Потемкин. Фаворит и фельдмаршал Екатерины II - Детлеф Йена

Терпеть и надеяться несумненно на Бога. Христос Вам поможет, Он пошлет конец напастям. Пройдите Вашу жизнь, увидите, сколько неожиданных от Него благ по несчастию Вам приходило. Были обстоятельствы, где способы казались пересечены. Тут вдруг выходила удача. Положите на Него всю надежду и верьте, что Он непреложен… Людям нельзя испытывать, для чего попускает Бог скорби. Но знать надобно то, что в таких случаях к Нему должно обращаться. Вы знаете меня, что во мне сие не суеверие производит».

Такие раздумья и мистическое признание решительного и активного человека дела Потемкина вызывают удивление, даже при том, что фаворит Екатерины II всю свою жизнь оставался религиозным и верующим человеком. Кроме того, после 1787 года Григорий Потемкин должен был заниматься военными проблемами в такой мере, что у него просто не было физической возможности для мистических абстракций. Если бы не было определенного кризиса идеи! Как раз этот кризис идеи и представляет случай отойти от представления колониальной политики и бросать взгляд на военное мышление и действия Потемкина во время второй турецкой войны.

Одной из наиболее живучих легенд о Потемкине является та, что он якобы являлся инициатором «Греческого проекта» и довел Россию до войны с Турцией. Он якобы «навязал» эту войну императрице. Не требуется доказательств, что колониальная и государственная политика Потемкина гармонировала с принципиальными желаниями императрицы, в том числе и по отношению к Турции. Взгляды императрицы и князя относительно рисков новой войны с Турцией совпадали. Александр Безбородко озаглавил «Греческий проект»: «Реставрация Старого Греческого государства для великого князя Константина».

Потемкина не ждал королевский трон в буферном государстве на Балканах. Все слухи, связанные с этим, кажутся сильно преувеличенными. Потемкин остается самым лучшим защитником Екатерины, экспансивной политики во славу России и императрицы. Поэтому уже при жизни он добился заслуженной славы. Самые незначительные действия вопреки воле императрицы — в стратегическом или тактическом отношениях — стоили бы ему власти, влияния и его исключительного положения.

Заселение Новороссии и реформа армии составили на многие годы две стороны одной медали. Если бы эта медаль имела третью сторону, она была бы посвящена турецкой войне, на которую с 1774 года была нацелена имперская политика. Рука Потемкина прослеживалась в политическом контуре первой турецкой войны, в союзе с Австрией в 1782 году, аннексии Крыма в 1783 году, вплоть до поездки Екатерины летом 1787 года и в следующей — второй — турецкой войне. Даже объявление войны Турцией в 1787 году и последовавшее затем провозглашение Австрии как русского союзника явилось подтверждением политики Екатерины, Потемкина и их политических друзей.

Сразу после объявления войны Турцией, перед тем как подписать собственный манифест о войне, императрица писала Потемкину: «Против этого не могут быть действенными слабые мероприятия; здесь необходимы и еще раз необходимы не слова, а действия, чтобы сохранить честь, славу и выгоду властителя и состояния». 2 сентября 1787 года Иосиф II провозгласил казус федерис. Из Совета при Высочайшем дворе пришел ожидаемый Екатериной отклик всей официальной России: «Слава и величие России, которая возвысилась благодаря духу царствующей ныне императрицы, заставили заговорить другим тоном Оттоманскую Порту, чем это было со времен Прутского мира [Намек на поражение Петра Великого на Пруте 7 июля 1711 года. — Прим, авт.]. Поэтому необходимо хранить в любом случае наше современное превосходство».

Несмотря на незавершенное заселение Новороссии и незаконченную реформу армии, Россия чувствовала себя сильной и непобедимой. Как по отношению к Турции, так и союзнику Австрии, которая, кажется, была прежде всего гарантией лояльного отношения Пруссии и Польши, хотя Австрия постоянно ощущала страх, что останется на вторых ролях при стремительном продвижении России в Константинополь и на Балканы.

Кроме того, продолжались политические комбинации великих держав Европы, которые с подозрением наблюдали за расширением русского влияния. Никто не удивлялся тому, что отношения между Россией, Австрией и их вооруженными силами при победоносном продвижении русских оставались напряженными. Национальные эмоции, разжигаемые на Балканах, главным образом Россией, вызывали взаимное недоверие. Политика Екатерины состояла из смеси стремления захватов и сдержанной осторожности. Ее решительной рукой был не кто иной, как Потемкин.

