Досадный случай - Алла Матвеева

— Ладно, я расскажу вам об отважном рыцаре по прозванию Верный Клинок и коварном Горном Колдуне, похитившем его невесту.

Дальше последовали сказки про хитрого охотника и лесную колдунью, которая изводила зверье и сушила посевы, про нерадивых городских стражей, ловивших ведьму-оборотня, и еще с десяток в том же духе. Единственная более-менее нейтральная история учила, что надо накрепко запоминать правила приема магических зелий, а не пить по принципу «да ладно, если че — плесну побольше». Правда, в ней виноватым опять оказался злокозненный колдун. Особенно отличился корзинщик, настолько увлекшийся повествованием, что на очередной колдобине не удержал равновесия и вывалился из телеги. Этот случай вызвал заметное оживление среди спутников и опасливые шепотки, что это-де колдун мстит, не нравится, что о нем разговаривают.

Любят же нас здешние люди. В других частях Рагмиррана отношение куда мягче. Да что там, даже в Личмирре — самой пострадавшей от магической войны провинции — столько страшилок, наверно, не наберется.

Истории продолжались до самого вечера, пока у дороги не показался огороженный крепким тыном трактир.

Утром я встал такой же хмурый и не выспавшийся, как и все остальные. Не знаю, что всю ночь мучило моих спутников — клопы или кошмары после вчерашних историй, мне не давало спать то усиливающееся, то отступающее чувство тревоги. Что-то сегодня должно случиться. И я даже догадываюсь что именно, хотя с уверенностью сказать не возьмусь — очень уж жизнь в последнее время удивлять любит.

В общий зал я спускался настроенный самым решительным образом: если неприятность нельзя предотвратить, к ней надо подготовиться. Тэкс, есть у нас тут кто-то помимо обозников? В зале шумно и торопливо завтракал разномастный люд, спешащий на осеннюю ярмарку. Люди и нелюди обсуждали, где лучше продать излишки урожая, купить лошадь на хозяйство или под седло, какие козы самые удойные и перебирали способы, как защититься от ушлых ярмарочных воров и мошенников. Местным выглядел только охотник за дальним столом, к нему я и подсел.

— Ясного утра, уважаемый.

Охотник оторвался от миски и без особого интереса меня оглядел.

— И вам ясного утра, ваша милость. Желаете шкурки приобрести? Есть и лисьи, на шапку, и медвежьи, на плащ. Недорого отдам.

Новый зимний плащ был бы нелишним, но денег, имеющихся у меня сейчас, хватит либо на плешивую шкуру, причем без пошива, либо на путешествие.

— Спасибо, но вообще-то я хотел узнать у вас новости. Вы ведь местный?

Мужчина заметно поскучнел, но вежливо кивнул, поддерживая разговор.

— Знамо дело, тут и хутор мой недалеко, четверть дня ходу.

Я принял у подавальщицы миску с ячневой кашей, щедро сдобренной мясом.

— Говорят, у вас тут чудище какое-то завелось из Личмирры, на людей нападает?

Собеседник досадливо скривился.

— Чудище в наших краях одно — деревенский староста, с него и все беды. А на людей нападает ногларр, которого с родного болота выкурили, когда железо там нашли. Сидел себе тихо со времен войны маговской от людей в стороне, на лесное зверье да неосторожных разбойников охотился, и все ладно было. Он к нам не лез, мы к нему, и все довольны, а тут нате — железо этому пивному бурдюку подавай. И ведь плохонькое железо, мало его совсем, да староста и за медяк удавится.

Охотник обреченно махнул рукой и вернулся к еде. Дложно быть, неудобно тому, кто живет на лесном хуторе, иметь соседом рассерженного ногларра. Хорошо хоть, не пару и не выводок: ногларр — это одно из немногих чудовищ, порожденных запретной магией, сохранившее способность размножаться.

Кстати.

— А что фэт здешний?

— Барон далеко, и староста не хочет его «по пустякам» беспокоить. Глядишь, какому обозу и повезет монстра пришибить. Ни на заклинателей тратиться не надо будет, ни от барона плетей за усердие не по уму получать.

Пока я домучивал остывшую кашу, обозники уже успели доесть завтрак и собраться в путь. Не буду заставлять людей ждать, днем хищник навряд ли нападет, видит при ярком свете плохо, а вот в вечерних сумерках — запросто.

Нельх обнаружился у своих телег. Торговец тщательно проверял, не исчезла ли за ночь часть товара. Мастеровые, закончившие эту волнительную процедуру гораздо быстрее, скучали на своих возах в ожидании отправки.

Услышав приветствия за спиной, купец обернулся.

— Ясного утра, ваша милость. Как спалось?

— Прекрасно. Послушайте, я тут с местным охотником поговорил, на обозы ногларр нападает. Может, прикупить здесь еды и пообедать на ходу? Чем раньше доберемся до ночлега, тем меньше шансов встретиться с тварью.

Торговец озадаченно нахмурился.

— Я с другими обозниками разговаривал, они кто на василиска грешили, кто на кремневого полоза. Трактирщик вообще какую-то ересь про злобных духов нес. Как будто духи мясо с костей обгладывать будут.

— Обозники не местные, в отличие от охотника, уж он-то должен знать, кто у него под забором с весны воет, а трактирщик небось старосту прикрывает — это он ведь тварь с гнезда согнал. Начнут его имя трепать, глядишь — история до барона дойдет, мало никому не покажется.

На лице Нельха ясно читались сомнения, но спустя несколько вдохов он практично рассудил:

— Кто бы ни был, нападает он ближе к ночи, так что с совета вашего всяко вреда не будет. Роська, поди к трактирщику, продуктов купи. Да смотри — тех, что готовить не надо, а то знаю я тебя.

Парень подхватил монету и шустро метнулся к трактиру. Мастеровые, прислушивавшиеся к нашему разговору, последовали его примеру. По лицам видно, что медяков жалко до слез, но на обед к кому бы то ни было попасть не хочется.

Наконец обоз тронулся. Я поплотнее закутался в плащ, спасаясь от утренней свежести и злого порывистого ветра, норовящего залезть под одежду и подхлестывающего разомлевших в теплой конюшне лошадей не хуже чем кнут возницы.

Люди чувствовали себя неуверенно. Неестественно бодрые переговоры «охранников» только добавляли тяжести угрюмому молчанию обозников. Дураку видно, что бравые парни жалеют о том, что не решили заработать как-нибудь по-другому. Когда напряжение, витающее в воздухе, стало почти осязаемым, жена ткача неожиданно запела. Обозники недоуменно замерли, но вот веселый мотив подхватил корзинщик, затем очнулся от ступора ткач, следом присоединились остальные. За первой песней последовала вторая, за ней — третья, люди заметно успокоились, даже «охрана» перестала выглядеть так, будто едет на собственные похороны, и только я продолжал сидеть как на иголках.