Даниил Галицкий - Антон Хижняк

— Охота на зверя, а людей бьют!

— Словно мы звери!

— Почто ударил?

Тиун что-то говорил, стараясь перекричать всех охрипшим голосом. Дмитрий вспыхнул. «Неблагодарные смерды! Такой праздник, а они шумят, им нипочем, что князья близко. Гость какой прибыл, а им хоть бы что!»

— Я им покажу! — вырвалось у Дмитрия, и, ударив коня плетью, он подскочил к толпе.

— Вы что? Плети захотелось? — со злостью крикнул он.

Толпа расступилась. К Дмитрию кинулся тиун. Ободренный появлением Дмитрия, он сыпал словами, как горохом:

— Князь велел на охоту, а они не идут. Я их припугнул. А они…

— Припугнул! — послышался голос Иванки. Дмитрий только теперь заметил его. Иванко был возбужден, правую руку не отрывал от рукояти меча. — Хорошо припугнул! Кто же человека по голове бьет?

Голос Иванки дрожал от возмущения. Дмитрию стало не по себе, весь его задор мгновенно улетучился.

— А ты зачем здесь, Иванко?

— Тебя ищу, хотел слово молвить.

Смерды прислушивались к разговору тысяцкого с ковачом. Не посмеет тысяцкий кричать на Иванку — ведь Иванко в Новгород ходил с княжеским посольством.

— Какое слово?

— Тиуна малость уйми. Пусть не размахивает так руками — укоротим.

Дмитрий еле сдерживал себя. «Укоротим!» Кабы не Иванко, а кто другой, он бы проучил его за крамольное слово.

— Говори: что сотворил он? — спросил Иванку Дмитрий.

— Людей бьет… — Иванко запнулся, а потом с трудом выдавил слова: — Ударил Твердохлеба, кровь из носу потекла.

— Ударил?

— По голове!

— И по спине! — загудели осмелевшие смерды.

— Вы!.. Замолчите! — не выдержал Дмитрий, взмахнув плетью. Лицо его перекосилось.

Стало тихо, но лучше бы не было этой тишины. В иное время Дмитрий знал бы, что делать, а ныне, когда Данило с такими почестями принимает Мстислава после победы, не годится так круто обращаться со смердами. Да еще этот Иванко… Дмитрий подозвал к себе тиуна. Тот подбежал и подобострастно поклонился.

— Ты! Смотри мне! — пригрозил Дмитрий. — А вы, — метнул он суровый взгляд в сторону смердов, — на княжьего слугу руку не поднимайте! — И, пришпорив коня, помчался догонять охотников.

— Что там, Дмитрий, видать, перехватили меду?

Дмитрий не хотел говорить, думал отделаться шуткой:

— Да нет… Да…

— Что «да»? — нахмурился Даниил. — Говори все!

— Тиун бил Твердохлеба. А Иванко…

Даниил не дал ему закончить:

— Что Иванко?

Мстислав, услышав имя Иванки, спросил:

— Иванко? Тот, что в Новгороде был?

Теперь уже Дмитрий почувствовал, что не следовало бы упоминать имени Иванки, и, боясь гнева Даниила, поспешил сказать:

— Иванко заступился за Твердохлеба.

Заступился? А кто сей Твердохлеб? — заинтересовался Мстислав.

Стремясь прекратить этот неприятный разговор, Даниил ответил:

— Твердохлеб — смерд, тесть Иванки.

— А почто он заступился? Твердохлеба бил кто?

— Да нет. Смерды перепились на радостях и побранились меж собой, а один на Твердохлеба бросился с дубиной. Так вот Иванко и постоял за тестя, — ответил Даниил.

— Славный воин! Смелый! — похвалил Иванку Мстислав. Он и не заметил, как Даниил погрозил Дмитрию.

Этот случай испортил Даниилу настроение. Разозлился он на Дмитрия, что тот не смог скрыть от Мстислава неприятность. Хорошо, что сам Даниил в ответе Мстиславу перевернул все по-другому.

Зол был Даниил на смердов.

Но разве виноваты были смерды? Им и так надоели притеснения. Князья да бояре ради развлечения охоты устраивают, а смердов выгоняют в лес, чтоб диких кабанов пугали да на охотников гнали. Охотникам хорошо — они с оружием. А если разъяренный кабан бросится назад и налетит на смерда? Сколько людей погибло на охоте от рассвирепевшего зверя! Но разве дорога князьям и боярам жизнь смерда? Смердов много, стоит ли о них печалиться? Не случайно Твердохлеб просил не посылать его, больного, — на верную смерть не хотел идти. Для кого забава, а для смердовых детей слезы.

…Даниил старался скрыть свою злость, улыбался Мстиславу. Продолжали ехать вперед, весело разговаривали, как вдруг появился Филипп и снова растревожил сердце Даниила. Филипп едва не загнал коня, спеша за Даниилом и Мстиславом, подлетел к ним и выкрикнул хриплым голосом:

— Фу! Еле вас догнал… Княже! — обратился он к Даниилу. — Дозволь сказать весть не вельми приятную.

