Московский процесс (Часть 1) - Владимир Буковский

И это еще скромно — боялись, видимо, поднимать лишний шум, надеялись, что дело пройдет тихо. Чаще размах был гораздо шире, а «меры» проводились гораздо агрессивней. Но только через послов да «друзьям» по особой просьбе. В ход пускалось все — и дипломатия, и печать, и «возможности КГБ».

Характерно, однако, с какой легкостью сделало чекистское воображение этот скачок от издательства НТС к «преступлениям шпионского характера». И таких скачков мог последовать целый каскад, пока нужный для компрометации образ не получал своего художественного завершения. Например, сколько КГБ ни старался, но пришить мне связь с НТС так и не смог. Не только такого обвинения мне никогда не предъявили официально, но даже в «мерах по компрометации» оно не фигурировало вплоть до 1976 года. Любопытно, что впервые оно появляется в письме политбюро главе итальянской компартии Энрико Берлингуэру за четыре месяца до моего обмена.

После выхода из психиатрической больницы Буковский продолжал заниматься антисоветской деятельностью. В ноябре 1965 г. он создал «штурмовую пятерку» с задачей подготовки к вооруженному выступлению против Советской власти. В это же время Буковский установил связь с известной зарубежной антисоветской организацией НТС.

Поневоле задумаешься, откуда проведало политбюро про ту «инструкцию» из джентльменского набора, которую я столь старательно сжег в 1965 году? И зачем теперь, почти через одиннадцать лет, вспоминать о собственной неудаче? Должно быть, знали они уже о моем предстоящем обмене и заранее готовили мне подходящий образ. Ну и жалко стало добра: зря, что ль, старались в 65-м?

Действительно, вслед мне выпустили мощный пропагандистский заряд: и уголовник (а кто же еще — ведь «у нас нет политических заключенных»), и «недоучившийся студент» (им ли не знать — сами выгоняли), и, конечно, эти самые «штурмовые пятерки» (а я-то ломал тогда голову: откуда они эти «пятерки» взяли?). И хоть заряд их успеха на Западе не имел — западная пресса только посмеялась над этими «пятерками», — но образ полусумасшедшего «террориста» был мне уже обеспечен на долгие годы. Неуспех в таких случаях вождей никогда не смущал, ибо они твердо верили: повторенная сотни раз, ложь в конце концов становится правдой, по принципу, отмеченному еще Бомарше:

Клевещите, клевещите… Что-нибудь да останется.

Порою, мне кажется, этот принцип срабатывал в отношении их самих, и, повторив друг другу раз сто ими же сочиненную ложь, они начинали в нее верить. Во всяком случае, ничем иным не могу объяснить следующий поразивший меня документ политбюро 1979 года, озаглавленный «Об ответе на предложение министра юстиции США»:

Министр юстиции США Сивиллетти в беседе с послом СССР в США, касаясь проведения Олимпийских игр в США и СССР, обратил внимание на опасность активизации деятельности террористов, провоза наркотиков и совершения других преступных акций в этот период. По его мнению, было бы целесообразно установить негласный рабочий контакт между соответствующими службами Советского Союза и США, чтобы «обменяться соображениями, касающимися возможной конкретной озабоченности по указанным вопросам», а затем создать «специальные рабочие группы для обмена информацией и принятия различных мер обеими сторонами». Сивиллетти высказал пожелание получить предварительную реакцию на его предложение.

Как известно, у нас с американцами разные подходы к вопросу о терроризме. Это наглядно проявляется, например, в отношении к национально-освободительным движениям и их организациям.

Кроме того, в США создан ореол «мучеников» вокруг осужденных в СССР преступников-террористов, таких, как Кузнецов, намеревавшийся с группой соучастников захватить самолет и убить членов экипажа. Кузнецов и отщепенец Буковский, также сторонник террора, принимались в Белом доме президентом США. Два убийцы — Бразаускасы получили покровительство США.

Исходя из вышеизложенного, Комитет госбезопасности СССР считает нецелесообразным установление по линии административных органов СССР контакта с американскими службами, предложенного министром юстиции США. Вместе с тем можно было бы пойти на то, чтобы на основе взаимности стороны по обычным дипломатическим каналам передавали друг другу сведения о предполагаемой террористической или иной преступной деятельности в связи с проведением Олимпийских игр.

