Повелитель бурь - Андрей Воронин

В данный момент нет, а дальше — как карта ляжет…

— Спасибо, что приехали, товарищ генерал, — с улыбкой сказал Становой и тоже закурил. — Извините, что назначил встречу в таком, мягко говоря, странном месте…

— Подозреваю, что у вас были для этого причины, — суховато ответил Потапчук. — Знаете, Максим Юрьевич, давайте опустим торжественную часть. Я не хочу вас обидеть, но у меня нет времени на дипломатические реверансы и разговоры о погоде.

— Жаль, — сказал Становой. — Ведь именно о погоде я и хотел с вами поговорить.

— Любопытно, — скрывая изумление, сказал генерал.

— Это действительно любопытно, уважаемый Федор Филиппович. Скажите, вы не обращали внимания на то, что с погодой в последнее время творятся странные вещи? Что-то много у нас стало природных катаклизмов, вы не находите?

— Гм, — сказал Федор Филиппович и невольно поднял глаза вверх, словно ожидая, что оттуда, из-под крыши, сию минуту свалится лишившийся чувств Глеб Сиверов.

— Меня удивляет, — продолжал Становой, — что на это до сих пор никто не обратил внимания. Я понимаю, что выгляжу в ваших глазах последним идиотом, но поверьте, Федор Филиппович, мне не к кому больше обратиться. Я не знаю, кто в этом замешан, я отовсюду жду предательства, а может быть, и пули. Конечно, люди меняются, но все-таки о вас у меня сохранились самые хорошие воспоминания. Вряд ли вы могли измениться настолько, чтобы оказаться втянутым в этот гнусный балаган, который творится у всех на глазах и которого никто не замечает. Кто угодно, только не вы!

— У вас очень образная речь, — сказал генерал. — Настолько образная, что я не в состоянии уловить ее смысл. О каком балагане вы говорите? При чем тут погода?

Становой перестал улыбаться и с несколько обиженным видом пожал плечами.

— Как хотите, — сказал он. — Если вам угодно скрывать свою осведомленность, пусть так и остается. Хотя я уверен, вы отлично понимаете, о чем идет речь.

— Не вполне.

— Лукавите, Федор Филиппович! Впрочем, как вам будет угодно. Могу объяснить на простом примере. Вы, конечно, помните, как вокруг Москвы горели торфяники? Так вот, представьте себе такую простенькую схемку: некто, имеющий непосредственный доступ к финансовым счетам МЧС, сначала поджигает торфянику а потом, пользуясь неразберихой, которую сам же и создает, спокойно прикарманивает выделенные на борьбу со стихийным бедствием средства. Москва в дыму, в министерстве по этому поводу творится настоящий содом, все сбиваются с ног, отчетность ведется как попало, а то и вовсе не ведется… Словом, потом, когда все утрясется, проверить, куда ушли деньги, не под силу. Или взять последний случай на Черноморском побережье Кавказа. Некто запруживает русло горного ручья, а потом спускает на побережье средних размеров селевой поток. Отличная возможность погреть руки, вы не находите? Молчите? Ну-ну. Должен вам сказать, я был удивлен и обрадован, когда узнал, что вы там были. Мне показалось, что вы твердо намерены покончить с этим безобразием.

— М-да, — сказал Федор Филиппович.

— Признаюсь, вы меня слегка огорошили, Максим Юрьевич. Что ж, откровенность за откровенность. Мои аналитики действительно обратили внимание на участившиеся стихийные бедствия и представили мне по этому поводу целый доклад. Я передал этот доклад наверх, его приняли к сведению и даже, насколько мне известно, собирались произвести проверку финансовой отчетности вашего министерства. Через некоторое время мне сообщили, что проверка не дала никаких результатов, и в приказном порядке велели перестать заниматься сомнительной чепухой.

— Да, я так и понял, — с грустью сказал Становой. — Говорите, проверка не дала результатов? Ну, еще бы! А вам известно, что ее проводили специалисты нашего финансового управления? Понимаете, нашего! Вы когда-нибудь видели вора, который ловит сам себя за руку?

Разговаривая, они медленно прохаживались взад-вперед по цеху. Теперь Федор Филиппович резко остановился и повернулся к Становому лицом.

— Короче, Максим Юрьевич, — потребовал он. — Ведь вы же позвали меня сюда не для того, чтобы развлекать теоретическими выкладками, правда? Пока что вы не сказали мне ничего нового. Этот разговор кажется мне просто довольно неуклюжей попыткой вытянуть из меня побольше информации.

— Господь с вами! — тоном оскорбленной невинности вскричал Становой.