Даниил с трудом сдерживал себя. Что они, сговорились, что ли, — один за другим идут с дурными вестями?

— Говори, — закусил губу Даниил.

— Велел ты… зорко глядеть за… Генрихом, — сбивчиво, глотая слова, выпалил Филипп. — Я во сто крат стал зорче… сам за ним следил… Приехал я к порубу… к яме, где сидел он… а он сбежал…

— Сбежал? — привскочил в седле Даниил.

— Княже! — воскликнул Филипп. — Не сбежал! Я, твой слуга, не пустил его. Только не удалось… Вот поглянь… — Он показал на изрезанную щеку, с которой текла кровь. — Лукавому татю кто-то дал нож… Я подошел к порубу, а он в окошечко вылез.

— Казнить стражников! — сверкнул глазами Даниил.

— Уже в яме. Я их бросил туда… Вылез он и побежал. Я за ним, он меня ножом. Вижу — удерет… Я его мечом вот этим пронзил…

— Заколол? — нетерпеливо ждал ответа Даниил.

— Заколол, — склонил голову Филипп.

— Хорошо сделал, — махнул рукой Даниил.

Филипп осадил коня и, немного отстав от князей, подъехал к Демьяну. Увидев побледневшее лицо Демьяна, Филипп поморщился и прошептал сквозь зубы:

— Дурак! Чего дрожишь, как заяц! Смелее смотри, а то заметят. Все хорошо… А то и о тебе Генрих мог бы сказать на допросе.

Демьян поднял руку, словно отгоняя привидение.

— Сказал бы, — хихикнул Филипп, — а теперь не скажет.

Мстислав был страстным охотником. Во время охоты загорался, как в бою, и не было ему удержу. Он позвал главного ловчего и расспрашивал его о месте охоты, о звере. Ловчий рассказывал, как охотятся галичане, как гонят зверя.

— О! Там много смердов, они кабанов на тебя погонят! — хвалился ловчий.

Мстислав, увлекшись беседой с ним, отъехал вперед. Даниил оказался рядом с Анной — Василько где-то отстал и разговаривал с дружинниками. Будто невзначай Даниил поглядывал на нее, и тогда удавалось увидеть ее лицо. Наконец осмелился:

— Ты не боишься, Анна, охотиться?

Она посмотрела на него, глаза их встретились. Даниил впервые так близко увидел ее глаза.

— Отец учил меня владеть мечом, — ответила она и зарделась.

— Но зверя надо уметь ловить, — добавил Даниил.

— Если будет нужно, то поймаем.

Едва заметная улыбка скользнула по ее лицу. Она отвернулась.

— Зверя надо еще уметь бить, — тихо промолвил Даниил.

Теперь Анна смотрела на него пронизывающим взглядом.

— Я умею стрелять из лука.

— Тогда погоним сегодня с тобой диких кабанов.

— Нет, отец говорил, чтоб я остерегалась. Я буду ждать вас на опушке.

Их беседу прервал подъехавший Василько. Он начал рассказывать Анне, как они охотились во Владимире.

Остановились в лесу, на поляне. Ловчий предупредил, чтоб было тихо, и принес Мстиславу и Даниилу луки и колчаны со стрелами. Даниилу он, кроме того, дал рогатину. На поляне появились Анна и часть дружинников. Охотники разделились на два отряда и поехали.

Густой лес, неезженый, нехоженый, расстилался вокруг. Где кончается он — неведомо. Старое, трухлявое дерево падало и гнило тут же, а рядом поднимались молодые дубки, простирая к солнцу свои ветви. И день, и два будешь продираться сквозь чащу, да не выберешься отсюда, коль не знаешь дороги.

Даниил сегодня был рассеян. Уже дважды пропустил дика, никак не мог успокоиться. Все эти неожиданные известия выбили его из равновесия. К тому же недавно Анна ехала рядом, и сейчас она где-то близко. Побыть бы с ней вдвоем без посторонних людей!

Подъехал ловчий, окликнул его:

— Княже! Не стой на месте, все уже поехали вперед.

Даниил тронул коня. В этот миг поблизости начали свистеть, поднялся шум. Даниил остановился, прислушиваясь, как слева трещит кустарник. Ловчий вырвался вперед и скрылся в чащобе. Даниил погнал коня вслед за ним и вдруг увидел, что из кустарника рванулся огромный дик. Он был разъярен, с наежившейся щетиной.

Даниил натянул тетиву и прицелился. Стрела пролетела мимо кабана и вонзилась в дуб. Кабан мчался на Даниила.

Конь захрапел, бросился в сторону. Лук зацепился за ветви и упал на землю. Кабан пронесся мимо и исчез по направлению к поляне. Даниил круто повернул коня и устремился за кабаном. Левой рукой он держал повод, а в правую схватил рогатину. Кабан мчался изо всех сил. Даниил, боясь, что не успеет его догнать, пришпорил коня. Скоро поляна. Кабан вырвался из чащи и на мгновение остановился, а потом заметил дружинников и побежал на них. Даниил кричал: