Дорога на Вэлвилл - Т. Корагессан Бойл

Однажды ночью, перелистывая номер журнала «Скрибнер» вместо того, чтобы заучивать наизусть имена и годы правления всех правителей Британии от Эдуарда Уэссекса и Этельреда II до королевы Виктории, он наткнулся на рекламу, привлекшую его внимание:

БЫТЬ БЛЕСТЯЩИМ И ЗНАМЕНИТЫМ!Для работников умственного труда.Для всех.НОВОЕ ФИЗИОЛОГИЧЕСКОЕ ОТКРЫТИЕ:ТАБЛЕТКИ, УКРЕПЛЯЮЩИЕ ПАМЯТЬ:БЫСТРО И НАВСЕГДА УВЕЛИЧИВАЮТ ЕМКОСТЬ ПАМЯТИ МИНИМУМ ВДВОЕ, МАКСИМУМ В ДЕСЯТЬ РАЗ;УКРЕПЛЯЮТ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ РЕСУРСЫ; СПОСОБСТВУЮТ ИЗУЧЕНИЮ ТРУДНЫХ ДИСЦИПЛИН; ЛЕГКО УСВАИВАЮТСЯ;ИСТИННОЕ ЧУДО!Цена 1 доллар вместе с пересылкой.Заказывайте в компании «Таблетки Супер-Памяти», № 114,5-я авеню, Нью-Йорк.

Вот, оказывается, как все просто! Настоящее чудо! Чарли представил, что становится первым учеником в школе, а затем достигает вершин делового и финансового мира – и все без малейших усилий. Он посмотрел через плечо, не подглядывает ли сосед по комнате, вырвал страничку из журнала, аккуратно сложил и спрятал во внутренний карман.

Чарли заплатил доллар, заказал таблетки. Принял одну в тот же день, когда пришла упаковка. Кажется, лекарство не очень помогло с зубрежкой латинской грамматики, за которую он получил оценку «плохо». На следующий день Чарли принял сразу две таблетки, полагая, что увеличение дозы насмерть вколотит монолог Порции в его память, однако, когда его вызвали на уроке, он смог припомнить лишь слова «дважды благословенный». Только они застряли в его памяти, как сломанный зуб на шестеренке; Чарли твердил про дважды благословенного снова и снова до тех пор, пока класс не покатился со смеху. Ладно, Чарли попробовал принять три таблетки, четыре, пять, причем сначала на пустой желудок, потом после еды, перед сном, с утра пораньше. Потратил шесть долларов, проглотил три сотни таблеток и лишь потом понял, что его надули. Таблетки ничего не давали – с тем же успехом он мог бы жевать кору деревьев или траву на футбольном поле.

Вот кретин! Надеялся стать первым учеником, обвести школьную систему вокруг пальца, а вместо этого потратил карманные деньги за целый семестр на ерунду, стал жертвой примитивного мошенничества, на которое бы не клюнул и последний идиот. Его так легко купили, потому что он нуждался в этих таблетках, потому что он чувствовал себя неполноценным и хотел это исправить. Вот в чем заключался настоящий урок. Урок более ценный, чем вся наука школьных учителей. Человек, который придумал таблетки для укрепления памяти, разместил в газете рекламу и лопатой греб деньги, поступавшие от тысяч придурков со всей Америки, был настоящим гением. Вот с кого следует брать пример.

Когда Чарли покинул академию, не закончив первого курса, миссис Хукстраттен была разочарована. Он не вернулся домой, не написал своей благодетельнице письма, ничего не стал объяснять. Просто однажды вечером собрал чемодан, доехал до Петерскилла на тележке молочника и всерьез занялся изучением биллиардного искусства. Через неделю, сильно отощавший, Чарли явился в сторожку. Отец орал и ругался, мать жаловалась на боли и судороги, миссис Хукстраттен умоляла парнишку образумиться. Все было тщетно. К семнадцати годам Чарли уже жил самостоятельно, снимая комнату над бакалейной лавкой в Терри-Тауне и кое-как зарабатывая на жизнь игрой в карты, кости и биллиард. Он выпивал, но не так отчаянно, как отец; находил подружек, с которыми ему было весело, но не завязывал прочных связей. Однако прошло какое-то время, и Чарли возмужал; ему надоели мелкие мошенничества, кабаки, потасовки и полуграмотные бабенки – блудный сын вернулся к миссис Хукстраттен. И произошло это лишь потому, что Оссининг познакомился с Бендером и обзавелся целью в жизни – на горизонте возникла «Иде-пи».

* * *

Через неделю после бесславного провала производственного эксперимента в подвале Букбайндера в пансионат миссис Эйвиндсдоттер явился Эрнест О'Рейли, который сообщил, что Бендер ждет Оссининга в «Таверне Поста». Чарли вошел через служебный вход, поднялся по черной лестнице, чтобы избежать встречи с швейцаром и портье (хоть и не забыл, что за ними должок, который обязательно будет возвращен, причем с процентами). Бендер встретил его истинным лордом, в красном шелковом халате, с пурпурным носом, свидетельствовавшим о том, что его обладатель успел выпить изрядную дозу французского коньяка. Целеустремленный и преданный их великому делу, Чарли давно уже перестал дуться на компаньона из-за того, что они ведут столь разный образ жизни. Бендер – это Бендер, и этим все сказано. Ничего, когда «Иде-пи» войдет в моду, Оссининг еще поживет в роскоши.

