Император Александр I. Политика, дипломатия - Сергей Соловьев

Взгляд Меттерниха был иной: он недаром пожил во Франции, поговорил с Талейраном; он видел, что у французского колосса глиняные ноги; что он есть создание случайности, держится военным гением одного человека: не будет этого человека или изменит ему победа — и колосс рушится. Гораздо опаснее, следовательно, Россия, потому что основания силы ее постоянные, тогда как ослабление может быть только временное, случайное. В Австрии после Иосифа II-го становилось все сильнее и сильнее убеждение, что для нее выгодно не разрушение, а сохранение Турции. Меттерних, видя главную опасность для Австрии со стороны России; видя, что колоссальная держава волей-неволей стремится к Балканскому полуострову, слил Восточный вопрос с Австрийским, поставил существование Австрийской империи в тесную связь с существованием Турецкой. Главная опасность для Австрии будет настоять тогда, когда Россия обхватит ее с двух сторон — со стороны Польши, соединив ее как бы то ни было с собою, и со стороны славян Балканского полуострова: сербские движения для свержения турецкого ига под защитою России являлись уже для австрийского министра началом конца; а это упорство России в приобретении Дунайских княжеств, необходимых ей для соединения со славянами Балканского полуострова? Если России удастся обхватить Австрию Польшей и славянами Балканского полуострова, западным и южным славянством, то где найдет Австрия защиту? Внутри самой себя? Но там то же западное и южное славянство. В Германии? Но там Пруссия.

Правда, Меттерних толкует, что соперничество между Австрией и Пруссией должно исчезнуть, их интересы одинаковы, они должны стоять вместе против Франции и России; еще прежде Меттерниха начали об этом толковать и в Австрии, и в Пруссии; но в Пруссии толкуют об этом, пока она находится под ножом Наполеона, — оправится Пруссия от случайной беды, то при своей внутренней национальной силе, при своем единении с Германией, при своем союзе с Россией, с которой ей пока нечего делить, легко заговорит другие речи. Итак, главная опасность со стороны России: каждое движение, каждое дело Австрия должна совершать, имея в виду эту опасность. Для ее предотвращения надобно прежде всего сохранить целость Турции. За Польшей смотрит Наполеон; но Молдавию и Валахию он уступил России, и эта уступка будет иметь силу, пока будет сохраняться согласие между ним и Русским государством; следовательно, нужно подорвать это согласие, которое вообще гибельно для Австрии, ибо ставит ее в тиски между двумя колоссами. Страшная опасность: согласие может еще более скрепиться браком Наполеона на сестре русского императора. Надобно помешать этому браку, и Австрия сама предлагает в невесты Наполеону эрцгерцогиню Марию-Луизу, дочь императора Франца. Наполеон обрадовался предложению: его мучила мысль о возможности, вероятности отказа из Петербурга. Он повел сватовство на двух невестах и, как только последовал уклончивый ответ из Петербурга, обручился на Марии-Луизе: 6 февраля был получен ответ из Петербурга — в тот же день Наполеон объявил, что не утверждает конвенции о невосстановлении Польши, а на другой день, 7 февраля, был подписан брачный контракт с австрийской эрцгерцогиней. Австрия опять вошла под влияние благодетельного для нее божества — брака, опять получил значение старый латинский стих: «А ты, счастливая Австрия, заключай браки!» (Tu, felix Austria, nube!)

Конечно, Австрия не могла надеяться получить скорую, непосредственную выгоду от этого брака. Наполеон говорил, что брак не может иметь никакого политического значения, и говорил правду: он не был такой человек, чтобы из-за прекрасных глаз эрцгерцогини отдал бы хотя какой-нибудь клочок земли. Но во-первых, Австрийская династия успокаивалась: она не будет тронута, ибо вступила в связь с Бонапартовской династией, входила в систему государств, престолы которых были заняты родственниками Наполеона; во-вторых, Россия была удалена, и против нее легче стало действовать, легче было заставить Наполеона содействовать достижению главной цели Австрии — недопущению России усиливаться на счет Турции. Наполеон немедленно начинает получать внушения от родственного двора: «У Европы один страшный враг — это Россия; цивилизации Запада грозит варварство московское; его независимость находится в опасности от этой страшной империи. Император Наполеон один может ее сдержать: от его твердости и высокой предусмотрительности Запад ожидает своего спасения». Спаситель Запада пока молчал, не объявлял, какими средствами будет спасать Запад; он был очень доволен, что Восточный вопрос возбуждает такую ненависть в Австрии против России, и сам не спускал глаз с берегов Дуная. Летом 1810 года он был встревожен удачными движениями русских за Дунаем, взятием Базарджика и Силистрии. В Вене эти успехи приводили в ужас. Меттерних говорил французскому посланнику Отто: «Моего государя очень беспокоят русские успехи, грозящие гибелью Турции; дело важное, требующее мер быстрых, энергичных; пришло время Франции и Австрии соединиться, чтоб не дать Оттоманской империи сделаться добычею России».