Таким образом, первыми «террористами», о которых любезно предупредили администрацию США их советские коллеги, были мы с Кузнецовым. Можно только гадать, что же распространяли о нас тайно, если такое передавалось по «обычным дипломатическим каналам». Некоторое представление об этом я вполне неожиданно получил уже сравнительно недавно, в 1985 году, когда в советском журнале «Новое время», издававшемся АПН на Западе на девяти языках и распространявшемся практически во всех странах мира, появилась статья под загадочным, многообещающим заголовком «Кто убил Джессику Савич?»

Можете представить себе мое изумление, когда, проглядывая статью с некоторым любопытством — Джессика Савич была американской тележурналисткой, известной своими просоветскими симпатиями, незадолго до того погибшей в автомобильной катастрофе, — я обнаружил, что убил ее… я! Да, да, в самом прямом, не переносном смысле — убил. Порешил, и все. О, конечно, не своими руками, сообщал журнал, а в сговоре с небезызвестным террористом Мейером Кахане, силами его организации «Лига защиты евреев».

«Гибель Джессики Савич свидетельствует о том, что преступный мир США пополнился новой шайкой, которой заправляет Буковский. С юных лет он мечтал стать вождем террористов, бредил идеей террора и особо ценил в других склонность к убийству. Его судили и приговорили к лишению свободы за организацию террористической группы, члены которой готовились к тому, чтобы „физически уничтожать, вешать на фонарях, расстреливать, душить“ (эти слова принадлежат Буковскому, они взяты из судебного протокола). На Западе, став агентом ЦРУ, Буковский получил свободу для реализации своих преступных наклонностей. Один нынешний парижский знакомый Буковского так характеризует его: „Тщеславен, до садизма жесток. До денег жаден патологически. Уголовник, который не видит иного удовлетворения, чем отнять жизнь у другого“.

Партнерство с раввином-террористом Кахане и его лигой, покровительство сионистских главарей еврейской общины США делают банду Буковского неуязвимой для полицейских».

Признаться, сначала я даже опешил — такого ведь еще не бывало. «Агент империализма», «клеветник», «отщепенец», даже «агент ЦРУ» — ко всему этому мы уже привыкли, уж и реагировать перестали. А тут не абстрактно как-нибудь, а вполне конкретно, конкретного человека — убил! Что бы это значило? Не затевают ли они устроить мне какой-нибудь уголовный сюжет, даже убить? У них ведь всегда было так: действие сопровождается пропагандой, пропаганда — действием.

Словом, внезапно для самого себя я совершенно освирепел и попросил своего друга, известного американского юриста, начать в нью-йоркском суде дело о клевете против авторов, издателей, распространителей и вообще всех причастных. По крайней мере, думал я, вынужденные давать показания под присягой, эти мерзавцы о чем-нибудь да проболтаются. И уж, каковы бы ни были их намерения, продолжать «операцию», имея на руках судебный иск, им будет не в жилу. Куда там! Ни авторов, ни издателей привлечь к суду было невозможно: они находились в Москве. Оставался распространитель — тот самый книжный магазин Камкина, созданный и содержавшийся на советские деньги для распространения коммунистической пропаганды. Но и он, по американским законам, нес ответственность за распространяемую клевету только в том случае, если мы могли доказать, что он знал содержание своего товара. В крайнем случае, как утверждал закон:

«Если книготорговец предлагает на продажу газету или журнал, где постоянно публикуются статьи скандального характера, распространение подобного издания может быть сопряжено с риском, что в статьях обнаружатся какие-либо клеветнические нападки».

На том дело и стало, протянувшись более двух лет, но так и не достигнув зала суда. Американская Фемида не пожелала признать тот очевидный факт, что любые советские публикации (тем более кагебешное «Новое время») именно для распространения лжи и существовали. Как можно! Так ведь, глядишь, пришлось бы запретить распространение любых советских публикаций на Западе. Вот ужас-то — это же «охота на ведьм»!

— Да стоит ли беспокоиться? — говорили мне. — Советская пропаганда настолько очевидна, что ей никто все равно не верит.

— Напротив, надо, чтобы на Западе больше знали советскую пропаганду, утверждали некоторые, — она разоблачает режим лучше всех нас.