Князь владел также искусством маскировки в совершенстве. Басня о том, что он был якобы единственным вдохновителем политики экспансии на юге, удивляет снова и снова. При этом нет никаких достаточных доказательств его фактического политического влияния на императорские решения в этом вопросе. Документы говорят о лавировании. В историческом масштабе трудно определить, в каком пункте было убеждение и где на передний план выходили тактические полуправды.

В целом все кажется большим противоречием. Имперский князь, генерал-губернатор и главнокомандующий подготовил войну во всех фазах. Только когда эта война приняла настоящую форму, она вынудила смелого стратега опуститься на землю. С самого начала ни у кого из причастных к этим событиям политиков и офицеров не было сомнения в том, что Потемкин возьмет всю ответственность за действия русских вооруженных сил на себя, хотя он не был самым заслуженным и опытным русским полководцем.

Две армии двигались против турок: Украинской командовал Петр Румянцев, Екатеринославской — Потемкин. В русской военной истории XVIII и XIX столетий едва ли имелся поход, в котором успех русского оружия не был бы омрачен мелочной ревностью и соперничеством между полководцами. Этот факт в дальнейшем побудил разочарованных императоров (например Александра I), по глупости, принять командование на себя. Румянцев и Потемкин обменивались посланиями, выдержанными в духе ледяной вежливости. Потемкин писал Румянцеву: «Мне не подобает учить Вас — мое дело слушать…» Но основная нагрузка лежала как раз на нем. Румянцев же командовал русскими войсками еще во время первой турецкой войны. В новой кампании он оказался достаточно умным, чтобы признать более высокий авторитет князя. Потемкин был назначен главнокомандующим всеми русскими вооруженными силами на юге. Он выполнял свою задачу с помощью своего рода Генерального штаба — новшество в русской военной истории.

Под командованием Потемкина находились многое военные формирования, занимавшие фронт от польской границы до Кавказа. Главнокомандующий разделил этот чрезмерно длинный фронт на несколько частей: Нижнеднепровский, Крымский, Днестровский и Кавказский. Кроме того, Потемкин командовал Черноморским флотом. Все это ставило перед ним задачу координировать действия на многочисленных участках фронта, а также обеспечить взаимодействие флота и сухопутных войск.

Такая система управления армией, решавшая как политические, так и военные задачи, не имела себе равных в русской истории. На самом деле здесь речь шла о произведении князя Потемкина, которое он мог создать только на основе своего длительного опыта работы на юге. Он сам командовал центром фронта — Екатеринославской армией, подразделения которой дислоцировались между Бугом и Крымом. В Екатеринославе он получал также сообщение о блокаде Кинбурна турецким флотом. Он сразу послал сообщение в Петербург. Также Румянцев, который пребывал в Киеве, информировал императрицу. Совет при Высочайшем дворе 6 сентября 1787 года рассмотрел оба сообщения.

В этой первой фазе войны основные силы Потемкина располагались от устья Буга, через Херсон до Кинбурна, включая крепость Очаков. В южном направлении Крым оказался в зоне боевых действий. Крепость Очаков и Крым были особыми стратегическими пунктами, с помощью которых Екатерина и Потемкин надеялись реализовать «Греческий проект». Или по-военному просто: приобретение крепости Очаков и победа над турецким Черноморским флотом были бы для главнокомандующего решающими предпосылками для дальнейших успехов на Черном море и Балканах.

Совет при Высочайшем дворе, опираясь на перспективный план, представленный самим Потемкиным, подтвердил наступательный образ действия на своем заседании от 6 сентября, Потемкин должен был «организовать осаду Очакова и обосноваться в области между Бугом и Днестром». Политическая ситуация требовала: «Если Господь предоставит нам быструю победу над этой крепостью, то операции должны распространяться до Аккермана, чтобы русская граница простиралась до Днестра и включала Аккерман». Потемкин поддерживал эти цели. Но их осуществление оказалось слишком трудным и требовало значительного времени.

Один из курьезов истории состоит в том, что долгожданные и запланированные акции начинаются в конечном счете неожиданно для их создателя. Потемкин не явился исключением. Фактическое нападение турок осенью 1787 года захватило врасплох генерала-фельдмаршала. Укрепление линии фронта между Бугом и Кинбурном он мог закончить только весной 1788 года, а маневр сковывался действиями крупных турецких соединений. Вторая турецкая цель наступления — берег Крыма — был защищен с русской стороны очень слабо. Только военный порт Севастополя располагал средствами для защиты расположенного там боеспособного военно-морского флота.