Гадкий утенок - Айрис Джоансен

– Охраняет овец, – пояснил Джин, ласково улыбнувшись. – Парень частенько забывает всякие мелочи, но к работе относится добросовестно. Да и учится быстро.

– Можно я к нему схожу? – спросила Нелл. Джин кивнул:

– Да, все равно пора устраиваться на ночь. Скажите ему, пусть разведет собак, и будем ужинать.

Нелл передала Танеку поводья лошади и пошла вдоль плотно сбитой отары. Пахло от овец не очень-то приятно, да и шерсть их при ближайшем рассмотрении оказалась не белоснежной, а грязно-серой. Вот тебе и белые овечки, подумала она.

– Правда, они красивые? – первым делом спросил у нее Питер. – Они вам нравятся?

– Главное, что они нравятся тебе.

Нелл обняла парнишку, а потом отодвинулась, чтобы получше его рассмотреть.

Он загорел, хоть еще и не стал таким коричневым, как Джин. На Питере было потрепанное шерстяное пончо, ковбойские сапоги и кожаные перчатки. Глаза его светились счастьем, рот расползался до ушей.

– Вижу, что ты доволен жизнью, – кивнула Нелл.

Питер показал на черно-белую шотландскую овчарку, которая гонялась за отбившейся от стада овцой.

– Это Джонти. Он тоже пастух, как и я. Ночью, когда не нужно сторожить, мы с ним спим рядом.

– Очень мило, – ответила Нелл, подумав, что от Питера пахнет точь-в-точь так же, как от отары.

Впрочем, это неважно. Главное, что ой счастлив и доволен собой.

– Джин говорит, что, когда у подружки Джонти родятся щенки, я смогу взять одного себе. Джин научит меня, как его воспитывать.

Кажется, мальчик собрался поселиться здесь постоянно, подумала Нелл и спросила:

– Но ведь на это уйдет очень много времени?

Взгляд Питера потускнел.

– Мне нужно уезжать, да? – Он покачал головой. – Не хочу. И Джин не хочет. Он говорит, что из меня получится хороший пастух. – И просто прибавил: – Мне здесь самое место.

Нелл почувствовала, что у нее вот-вот на глазах выступят слезы.

– Вот и хорошо. – Она откашлялась. – Джин сказал, чтобы ты выпустил собак и шел ужинать.

Питер кивнул и суровым голосом крикнул:

– Бесс, сторожи! Джонти, сторожи!

Вдвоем они отправились обратно.

– Здесь так красиво, – болтал Питер. – Жалко, вы гор не видели. Там все зеленое, цветущее. А когда посмотришь на горы, они нависают прямо над головой. Вроде жутко, а на самом деле совсем не страшно…

– Он совершенно счастлив, – сказала Нелл, отхлебывая кофе.

Питер и Джин сидели у костра чуть поодаль. Джин учил мальчика резать по дереву, а Питер сосредоточенно внимал.

– Он просто на крыльях летает, – вздохнула Нелл.

– Да, это хорошо, – кивнул Танек.

– Хочет остаться здесь навсегда, пусть остается.

– Спасибо.

– За что? Парень отрабатывает свой хлеб. Быть пастухом не так-то просто. Жизнь в одиночестве, тяжелый труд, палящее солнце, снег. Я пробовал жить с пастухами.

– Зачем?

– Думал, что смогу лучше понять эти места.

– Ну и как?

– Получилось.

– Вы настоящий собственник.

Танек кивнул:

– Когда я был мальчишкой, у меня не было ничего, кроме собственной одежды. Я хотел завладеть всем миром. Этот пламень во мне еще не угас.

– Не сомневаюсь, – улыбнулась Нелл.

– Но я несколько умерил свои притязания. – Он поворошил в костре палкой. – К тому же в нынешней жизни я не беру то, что мне нравится, а покупаю.

– Вы любите эту землю, да? – спросила она, глядя на горы.

– Влюбился в нее с первого взгляда. Иногда такое случается.

– Питер тоже. Он сказал, что ему здесь самое место. – Нелл взглянула на мальчика. – Я ему верю. У него такой… успокоенный вид.

– Успокоенный?

– Да, он больше не похож на гадкого утенка, – пояснила Нелл свою мысль.

– Ну, на мой взгляд, он немного загорел, а в остальном остался таким, каким был.

– Я имела в виду не внешность. Когда я была маленькой, бабушка рассказывала мие о гадком утенке, который превратился в прекрасного лебедя. – Нелл пожала плечами. – Потом я выросла и узнала, что так на самом деле не бывает.

– А вы сами?

– Это было чудо. Чудо, которое сотворил Джоэл. Однако в последнее время я стала думать, что у каждого гадкого утенка есть шанс стать прекрасным лебедем. Главное – что у тебя внутри. Если выяснишь, кто ты на самом деле, если обретешь внутренний мир, то чудо обязательно произойдет. Когда в юности мы боремся с неопытностью и сомнениями, этот поиск особенно интенсивен. Тогда-то, наверное… – Нелл запнулась и поморщилась. – Господи, что это я расфилософствовалась? Не понимаю, почему вы не смеетесь.

– Я счастлив, когда вы начинаете думать о чем-то, кроме Медаса. Стало быть, Питер теперь успокоенный?

– Нет, вы все-таки смеетесь. – Когда он не ответил, Нелл сказала: – Во всяком случае, он сделал важный шаг к самоусовершенствованию.

– Гадкий утенок сделал гусиный шаг? – Танек тут же вскинул руку. – Извините, сорвалось. Увлекся орнитологическими аллегориями. На самом деле вы совершенно правы. Значит, Джоэл сотворил лебедя не только внешне, но и внутренне?

Нелл покачала головой:

– Нет, я еще далека от совершенства. Какое там – я вся в смятении. Но вы, например, знаете, кто вы и зачем живете. И Таня тоже знает.

Она посмотрела ему в лицо и увидела, что Николас больше не улыбается, а смотрит на нее с напряженным вниманием.

Отведя взгляд, она попыталась свести разговор к шутке:

– Таня – прекрасный лебедь, а вы – хищный ястреб, охотящийся за цыплятами.

– Очень может быть, – рассеянно обронил Танек, по-прежнему глядя на нее все тем же странным взглядом.

Нелл поежилась – с гор дунуло ледяным ветром.

– Застегните куртку, – сказал Танек.

Она не пошевелилась.

– Застегните куртку, – повторил он. – Ночью здесь холодает.

Ей ужасно не хотелось ему подчиняться, но упрямиться было глупо, и Нелл застегнулась.

– Не учите меня жизни, – все же огрызнулась она. – Я долго обходилась на свете и без вас.

– Обходились, но не слишком хорошо, – с неожиданным ожесточением произнес Танек. – Об вас вытирали ноги все кому не лень. Отказались от профессии, вышли замуж за человека, которому было на вас наплевать, а потом…

– Ничего подобного! – возмутилась Нелл, застигнутая врасплох этой атакой. – Ричард любил меня. Это я не могла ответить ему тем же.

– Не верю. Он манипулировал вашими чувствами. Даже сейчас это продолжается…

– Ричард умер. Перестаньте говорить о нем гадости.

– Не перестану! – Танек посмотрел ей в глаза. – Признайтесь же наконец, что этот сукин сын вас использовал! Обзавелся милой, хорошо воспитанной женушкой, которая беспрекословно ему подчинялась, никогда не говорила «нет», да еще считала себя по гроб обязанной благородному красавцу, который снизошел до брака с ней.