Представитель - Никита Васильевич Семин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы же ждали сообщения от Сергей Палыча. В начале года он отправился в Казахскую ССР, где решено было проводить испытания ракеты и с тех пор оттуда не вылазил. Отчеты от него шли лишь по телеграфу, да через почтовую военную службу.
И вот в начале марта на очередном заседании Ставки Поскребышев принес товарищу Сталину долгожданное послание.
— Испытания прошли успешно. Собрано одно изделие. Ждем координаты, — зачитал телеграмму Иосиф Виссарионович и обвел всех присутствующих взглядом. — Ну что, товарищи? Где именно будем пугать капиталистов?
Глава 25
Март 1939 года
— Жахнуть по Берлину, и дело с концом! — рубанул рукой Жуков.
— Почему по Берлину? — удивился Сталин.
— Так немцы — самый серьезный наш враг, — пожал плечами Георгий Константинович. — Япошек не считаем, да и не напугаем мы их так — вон, они своих пилотов не пожалели, чтобы наш порт на Дальнем Востоке уничтожить. Кто еще? Англичане? Так с их армией мы толком и не сталкивались. Не считать же иранскую операцию за серьезное боестолкновение? Для финнов — слишком много чести. Они без поддержки немцев и англичан никто. Да и толку с удара по ним? Наш главный враг — Рейх, вот он и должен почувствовать на себе нашу силу. Тем более сейчас, когда наши войска уже который месяц сидят в котле. Разве не знаете, что если им толком не помочь, то через пару недель им сражаться нечем будет?
— Мы отправляем им помощь воздушным коридором, — заметил маршал Белов.
— Да это крохи! — отмахнулся Жуков.
— И отвлекаем основную часть сил вермахта ударами с территории Польши, — добавил маршал.
— Хорошо, — прервал разгорающийся спор Иосиф Виссарионович. — Еще предложения?
— Бить по городу — плохая идея, — покачал головой Литвинов. — Так мы подтвердим западную пропаганду о том, что мы — не люди и любим кровь, потому и напали. Если и бить, то по большому скоплению военной силы противника. Или по какой-то базе. Можно морской. И покажем мощь своего оружия, и никто не посмеет упрекнуть нас в уничтожении военной инфраструктуры врага.
— По фронту бить — нецелесообразно, — продолжил дискуссию маршал Белов. — И своих задеть можем, изделие, как я понимаю, еще не обладает высокой точностью. Да и непонятен для противника будет радиус поражения нашего оружия. Не поверят, что оно может достать их хоть на другом конце света. Нужна точка, максимально удаленная от наших территорий, и территорий наших союзников.
— Даже предупредить врага можно за день до удара, — внес я свое предложение, чем всех удивил.
— Зачем? — выразил общий вопрос Георгий Константинович.
— Предотвратить его они не смогут, если точка будет далеко от наших сил, повысят свою бдительность в месте удара, которое мы укажем. Зато точно будут знать, что рядом наших установок или самолетов не было. И искушения, убедить себя, будто мы их обманули и ударили с близкого расстояния, у них будет меньше. Заодно, если в точке удара будут гражданские лица — мы снимем с себя ответственность за их гибель. Уж убрать за день их вполне возможно. Кстати, с этой же целью нужно о своем ударе оповестить весь мир.
— Если опозоримся, то прилюдно, — фыркнул Жуков.
— Значит, нужно не позориться, — сыграл я в «капитана очевидность».
— И все же главный вопрос остался неизменным — куда наносить удар? — поднял бровь товарищ Сталин, после чего спор вспыхнул с новой силой.
* * *
— И почему товарищ Сталин идет на поводу у этого сопляка? — пробурчал Жуков, когда шел по коридорам Кремля рядом с Беловым.
— У вас на поводу он тоже идет? — вскинул насмешливо бровь Константин Павлович.
— Когда это? — возмущенно удивился Жуков.
— Когда позволяет вам ругать всех на заседаниях. Когда удовлетворил вашу просьбу дать вам ответственное задание, в обход желания товарища Ворошилова держать вас в Ставке, а не на фронте.
Георгий Константинович постарался сдержать рвущееся изумление — откуда только обычно держащийся в тени Белов столь много знает о его отношениях с Ворошиловым и Сталиным.
— И все равно — точку удара выбрали ту, которую этот сопляк указал.
— Сопляк или нет, но он неоднократно делом доказал и свой ум и свою приверженность партии и товарищу Сталину лично, — отрезал Белов, прерывая опасный разговор.
Жуков тоже понял, что его неприязнь к Огневу зашла слишком далеко. И больше его грызла зависть к молодому парню, добившемуся столь многого к своим двадцати семи годам.
— И все равно, надо было выбрать точкой удара Берлин, — проворчал напоследок Георгий Константинович, оставляя последнее слово за собой.
* * *
Хоть официально Сергей Павлович и не был верующим, но сейчас как никогда ранее мысленно молился всем богам, чтобы все прошло успешно. Высокая белая красавица стояла почти в чистом поле. Даже домов нормальных вокруг не было, лишь палатки, бункер для персонала, в котором все прятались на момент старта ракеты, да само «изделие». Уже седьмое по счету. Первый собранный прототип взорвался, даже не оторвавшись от земли. Целая неделя ушла на то, чтобы выявить и устранить ошибки. Очень помогли в этом деле вычислители Колмогорова и следящая аппаратура, которой буквально напичкали ракету по совету Огнева. Второй старт прошел успешнее — ракета взмыла в воздух. Но вот беда, чтобы она летела на заданное расстояние, одного двигателя была совершенно недостаточно. А работа нескольких в связке вызвала вибрацию и разрушение ракеты уже в небе. И снова — расчеты, перепроектирование и экстренная сборка. Особенно давило на Королева то, что по секрету Огнев сказал, о том влиянии, которое окажет успешное применение ракеты на ход мировой войны. Ставки были очень высоки и каждый лишний день промедления — это чьи-то жизни.
Устранить вибрации удалось лишь на пятом прототипе. Ракета все еще была «сырой», но она хотя бы стала летать. Фантастический результат, если учесть, в какие сроки это было достигнуто! Без всемерной поддержки на самом высоком уровне, когда Королеву предоставляли все по первому требованию