Австрию сильно беспокоило объявление Наполеона, что родственный союз не ведет к политическому, и потому она непременно хотела добиться последнего; иначе цель родственного союза не достигалась для Австрии: последняя принесла тяжелую жертву — эрцгерцогиня выдана замуж за императора «революционною милостию», а выгоды никакой — на деле продолжается политический союз Франции с Россией, и последняя, пользуясь этим союзом, бьет турок. Меттерних и сам император Франц выпрашивали союз у Наполеона. Меттерних жаловался Отто на какие-то интриги, которые хотят удалить его двор от Франции и отдать Англии. Франц прямо говорил Отто: «Все интриги кончатся, когда будет подписан союзный договор между Францией и Австрией». Турция также умоляла Наполеона о помощи. Но в 1810 году ему было еще рано разрывать с Россией, что неминуемо воспоследовало бы, если б он вмешался в турецкие дела, нарушив эрфуртское условие насчет Молдавии и Валахии; рано было поэтому заключать союз и с Австрией, ибо предвиделось главное требование ее — гарантия целости Турецкой империи. Поэтому Наполеон ограничился заявлением Турции, что сохранить для нее Дунайские княжества он не может — пусть защищает их сама, но что он не позволит России занять правый берег Дуная и провозгласить независимость Сербии. Он заявил это и России в разговоре с Чернышевым; война у него с Россией может произойти в двух случаях: если Россия заключит отдельный мир с Англией и если захочет что-нибудь приобрести на правом берегу Дуная; существование Турции слишком важно для политического равновесия Европы, и он не может согласиться на дальнейшее ее раздробление.

Но позволить России овладеть Молдавией и Валахией, и особенно теперь, когда отношения между нею и Францией день ото дня натягиваются все более и более? Хорошо сказать туркам, чтобы они дрались, не мирились с уступкою Дунайских княжеств; но в состоянии ли они это сделать одни? Франции рано; но что, если б Австрия вмешалась в войну? «Чтоб Молдавия и Валахия не доставались России — для меня это дело второстепенное, а для вас главное, — велел он сказать в Вене. — Так надобно знать, на что вы решитесь: решитесь ли воевать с Россиею?» Австрия, разумеется, на это не решилась. Она попыталась предложить свое посредничество для заключения мира между Россией и Портой с условием, чтобы границей между ними служил Днестр; но предложение ее было отвергнуто Россией.

Война с Францией была несомненна; в ходу был первый план — предупредить Наполеона занятием герцогства Варшавского и восстановлением Польши; но Австрия должна была мешать этому всеми средствами; не будет ли возможно заставить ее согласиться на восстановление Польши под скипетром русского государя предложением уступки со стороны Дуная? Из двух зол Александр избирает, в его глазах, меньшее и в начале 1811 года поручает своему посланнику в Вене графу Штакельбергу предложить венскому кабинету, что в случае войны с Францией, для предупреждения восстановления Польши Наполеоном, Россия займет ее сама, но Австрия за это получает Молдавию и Валахию, по реку Серет. Но Меттерних уклонялся от объяснений по этому предмету: для него одна мысль о посягновении на целость Турции была преступной, и успехи русского войска на Дунае под начальством Кутузова опять вызывают крики негодования со стороны австрийского министра. Успехи вели к выгодному для России миру, и Меттерних заявляет, что всякий мир России с Турцией будет невыгоден для Австрии, если Россия что-нибудь приобретет. Между тем Наполеон рассчитал, что в 1812 году может вторгнуться в Россию со всеми средствами к успеху, и потому заключил союз с Австрией [2 (14) марта 1812 г.]: Австрия обязалась участвовать в войне с Россией, выставляя для этого тридцатитысячный корпус; королевство Польское будет восстановлено под гарантией Франции и Австрии, и если для него понадобится Галиция, то Австрия получает взамен ее от Франции иллирийские провинции; Франция и Австрия гарантируют целость Оттоманской империи, в случае если Порта, порвавши мирные переговоры с Россией, будет продолжать с ней войну.