— Нет, отчего же? Я готов поделиться с вами своими соображениями по этому вопросу. Так вот, Максим Юрьевич: если все, о чем вы тут говорили, соответствует действительности — а мне кажется, что так оно и есть, — то вы автоматически оказываетесь первым, на кого падает подозрение. Не скрою, я много думал об этом деле и даже предпринял небольшое частное расследование. Выводы неутешительны, Максим Юрьевич. Я имею в виду для вас неутешительны.

Становой рассмеялся. Смеялся он весело, заразительно, но генерал без труда уловил в его смехе легкий оттенок горечи — будто привкус полыни в бокале с вермутом.

— Я в вас не ошибся, Федор Филиппович. Трудно поверить: генерал ФСБ режет правду-матку прямо в глаза главному подозреваемому! Удивительно! Неслыханно! Знаете, я действительно жалею, что мне не довелось служить под вашим началом. Может быть, я до сих пор работал бы на Лубянке, вместо того, чтобы копаться в грязи и тушить пожары. Но мне кажется, вы неспроста так разоткровенничались. Одно из двух: либо вы убедились, что подозрения в мой адрес беспочвенны, либо… Либо я уже приговорен, и в эту самую минуту дуло снайперской винтовки смотрит мне в затылок. Принимая во внимание выпирающий из-под вашей рубашки бронежилет, я склоняюсь ко второму варианту. Он мне активно не нравится, но кажется гораздо более правдоподобньм.

— Перестаньте кривляться, — скрывая за напускным раздражением легкую растерянность, сказал Потапчук. — Если вам есть что сказать, говорите. У меня действительно масса дел, мне недосуг выслушивать ваши двусмысленные комплименты. Бронежилет мой ему не понравился! А кто подослал ко мне того наркомана с пистолетом — не вы?

— Не переигрывайте, Федор Филиппович, — сказал Становой. — Если бы вы были так уверены в моей виновности, как стараетесь показать, меня давно не было бы в живых. Ведь вы затем сюда и пришли, чтобы я развеял ваши сомнения. Я ведь тоже не первый год живу на свете и кое-что понимаю. Мне известно, что все косвенные улики в этом деле указывают на меня, и я вас спрашиваю, как опытного, неглупого человека: вам не кажется, что этих улик слишком много?

— Иными словами, вас подставляют, и вы пришли ко мне просить защиты. Так?

— А что, по-вашему, я должен был делать? Вы хотя бы понимаете, что я оказался между двух огней? Если меня не шлепнет этот ваш фальшивый инженер, мне не миновать пули от некоторых моих коллег. Они поняли, что я их вычислил, и теперь пытаются убрать меня вашими руками. Речь идет об очень больших деньгах. О человеческих жертвах и убытках, которые понесло государство, я не говорю, их такие мелочи не интересуют, да и меня, признаться, тоже. Знаете, как говорят: один-два трупа — это трагедия, а несколько сот — статистика… Так вот, я знаю, как это звучит, но меня в данный момент волнует только один труп — мой собственный.

— Ну, хорошо, хорошо. — Федор Филиппович раздраженно сунул в зубы очередную сигарету и прикурил от поднесенной Становым зажигалки. — Давайте оставим в покое ваш труп, тем более что вы пока живы и здоровы. Вы правы, мне хотелось бы, чтобы вы развеяли некоторые мои сомнения. Например, мне очень любопытно узнать, что у вас вышло с этим изобретателем, как его…

— Ляшенко, — подсказал Становой. — А почему он вас интересует? Он приехал сюда по моему приглашению, привез очень перспективный прибор. Мы вели переговоры об испытаниях его установки, я свел Ляшенко с нашими финансистами для уточнения условий оплаты. Потом он передал мне установку, из чего я сделал вывод, что договоренность достигнута, и уехал.

— Так вот просто взял и передал?

— Ну а как же? Видите ли, это довольно щекотливый вопрос. Установка в тот момент была нужна нам позарез, а Ляшенко требовал, чтобы ему заплатили наличными. Поэтому нам пришлось пойти на некоторые финансовые нарушения, и никакой документации, никаких накладных и ордеров, естественно, при передаче установки не было.

— И где же она, эта установка?

— Неподалеку. Самое смешное, что она отлично работает. Вы заметили, какая последние несколько дней стоит погода? В это трудно поверить, но генератор туч работает, да еще как!

— В самом деле? И вы можете мне его показать?

— Да в любой момент! А в чем, собственно, дело?

— Дело в том, что труп Артура Вениаминовича Ляшенко был обнаружен очень далеко отсюда, в горах, где вы проводили свою последнюю спасательную операцию.

Становой заметно вздрогнул, и Федор Филиппович подумал, что он либо великий артист, либо действительно не знал о смерти изобретателя.