Московский процесс (Часть 1) - Владимир Буковский

— по линии АПН продвинуть на Запад материалы, раскрывающие тезис о том, что присуждение премии мира человеку, выступающему против разрядки международной напряженности и оценивающему с крайне реакционных позиций события в Чили, Вьетнаме, Камбодже, Ближнем Востоке, противоречит политике Советского государства и всех прогрессивных сил мира, направленной на разрядку международной напряженности и разоружение;

— по каналам Комитета государственной безопасности продвинуть на Запад статьи, в которых показать абсурдность решения Нобелевского Комитета, присудившего премию мира лицу, которое является изобретателем оружия массового поражения людей.

В этом документе все замечательно учтено: и покорность академиков (они, говорят, еще и дрались между собой за привилегию подписать это «открытое письмо» — еще бы, позволяли ведь не всем, а только «ведущим советским ученым»!), и зависть работяг (газета «Труд» — орган советских профсоюзов — читалась в основном рабочими, для которых сумма в 122 тысячи долларов была просто невообразима), и сантименты «прогрессивных сил мира». Ну а последний пункт, идею об «абсурдности» присуждения премии мира создателю водородной бомбы, «продвинул на Запад» не кто иной, как… Жорес Александрович Медведев. И не где-нибудь, а в Осло, выступая в Нобелевском институте. Так, между прочим, сказал — и сказал. Как уж он оказался этим «каналом», кто ему подсказал столь глубокую мысль, или сам додумался — Бог весть. Но какая удача для Андропова: не кто-нибудь, известный ученый-диссидент…

И говорите мне теперь, что КГБ было глупым, что их дезинформация ни на кого не действовала. Куда там! Годами с редкостным терпением готовили они свои «каналы», зачастую играя с людьми, точно кошка с мышкой. И горе было тому, кто пускался с ними в эти игры, наивно надеясь их перехитрить: обмануть ведь можно человека или группу людей, но не систему.

В Дубравном исправительно-трудовом лагере отбывает наказание осужденный в феврале 1966 года Верховным Судом РСФСР к 7 годам лишения свободы по ст.70 ч.1 УК РСФСР СИНЯВСКИЙ А. Д.

Наблюдение за его поведением в исправительно-трудовом лагере показало, что он в последнее время все чаще размышляет над своей дальнейшей судьбой, хотя по-прежнему отрицает свою вину. В отличие от ДАНИЭЛЯ и членов его семьи, СИНЯВСКИЙ и его жена не принимают участия в каких-либо антиобщественных акциях.

В целях пресечения дальнейшего использования Западом факта осуждения СИНЯВСКОГО и ДАНИЭЛЯ в антикоммунистической пропаганде, считаем целесообразным продолжить работу с СИНЯВСКИМ в плане склонения его к подаче заявления в Президиум Верховного Совета РСФСР о помиловании. При получении такого заявления считали бы возможным удовлетворить просьбу СИНЯВСКОГО.

Просим согласия.

Председатель Комитета госбезопасности АНДРОПОВ.

Записка т. Андропова Ю. В. от 30 сентября 1968 г. (о Синявском) (т.т.

Суслов, Андропов, Полянский, Шелепин, Демичев)

Разрешить т. Андропову Ю.В. вести работу с учетом обмена мнениями, состоявшегося на заседании Политбюро ЦК.

Осужденный Верховным судом РСФСР на 7 лет лишения свободы литератор Синявский А.Д., автор книг антисоветского содержания, публиковавшийся на Западе под псевдонимом «Абрам Терц», отбыл к настоящему времени более двух третей наказания.

Наблюдение за Синявским показывает, что он, находясь в исправительно-трудовом учреждении, соблюдает установленный режим, отрицательно относится к попыткам отдельных заключенных вовлечь его в антиобщественную деятельность и своим поведением фактически не дал новых поводов для использования его имени за рубежом во враждебных нашему государству целях.

Никаких предосудительных поступков не допустила и его жена Розанова-Кругликова, проживающая в г. Москве.

Вместе с тем Синявский продолжает стоять на позиции непризнания своей виновности и отрицания антисоветского характера своих действий, по-прежнему считает суд над ним незаконным. Однако с его согласия жена Синявского обратилась с ходатайством о помиловании, избрав в качестве мотива трудность воспитания малолетнего сына.

Рассмотрев это заявление и проанализировав материалы, а также принимая во внимание, что срок наказания Синявского истекает в сентябре 1972 года, полагаем возможным положительно решить вопрос о сокращении ему в порядке помилования срока наказания на 1 год 3 месяца.

Такая мера, по нашему мнению, способствовала бы отрыву Синявского от антиобщественных элементов и может положительно повлиять на его дальнейшее поведение.

