Конан и осквернители праха - Леонард Карпентер

Нитокар расхохоталась и взмахнула кнутом, с силой хлестнув девушку по руке. Эфрит ахнула от боли и схватилась за мгновенно вздувшийся рубец.

– А это что такое, царевна? – продолжала Нитокар. – Когда Царский Суд определял твою участь, я что-то не припомню, чтобы в приговоре было сказано об одежде! А ну-ка, живо снимай!

Движением прирожденной хищницы Нитокар схватила край рубашки Эфрит и с силой рванула. Большая часть тонкого одеяния осталась у нее в кулаке. Девушка вскрикнула и забилась в оковах.

– Вот так-то лучше! Попробуй теперь прикрыть срам!.. – ликовала Нитокар, вновь и вновь замахиваясь кнутом; на спине и обнаженных ногах Эфрит одна за другой вспыхивали багровые полосы. – Вот как надо было поступить с тобой в самом начале, когда ты в самый первый раз принялась наушничать своему отцу против меня! Вот тебе, вот тебе, вот тебе!..

Царевна отчаянно уворачивалась, даже попыталась несколько раз лягнуть свою истязательницу, но не достала. Она мало что могла противопоставить длинному кнуту и не менее жестокому языку Нитокар. Наконец удары прекратились, и Эфрит, всхлипывая, поникла на пол рядом с саркофагом.

– Ну, что уставились? – обернулась Эфрит к паре рабов, парню и девушке, которые точно приросли к месту от жалости и изумления, видя расправу над царевной. Нитокар замахнулась кнутом и заорала уже в спины бегущим: – Пока я – царица, учитесь быть не только глухонемыми, но и слепыми!..

Ярость Нитокар не ведала утоления. Теперь она обернулась к несчастному сломленному Арамасу, который впервые поднял глаза, как будто начиная осознавать окружающее.

– А ты?.. Уже готов снова за мной поухаживать?.. Вот тебе мой поцелуй!..

Хлыст прошелся прямо по его лицу. Арамас отвернулся, не издав ни звука и даже не подняв руки, чтобы заслониться.

– Вот видишь, девочка? Это я называю преданностью... – И Нитокар вновь глумливо осклабилась, обернувшись к Эфрит. – Теперь он выучен лучше пса, ползающего в ногах. Дай мне немного времени, и я... Э, а это кого еще принесло?

В дверях Чертога стоял мужчина богатырского сложения, облаченный в доспехи кладбищенской стражи.

– Пошел вон! – крикнула Нитокар. – Стража мне не нужна! Я сама здесь распоряжаюсь!..

– К счастью для меня, ты действительно так думаешь, – хмыкнул вошедший.

Утвердительно кивнув кому-то, стоявшему по ту сторону входа, он повернулся к царице, и его меч с шипением выполз из ножен. Мужчина был очень рослым, и под тонким серым плащом так и перекатывались могучие мышцы, но двигался великан с легкостью и грацией горного кота.

– Ты!.. – узнала его Нитокар. – Конан!.. Тот самый беглец!.. – Голос царицы стал невыносимо пронзительным от ярости и страха. – Стража, стража! Сюда!.. Здесь убийца!..

Конан только засмеялся низким, грозным смехом и даже не попытался заставить ее замолчать. Позади него в дверь просунулись две головы в стражницких шлемах. Но на помощь царице вошедшие не спешили. Напротив, они деловито двинулись к сундукам и столикам, расставленным вдоль стен, и принялись набивать сокровищами большие мешки.

– Живее, песики!.. – обратился к ним Конан. – Хватайте что попадется, и будем быстренько уходить.

– Что?.. Вы осмеливаетесь осквернять Царский Чертог?.. – Нитокар выпрямилась от возмущения. – Вы хотите унести то, что составит честь и славу моего дорого мужа в последующей жизни?.. – И она обратила на грабителей царственный взор. – Живо убирайтесь откуда пришли, и я обещаю чуточку подождать, прежде чем вызывать своих людей!..

Конан вновь рассмеялся:

– Если у твоих людей котелки хоть сколько-нибудь варят, они сообразят, что лучше для города, и оставят тебя здесь. Я нисколько не сомневаюсь, что очень многие из них уже сейчас подумывают, как бы тебя спихнуть!

И он покосился на двоих воров, как раз выскочивших с полными мешками добра. Им на смену тотчас вбежало двое других – с пустыми мешками.

– Ах ты, негодяй!.. Да тебя на городской площади на части разрежут за эти слова! Притом раскаленными ножами!.. – Царица говорила так, словно была вполне уверена в сказанном. – Мне предан весь народ, от последнего нищего до первых вельмож! В том числе и Хораспес, герой и любимец народа!.. – Она сложила руки на груди, так что хлыст смотрел вбок. – Под его водительством я вознесу Абеддрах к славе, которой этот город еще не видывал!..

– Например, объявишь войну стигийцам? – пристально глядя на нее, сказал Конан. – Хотел бы я знать, какие планы относительно твоего правления вынашивает этот святоша-заговорщик! – И он вновь покосился на дверь, в которой с полными мешками исчезали Исайаб и Азрафель. – Хотя какая теперь разница! Корону тебе всяко не носить. Будем надеяться, что она окажется на голове поумнее твоей...

И он двинулся к царице.

– Конан, это позор! – Руки Нитокар упали вдоль тела. – Откажись от восстания, и я сделаю тебя своим супругом на троне! Как только я увидела тебя в самый первый раз, я тотчас поняла, что ты человек необыкновенный! А какие наслаждения я тебе подарю... какие неизведанные ощущения... Мы с тобой вместе откроем... за пределами страдания и удовольствия... – Она поднесла руки к груди, потом простерла к нему. – Сколько нового мы узнали бы вместе... вместе...

Она пристально смотрела в лицо подходившему киммерийцу.

– О нет, – сказала она затем. – Я вижу, ты не откажешься от своего жестокого замысла. Что ж, убивай меня, как ты уже убил моего раба...

Нитокар ждала его, слегка раздвинув влажные губы.

– Сделай это, Конан! Сделай же! Не дай себя обмануть!.. – Эфрит, стоявшая как раз за спиной у царицы, изо всех сил пыталась растянуть цепи. – Эта ведьма и моему отцу то же самое обещала!..

Конан занес меч над головой и сказал:

– Нет.

Широкое лезвие со свистом пронеслось мимо головы Нитокар и обрушилось на звенья цепей, уходивших в отверстие каменного саркофага. Острая сталь с глухим стуком рассекла мягкое золото.

– Я же говорил тебе, Эфрит, что я не наемный убийца. Если тебе нужна грязная работа, делай ее сама.

Освобожденная царевна с яростным криком бросилась к мачехе, раздирая ей кожу ногтями и молотя по чему попало тяжелыми браслетами кандалов. Царица в свою очередь не успела пустить в ход кнут и принялась драться точно так же, по-женски неумело. Но до натиска взбешенной маленькой фурии ей было далеко. Почти сразу она подвернула ногу в высокой сандалии и завалилась на пол. Эфрит тотчас воспользовалась преимуществом: принялась таскать царицу за волосы, бить ногами.

– Уважаю хорошую драчку, – сказал Конан. – Но лучше ты, царевна, кончай побыстрей, да и пойдем отсюда вместе с твоим капитаном...