Сокровище троллей - Ольга Голотвина

И тут Дабуншу явилась мысль. Великолепная, яркая мысль, такие в его голову забредали нечасто.

Он подарит Агш нож, вот что! Настоящий, железный. И большой, чтоб был ей по руке. Где возьмет? А сам сделает. Учил его отец кузнечному делу или не учил? Наковальню и молот попробует сделать сам, а не получится — нагрянет вместе с Агш в какую-нибудь деревеньку и отберет все, что надо, у тамошнего кузнеца. И железо там же отберет. Нож сделает. Может, и еще что нужное… Да, верно, они же с отцом сами делали себе охотничьи луки. Надо сделать для Агш лук, большой-большой… и большие стрелы…

Пламя костра превратилось в усталых глазах в огонь в кузнечном горне. Дабунш откинул голову на колени Агш и заснул.

Он спал, будущий преемник старого Хырра, будущий хранитель мудрости племени. Он спал — тот, кто вскоре принесет троллям новое оружие и выведет их из времени камня во время железа. Великий учитель, хозяин раскаленного металла…

Ничего этого он не знал — просто спал, припав щекой к коленям любимой женщины. А та боялась пошевелиться, чтобы не потревожить его сон.

— Зачем ты снял талисман? — негромко сказал Хашарнес, лежа на соломенном матрасе и придерживая торчащую из груди стальную трубку.

— Не разговаривай! — всполошился наррабанец, сидящий рядом на полу. — Тебе лекарь велел молчать, а ты болтаешь, как женщина.

— Лекарь… — с усмешкой выдохнул ловчий и перевел вопросительный взгляд на Барикая, сидящего на широкой скамье. — Зачем?

Барикай отозвался неохотно:

— Боялся, что помешает. Он же сказал: «Врачебное искусство бессильно, не мучь больного, дай ему умереть!» Мог из жалости сковать мне руки…

Наррабанец с любопытством поглядывал на шнурок, видневшийся в распахнутом вороте рубахи Барикая.

Заказчик, придворный целитель Явишер, ничего не объяснил Хашарнесу, просто описал, как выглядит талисман, который нужно вернуть — по возможности вместе с похитителем. И Хашарнес — а теперь вместе с ним и Кхасти — шли по следу вора. Но везде слышали о лекаре. Там вылечил больные глаза, там не дал раненому истечь кровью, там принял тяжелые, почти безнадежные роды.

Оказывается, лекарем вора сделал талисман… занятно!

А неугомонный Хашарнес спросил, указывая на трубку:

— Сколько мне с нею?..

Лекарь задумался. Ранка в легком, нанесенная острой веткой… кто ж ее знает, сколько ей заживать? Наконец ответил вопросом на вопрос:

— В детстве мать клала тебя в Горную Колыбель?

Хашарнес расплылся в улыбке и кивнул.

— Тогда я выну трубку завтра, — без колебаний решил Барикай.

Горная Колыбель была прежде главным сокровищем Силурана. Заросшая мхом каменная колода, на которую еще в Темные Времена были наложены невероятно сильные и добрые чары. Много веков матери Силурана клали детей в эту колоду — и ребенок после этого рос сильным, выносливым и здоровым. И раны на нем заживали очень быстро, хотя и оставались шрамы. Многие матери на руках несли своих малышей через всю страну в Джангаш. Силуранские короли позволяли свершать обряд любой женщине, от знатной дамы до нищенки. Наверное, поэтому силуранцы и прославились как народ богатырей.

Сколько пролилось слез, когда года три-четыре назад из политических соображений король Нуртор отдал Горную Колыбель Грайану…

— Заберу талисман, — сказал Хашарнес. — Тебя оставлю здесь.

Барикай побледнел, но кивнул. Он понял: его свобода была платой за исцеление ловчего.

— Ты… позволишь мне оставить его у себя до утра? — робко спросил он.

Хашарнес нахмурился, но кивнул.

