По дороге к любви - Дж. Редмирски

Из динамиков на потолке льется какая-то знакомая рок-музыка. Слева небольшая сцена, где обычно выступают музыканты, но сегодня она пуста. Впрочем, это совсем не портит тусовочной атмосферы заведения: что говорит мне Эндрю, едва можно разобрать — все заглушает музыка и громкие голоса вокруг.

— Ты в бильярд играешь? — кричит он, наклоняясь к самому моему уху.

— Играла несколько раз! — кричу в ответ. — Только плохо получалось, похвастать нечем.

Он тянет меня за руку, и, осторожно проталкиваясь сквозь плотную толпу, мы направляемся к бильярдным столам: там хоть свету побольше.

— Сядем здесь, — говорит Эндрю; теперь он может слегка понизить голос, хотя динамики орут прямо перед нами. — Это будет наш столик.

Сажусь за небольшой круглый столик, прижатый к стене прямо под лестницей, ведущей на второй этаж. Кончиком пальца отодвигаю подальше полную окурков пепельницу. Скоро подходит официантка.

А Эндрю уже возле бильярдных столов, разговаривает с каким-то парнем, наверное, хочет вступить в игру.

— Извините, — говорит официантка, убирая грязную пепельницу и ставя на ее место перевернутую вверх донышком чистую. Влажной тряпкой протирает крышку стола, а заодно и пятно под пепельницей.

Я улыбаюсь ей. Это хорошенькая черноволосая девушка моего возраста, может, чуть старше; в одной руке у нее поднос.

— Вам что-нибудь принести?

У меня только один шанс: надо вести себя так, как ведет себя всякий, у кого не спрашивают документа, подтверждающего возраст.

— «Хайнекен», пожалуйста.

— И мне тоже, — говорит Эндрю, подходя сзади с кием в руке.

Увидев Эндрю, официантка пялит на него глаза, а я наслаждаюсь этой сценой, как недавно он наслаждался в лифте. Придя в себя, она кивает, бросает на меня взгляд («Ну и повезло же тебе, сучка», — читаю в ее глазах) и уходит.

— Вон тот парень еще раз сыграет — и стол наш, — произносит Эндрю, садясь на пустой стул.

Возвращается официантка, ставит перед нами пиво:

— Захотите еще чего, помашите рукой.

— Она не спросила у тебя документа, — говорит Эндрю, наклоняясь ко мне через столик, чтобы никто не слышал.

— Да, но это не значит, что не спросит еще кто-нибудь… Со мной такое бывало. Мы с Натали однажды успели уже напиться, как вдруг подошли и спрашивают, а потом выставили.

— Лови момент, пока есть возможность.

Он улыбается, берет пиво и делает быстрый глоток.

Я следую его примеру.

Зря, конечно, взяла с собой сумочку, не надо было, приходится все время за ней следить. Когда подходит наша очередь играть, я ставлю ее на пол под бильярдный стол. Мы находимся как бы в отдельной каморке, никого рядом нет, поэтому я не очень о ней беспокоюсь.

Эндрю подводит меня к стойке с киями:

— Выбирай, какой тебе больше по руке. Прикинь вес, длину…

Это становится забавно: он, кажется, действительно считает, что меня надо учить.

Прикидываюсь дурочкой, делаю вид, что стесняюсь, мало что понимаю; разглядываю выставленные в ряд кии, словно передо мной полка с книгами; наконец выбираю. Провожу рукой по всей его длине, потом как бы пробую ударить по шару, делаю вид, что прикидываю, каков он в руке. Понимаю, что со стороны выгляжу глупой, смазливой блондиночкой, которая в первый раз в жизни держит в руках кий, но у меня свое на уме.

— Кий как кий, не вижу, чем он отличается от других, — пожимаю я плечами.

Эндрю укладывает шары в треугольную рамку, равняет, осторожно поднимает рамку и кладет под стол.

Потом кивает мне:

— Хочешь разбить?

— Не. Давай ты.

Хочется полюбоваться на него, как красиво он будет наклоняться над столом, сосредоточиваться, — ох, он сейчас просто неотразим.

— Хорошо, — отвечает он и устанавливает биток.

Несколько секунд тщательно возит по кончику кия кусочком мела, кладет мел на бортик стола.

— Если ты раньше играла, — начинает он, занимая позицию перед битком, — тогда, наверное, знаешь основные правила. — Наставляет на биток кончик кия. — Бить можно только по белому шару.

Меня смех разбирает, но бог с ним, пусть позабавится.

Я смиренно киваю.

— Значит, так: тебе можно забивать в лузу только шары с полосками, понятно? Если ударишь по одному из этих, видишь, окрашенные, засчитывается в мою пользу.

— А вон тот черный? — указываю я на шар с цифрой 8 в середине стола.

— Если забьешь его до того, как забьешь все свои, — усмехается он, — ты проиграла. А если забьешь белый, теряешь ход.

— И это все?

Я принимаюсь усердно тереть мелом кончик своего кия.

— Пока да, — отвечает он.

Кажется, Эндрю опускает кое-какие правила, считает, что мне знать их не обязательно.

Эндрю наклоняется над столом, ставит пальцы на голубое сукно и кладет кий в основание большого пальца. Скользит им взад и вперед пару раз, прицеливается, делает паузу, бьет по шару, и все остальные раскатываются по столу.

«Неплохая разбивка», — думаю я.

В лузах оказываются сразу два шара: один окрашенный, другой с полоской.

— Ну что? — спрашивает.

— Что — что? — продолжаю я валять дурочку.

— Какие шары выбираешь? Окрашенные или с полоской?

— А-а… — Я делаю вид, что только что поняла. — Есть разница? Ладно, беру с полоской.

Это не совсем по правилам, но он, кажется, хочет дать мне фору.

Моя очередь, я иду вокруг стола, ищу удобное место для удара.

— Объявлять или как?

Смотрит на меня с любопытством. Наверное, надо было выразиться иначе, что-нибудь типа: «Бить в любой мой шар, в какой захочу?» Но я уверена, что он еще ни о чем не подозревает.

— Просто найди любой с полоской и постарайся загнать его в лузу, вот и все.

Ладно, похоже, мне удалось навешать ему лапшу на уши, он ничего не понял.

— Погоди, может, сыграем не просто так, а на что-нибудь? — спрашиваю я.

Смотрит на меня удивленно, но потом в глазах появляется хитрый блеск.

— Давай… На что?

— Если я выиграю, буду свободна от твоих дурацких правил.

Эндрю хмурится. Но вдруг его красивые губы снова растягиваются в обольстительной улыбке: что с меня взять, ведь я совсем не умею играть.

— Обидно, конечно, слышать, что тебе не нравятся мои замечательные правила, — говорит он, ставя кий толстым концом на пол, а тонкий перебрасывая из руки в руку, — но уж так и быть, принимаю.

Я уже считаю, что соглашение достигнуто, но он поднимает вверх палец.

— А если побеждаю я, то основное правило «слушаться меня беспрекословно» поднимается на новый уровень.

Теперь моя очередь удивленно вздымать брови.

— Как это? На какой такой новый уровень? — Я украдкой бросаю на него настороженный взгляд: тут явно какой-то подвох.