Евангелие от рыжего кота - Саша Суздаль

— Оставьте его, пусть поспит, — сказал я Нино, надеясь на исцеляющий сон. Я рассказал о наших злоключениях и драке с Хасаном. Нино слушала рассеяно, а когда я сказал, что Хасан убит, то вытащила из-за пазухи Рубин Милосердия и спросила: — Всё это из-за него?

Я очень удивился, так как думал, что рубин находится у Гуго, а не на шее Нино. Гуго не говорил, что отдал его своей жене, но, возможно, что его скрытность спасла рубин от лап ассасина».

Маргина остановилась, так как дальше не могла читать текст – его писали какими-то каракулями. Маргина подозревала, что это грузинский шрифт, но Марико так сладко спала, что она не отважилась её будить. За окном алел рассвет и скоро уже Ленинград, так как в коридоре, нарушая тишину, раз за разом раздавался топот ног. Бесцеремонно и с грохотом открылась дверь в купе и проводница спросила:

— Чай будете?

Маргина кивнула головой, а проводница спросила:

— Три стакана?

— Коту не нужно, — парировала Маргина, чем огорчила проводницу, которая грохнула закрытой дверью и разбудила Марико.

— Что, уже Ленинград? — сонно спросила девочка.

— Да, солнышко, давай умоемся, а потом заплетём тебе косы, — сказала Маргина. Когда проводница принесла чай, они уже чинно сидели за столиком. Проводница, расставляя стаканы с чаем и бутерброды с колбасой, искоса посмотрела на Туманного Кота, который вверх брюхом спал на подушке.

— А что, кот жрать не будет? — спросила она. Маргина успокоила её меркантильный интерес – сунула проводнице в руку привычную зелёную бумажку с Верховным Советом.

На Масковском вокзале Туманный Кот их оставил и вернулся назад через час с ордером на квартиру на 1-й линии Васильевского острова, недалеко от Тучкова моста. Кот по-деловому прыгнул в 44 автобус, остановился пред каким-то оболтусом на первом сидении и громко, на весь автобус сказал:

— Освободи место ветерану!

Оболтус ошарашено вскочил, а на его место уселась Марико с Туманным Котом на руках.

— У нас карточка, — сказал кот кондукторше, и она кивнула головой, а потом долго вспоминала, что не так с севшими пассажирами. Автобус довёз их под самый дом, стоило только перейти улицу. Трёхкомнатная квартира находилась на третьем этаже старинного дома. Маргину порадовал большой балкон, на который выходили две двери из разных комнат. На кухне имелся ещё один балкон во двор, выход с которого смотрел на Магдалинский переулок.

— Здесь будет мой кабинет, — сказал Туманный Кот, усаживаясь в добротное кресло, в которое сразу же запустил свои когти и начал драть кожаную обшивку. Маргина бесцеремонно сбросила его на пол и крикнула:

— Не смей портить кресло! Кстати, откуда здесь чужие вещи?

— Пусть это тебя не волнует, — уклончиво ответил кот, — дом нам выписали с мебелью.

Маргина не стала его допытывать, и лезть симпотами в его башку, оставив всё на совести кота, а взяла Марико и вышла во двор, где узнала у бабушек адрес ближайшей школы. Найти её оказалось просто, так как она находилась рядом, на набережной Макарова 28. Директора в школе не оказалось, так как занятия ещё не начались, но дежурный преподаватель, от скуки читающий книгу, забрал документы и убедил Маргину, что ей беспокоиться нечего. Он бы ещё побеседовал с миловидной мамашей, но Маргина потянула Марико в книжный магазин, где купили ей книги и тетрадки, рассчитываясь неизменными зелеными бумажками с Верховным Советом. «Нас когда-нибудь посадят!» — подумала Маргина, рассуждая о том, обеспечены ли золотом зелёные бумажки кота, как на них написано.

Когда они пришли домой, Маргина крикнула валяющемуся на балконе коту, сонно взирающему на ремонтируемый Тучков мост:

— Обед и ужин – за тобой, — а усевшейся на диван Марико приказала, сунув ей в руки старинную книгу, которую хранил её отец: — Читай!

— Папа, я так устала, — заныла Марико, но Маргина мгновенно переместила её через балкон на улицу и девочка застыла в воздухе над машинами и автобусами. Марико кричать не стала, а только сказала: — Я больше не буду, — после чего оказалась на диване.

— Папа, ты такая жестокая! — радостно воскликнула Марико и спросила: — А можешь ещё?

— Если будешь хорошо себя вести, мы с тобой полетаем, — пообещала Маргина.

— Как ведьмы? — радостно воскликнула Марико.

— Как ведьмы! — подтвердила Маргина и снова сунула ей книгу: — Читай.

Некоторое время Марико разбиралась с почерком, а потом завалилась с ногами на диван и стала читать.

— Не бубни, — остановила её Маргина, — читай с расстановкой.

«В печальные дни мне приходится писать в этой книге, принадлежащей моему любимому мужу, славному сержанту-госпитальеру Гуго де Монтегю», — начала читать Марико.

«Несмотря на наши усилия, бедный Гуго скончался на моих руках. Мы похоронили его на кладбище в Метехи, а так как в моём положении поездки не очень удобны, то пришлось остаться в деревне, пока я не рожу. Народу в Метехи не прибавилось и, кроме нас с Гуго и Жаном, здесь ни одной живой души. От дейд, приютивших нас, толку нет, непрактичные они какие-то. Жан ездил в Каспи и купил там несколько мешков зерна, половину которого мы посеяли, а половину держим на пищу. Гуго занялся запущенным виноградником и следит за несколькими овцами, которые пасутся на берегу Мтквари. А теперь открою большой секрет: дейды, по-моему, чистые ведьмы, так как ночью вылетают в окно, а возвращаются утром. Жан, которому я об этом сказала, смеялся надо мной. Ему то что, он храпит всю ночь, а я боюсь, что дейды украдут моего сына и улетят. Почему я думаю, что у меня будет сын? Я это чувствую! Назову его Георгием, будет Георгий де Монтегю. Но Гоча говорит, чтобы назвала сына его фамилией, которая не будет выделяться в Сакартвело. Не уверена, что соглашусь с Гоча. Тогда имя сына будет звучать, как Георгий Кураури!?

Не знаю…»

— Всё! — сказала Марико.

— Всё? — удивилась Маргина и заглянула Марико в глаза – не врёт ли…»

Маргина очнулась от воспоминаний, произошедших три года назад. В квартире царила странная тишина и Маргина оглянулась. Туманный Кот и Марико беззаботно спали рядышком на кровати, словно их только что не будили.

— Это уже слишком! — воскликнула Маргина и стала тормошить Марико: — Немедленно вставай, не то я окуну тебя в Неве!

— Мама, у меня голова болит, — сказала Марико и Маргина забеспокоилась: обычно дочь называла её по-грузински – «папа». Она пощупала её лоб и одёрнула руку – голова у Марико горела.

— Кот, Марико больная! — сказала Маргина, но Туманный Кот только потянулся и промычал: — Сейчас я … переберу ей … косточки…

Маргина не стала надеяться на кота-костоправа, но и сама не полезла в клетки дочери, чтобы не навредить, а дала Марико таблетку анальгина.