Проекты постановления ЦК КПСС, Указа Президиума Верховного Совета РСФСР по этому вопросу прилагаются.

Просим рассмотреть.

Ю. Андропов Р. Руденко Л. Горкин 12 мая 1971 года.

Одобрить проект Указа Президиума Верховного Совета РСФСР по этому вопросу (прилагается).

СЕКРЕТАРЬ ЦК

Комитетом госбезопасности проводится работа по оказанию положительного влияния на досрочно освобожденного из мест лишения свободы СИНЯВСКОГО Андрея Донатовича, созданию обстановки, способствующей его отходу от антиобщественных элементов.

Принятыми мерами имя СИНЯВСКОГО в настоящее время в определенной степени скомпрометировано в глазах ранее сочувствующей ему части творческой интеллигенции. Некоторые из них, но имеющимся данным, считают, что он связан с органами КГБ. СИНЯВСКИЙ следует совместно выработанной по возвращении его в Москву линии поведения, ведет уединенный образ жизни, занимается творческой работой, связанной с вопросами русской литературы XIX иска и историей древнерусского искусства.

Используя «авторитет» СИНЯВСКОГО, через его жену РОЗАНОВУ-КРУГЛИКОВУ удалось в выгодном нам плане воздействовать на позиции отбывших наказание ДАНИЭЛЯ и ГИНЗБУРГА, в результате чего они не предпринимают попыток активно участвовать в так называемом «демократическом движении», уклоняются от контактов с группой ЯКИРА.

Вместе с тем, известно, что СИНЯВСКИЙ, в целом следуя нашим рекомендациям, по существу остается на прежних идеалистических творческих позициях, не принимая марксистско-ленинские принципы в вопросах литературы и искусства, вследствие чего его новые произведения не могут быть изданы в Советском Союзе.

Различные буржуазные издательства стремятся использовать это обстоятельство, предлагая свои услуги для публикации работ СИНЯВСКОГО, что вновь может привести к созданию нездоровой атмосферы вокруг его имени.

5 января 1973 года СИНЯВСКИЙ обратился с ходатайством в ОВИР УВД Мосгорисполкома о разрешении ему выезда вместе с женой и сыном, 1965 года рождения, во Францию сроком на 3 года по частному приглашению профессора парижского университета КЛОДА ФРИЮ.

Учитывая изложенное и принимая во внимание желание СИНЯВСКОГО сохранить советское гражданство, считали бы возможным не препятствовать выезду семьи СИНЯВСКОГО из СССР.

Положительное решение этого вопроса снизило бы вероятность вовлечения СИНЯВСКОГО в новую антисоветскую кампанию, так как лишило бы его положения «внутреннего эмигранта», оторвало бы от творческой среды и поставило бы в конечном счете СИНЯВСКОГО в ряд писателей «зарубежья», потерявших общественное звучание.

В последующем можно решить, целесообразно ли возвращение СИНЯВСКОГО в Советский Союз после истечения срока пребывания во Франции.

Просим согласия.

Председатель Комитета госбезопасности АНДРОПОВ.

11. Страдающая интеллигенция

Я привел эту драму и документах почти целиком, потому что она удивительно точно, шаг за шагом, иллюстрирует, как терпеливо и обстоятельно «работало» политбюро, подготовляя свои «оперативно-чекистские мероприятия». И уж кого-кого, а свою родную советскую интеллигенцию они понимали прекрасно, отлично зная, как наиболее эффективно сбалансировать кнут и пряник. А пуще всего — как использовать интеллигентскую самовлюбленность. В мою задачу вовсе не входит кого-то персонально «разоблачать» или даже осуждать, тем более, что для большинства из нас в этих документах ничего особенно нового не содержится. То, что Синявская «играла в сложные игры с КГБ», она и сама тогда не скрывала.

Я еще помню, как, вернувшись из лагеря в январе 70-го, столкнулся с ней на обеде у общих знакомых. Любопытно, что это была наша первая и последняя встреча в Москве, до того мы и знакомы-то не были, но госпожа Синявская просто рта не закрывала. А говорила она — причем, как всегда, с большим апломбом — о том, что «нам — писателям» не нужен весь этот шум, это так называемое «движение», вся эта «политика». Это только вредит «нам писателям», а надо тихо сидеть и не рыпаться. А пуще всего не стоит связываться со всеми этими Якирами и прочими любителями шума. Увидев же мою резко негативную реакцию на свою «писательскую» линию, она больше со мной встречи не искала. Не удалось, «пользуясь авторитетом Синявского, повлиять» — и не надо. Я ей только затем и нужен был, затем, надо полагать, и притащилась на обед к общим знакомым в тот самый день, когда я там должен был появиться.