– Чарли-Чарли, мой мальчик, мой мальчик! – вскричал Бендер, по всегдашнему своему обыкновению удваивая слова. Он бросился навстречу Оссинингу, стиснул в бурных объятиях. Потом отодвинулся, дыша коньяком, и царственным жестом указал на кресло. – Садитесь. Я кое-что хочу с вами обсудить.

Чарли сел. Хочет ли он коньяка? Само собой.

Чарли вертел бокал в руках.

– Ну, в чем дело? – спросил он.

Он уже целую неделю сидел без дела в пансионате, читал грошовые романчики и старался не думать о том, из какой дряни его экономная квартирохозяйка готовит очередной обед. Все это понемногу сводило его с ума.

Бендер уселся в плюшевое кресло.

– Вот какая штука, Чарли, – сказал он, почесал нос и уставился своими серыми в красных прожилках глазами на компаньона. – Совершенно очевидно, что с рецептом «Иде-пи» не все ладно. То есть я, конечно, ценю все ваши усилия и не имею в виду ничего плохого, но у меня возникло ощущение, что ничего путного в старушкином подвале мы не произведем.

Оссининг хотел возразить, но Бендер поднял руку.

– Чарли, я знаю, что вы хотите сказать. Мы потратили на этот проект немало средств: сырье, плата Барту, печь и так далее, но это все сущие пустяки по сравнению с теми миллионами, которые мы будем зарабатывать через год. Кроме того, печь, а также кое-что из оборудования нам еще пригодится, это не проблема. Наши усилия не были тщетны, как бы это ни выглядело со стороны. – Он сделал паузу, понюхал коньяк. – Во всяком случае, мы кое-что поняли.

– Что? Что такого мы поняли? – раздраженно спросил Чарли.

Конечно, условия труда были хреновые, но ведь это сам Бендер убедил его смириться. И потом, у Чарли было ощущение, что он делает дело. После восьми недель безделья что-то задвигалось, началась работа… И вот теперь Бендер говорит, что время потрачено попусту. В обмен на время и деньги они, видите ли, кое-что поняли. Поняли!

– Мы поняли, Чарли, что я ошибался, а вы были правы. Вы с самого начала возражали против этого подвала. Я думал, мы там сделаем почин: разработаем рецепт, изготовим опытную партию. Нам только это и нужно – заполнить тысячу коробок, а дальше все будет просто. Но не сработало. Мы были слишком самоуверенны. Мы взялись за дело прежде, чем обеспечили себе нормальное место для работы и настоящее оборудование. Неудивительно, что у нас ничего не вышло. – Он замолчал, чтобы глотнуть коньяка. – Да, Чарли, я ошибался.

Оссинингу хотелось протестовать, хотелось вернуться в подвал к Букбайндеру и работать дальше. Но он никогда прежде не слышал, чтобы Бендер признавал свою неправоту – даже в тот день, когда Келлог выставил их из Санатория. Поэтому Чарли решил послушать, что будет сказано дальше.

– Вы хотите спросить, как мы будем действовать теперь? – медоточивым, уверенным голосом спросил Бендер. Это был голос человека, который знает, что у него в запасе есть козырная карта. У Бендера всегда была в запасе козырная карта. Он сел, вытянул ноги, выпустил ленивую струйку сигарного дыма. – Что ж, я расскажу вам. У меня есть план, Чарли, просто странно, что мы не додумались до этого раньше… Это сэкономило бы нам – вам – много денег и нервов. Ничего, не волнуйтесь, теперь дело пойдет на лад.

Снова пауза. Почему бы ему не перейти к делу?

– Перехожу к делу. Я хочу, чтобы вы, Джордж и этот ваш работник Хейс сегодня в полночь были у железнодорожного пакгауза – знаете, в восточной части города?

– В полночь?

Бендер кивнул.

– Завтра рано утром оттуда отправляют четырнадцать вагонов отборных хрустящих хлопьев, произведенных Уиллом Келлогом. Я уже договорился с кладовщиком, так что вам не о чем беспокоиться…

– Не о чем беспокоиться? Мы что же, будем воровать чужие хлопья?

Бендер просто улыбнулся. Это была добродушная отеческая улыбка; так учитель улыбается первому ученику, вручая ему табель с отметками.

Чарли все не мог поверить.

– Вы что, шутите? – вскричал он.

На кой им нужно четырнадцать вагонов «Хрустящих хлопьев Келлога»? Четырнадцать вагонов! Куда их девать? Как перевозить? Однако, следя за выражением лица Бендера, с его хитрой толстогубой улыбкой, багровым носом и весело поблескивающими серыми глазами, Чарли начал соображать: им не нужно четырнадцать вагонов хлопьев, совсем не нужно… Им хватит одной тысячи коробок.