место туго сжатым в злобе губам, радостный блеск глаз исчез, они смотрели сурово и подозрительно даже на товарищей. Теперь он ни с кем не говорил, никому ничего не рассказывал, все время уединялся и часами о чем-то задумывался. Мы старались ему помочь, еще не зная, что произошло, но общение его раздражало.
А через несколько дней к нам пришел замполит полка, собрал командиров и рассказал историю капитана Полищука.
В июле — сентябре 1941 года, когда в окружении осталось большое количество наших войск, многие жители украинских сел и городов прятали наших раненых и бежавших из плена бойцов и командиров по своим хатам, сараям, подвалам. Это было повсеместно. В одном из таких сел близ Кременчуга проживали родители и семья капитана Полищука — его жена Галя и двенадцатилетняя дочь Оксана.
Вскоре фронт покатился дальше на восток, а в село нагрянули каратели. Начались повальные обыски. Найденных комиссаров, коммунистов тут же расстреливали вместе с прятавшими их хозяевами. Других бойцов и командиров увозили в концлагеря.
Отец Полищука Тарас Захарович прятал в своей клуне (сарае) раненого комиссара батальона и двух бойцов. Каратели тут же расстреляли не только комиссара, но и отца и мать капитана — на глазах у жены и внучки.
Вечером трое немецких солдат пришли снова. Солдаты выставили бутылку шнапса и потребовали у Гали закуску. Мать и дочь замерли от испуга. Галя, готовя яичницу с салом, успела шепнуть дочери: «Беги!» Но немцы, поняв намерение девочки, не выпустили ее из хаты.
Выпив, двое солдат изнасиловали Галю на глазах у дочери. Оксана от страха потеряла сознание. Тогда третий солдат тут же на глазах у матери, которую держали двое других, изнасиловал беспамятную Оксану.
Душераздирающие крики Гали разносились далеко окрест. Около хаты собралось человек тридцать сельчан, однако в большинстве это были женщины и старики, которые боялись вмешаться в происходящее. Пьяные фашисты вышли из хаты смеясь и направились прямо на толпу сельчан, угрожая оружием. Пока все были заняты столкновением с пьяной солдатней, никто не заметил, как из хаты выскочила Галя. Черные как смоль волосы рассыпались по спине, в руках у нее были вилы-тройчатки. Она молча и яростно всадила вилы в спину одному из немцев. Другой фашист тут же выстрелил в нее из своего вальтера.
Тем временем одна из соседок забежала в хату и увела с собой Оксану. А в начале 1942 года Оксана исчезла из села: кто говорил, что она в Майданеке, в концлагере, кто рассказывал, что ушла в партизаны. О дальнейшей ее судьбе ничего не известно…
Заканчивая рассказ об этой жуткой истории, замполит полка подполковник Рождественский сказал:
— История эта проверена спецорганами после возвращения капитана Полищука из отпуска. Его состояние вы понимаете: он находится в шоке и сильнейшей депрессии. К исполнению службы фактически непригоден. Мы обратились с ходатайством о досрочной демобилизации. Но нам отказали: практически нет семьи, которая не потеряла бы близких, не перенесла бы трагедии. Я прошу вас бережно отнестись к этому человеку. Будьте внимательны, но не назойливы. Время лечит…
Полк наш шел вместе со 2-й танковой армией на запад. Вскоре мы были уже на румынской территории. Немцы и румыны сражались с невероятным ожесточением, постоянно контратаковали большими силами, пытаясь отбросить нас за Прут. Мы не могли взять ближайшую высоту, а у немцев