Барикай вздохнул. Он все еще лекарь — до утра…

— Постарайся уснуть, — сказал он больному и перевел взгляд на наррабанца. — Раз ты все равно намерен тут сидеть до утра, пригляди за трубочкой. Вдруг он во сне перевалится на грудь и вгонит ее глубже… или завозит по ней рукой…

— Присмотрю, — заверил его Кхасти.

Барикай поднялся и пошел с свою комнату. Наррабанец проводил его до порога, убедился, что из комнаты нет другого выхода, и вернулся к хозяину.

Барикай сел за стол. Нет, он не собирался спать в самую грустную ночь своей жизни. В ночь, когда он перестанет быть лекарем.

Как же он прирос душой к этому чудесному ремеслу! Каким счастьем было отводить от людей болезни или даже смерть! Да-да, он мерился силами со смертью — и побеждал! Какой чародей может похвалиться такой властью?

К утру все это кончится. И что он будет делать дальше? Он поклялся в храме, что не будет воровать, а другим умением не владеет…

— Что, Астионарри, — спросил он грустно, — мы прощаемся с тобой?

«Я с тобой прощаюсь. — Голос великого целителя был непривычно добрым. — Но ты-то со мной — почему?»

— Но завтра…

«Завтра у тебя заберут ненужную побрякушку. Ту, которую ты сегодня забросил в угол. Захочешь со мной поговорить — открой книгу. Я буду там. Мой опыт, мои знания, моя душа…»

— Книга? — горько вздохнул Барикай. — Зачем мне книга? Тебя заберут — и я перестану быть лекарем.

«Перестанешь? С какой стати? Помнишь наемника, которого ранили разбойники? Я твоими руками остановил ему кровь и перевязал рану. А потом ты меня спросил: почему, мол, я прижал руку выше раны — а кровь перестала идти? И я рассказал тебе о кровяных жилах в человеческом теле. А ну быстро: какая из них самая широкая?»

— Большая сердечная, — ответил Барикай не задумываясь.

«А где у тебя Жила Жизни?»

Рука Барикая скользнула к шее.

«Ну, кто сейчас дал ответ — я или ты?.. Явишер ни о чем меня не спросил. Ни разу! Я ничего ему не дал, потому что ему было скучно слушать о болячках и переломах. Куда приятнее для слуха благодарные речи исцеленных людей и звон монет. Когда он лишился талисмана, он стал никем. Пустым местом. Потому и бросил в погоню ловчих. Но тебе-то зачем кусок бирюзы в железной оправе?»

— Так ты… ты думаешь, я — лекарь?

«Болван, а как, по-твоему, можно стать лекарем? Находишь себе учителя, лечишь вместе с ним людей и стараешься запомнить как можно больше… Разве эти годы ты делал что-то другое? И разве тебе достался плохой учитель?»

— Астионарри… я…

«И разве ты не превзошел своего учителя, глупец, не верящий в себя? Ты сегодня велел мне заткнуться — и исцелил больного, которого я приговорил! Всё, твое учение закончено. Я могу дать тебе только два совета».

— Я слушаю, учитель.

«Сейчас ты никто. Бродячий торговец снадобьями. Тебя взяли лекарем в захолустную крепостцу, но вышвырнут на проезжую дорогу, как только им подвернется целитель, размахивающий пергаментом с ручательством учителя. Я, как понимаешь, ручательства тебе не напишу. Мой совет: найди любого лекаря и скажи ему, что у тебя был учитель, но его смерть помешала тебе пройти испытание… вот видишь, тебе даже врать не придется, только не уточняй, что эта смерть произошла две сотни лет назад. Предложи лекарю денег за то, чтобы он позволил тебе пройти испытания. Я знаю, так делается, Явишер брал деньги. А если тот лекарь вздумает воротить от тебя нос или заломит дурную цену, скажи ему, что знаешь способ излечения от „воздуха в груди“ — и уже спас одного пациента. Если тот лекарь — настоящий целитель, он не только даст тебе пройти испытания, но еще и приплатит, лишь бы ты поделился с ним знаниями. А если дурак вроде Явишера — оставь его и найди другого».