Ксенотанское зерно - Константин Костин

Простые решения — самые лучшие.

Якоб, которому не нужно было прятаться, ехал в своем обычном костюме. Рядом с ним сидел крестьянин в возрасте — одежда для Рудольфа была куплена на рынке — скорее всего, для постороннего наблюдателя, отец парня. Судя по побитому лицу и запаху вина — вылитого на рубаху — крестьянин был пьяницей и драчуном, то есть именно таким, какими представляют крестьян большинство городских дворян.

Вот девушка, третья в повозке, была несколько необычной для крестьянки. Хотя одежда была самая, что ни на есть, крестьянская, но осанка, взгляд и выражение лица были настолько некрестьянскими, что некоторые внимательные прохожие оглядывались, пытаясь понять, что не так с этой девушкой.

Надутая и сердитая Ирма, которую уговорами и угрозами заставили переодеться крестьянкой — нет, это конечно забавно, но почему одежда такая… не такая? — не разговаривала ни с подлецом Якобом ни с подлецом Рудольфом, которые совершенно — совершенно! — не прислушались к ее мнению и даже не спросили, хочет ли она ехать к королю. Может быть, у нее другие планы? Нет, их на самом деле нет, но ведь они могли быть! Вот девушка и дулась.

Два подлеца тихо разговаривали между собой.

— Рудольф, ты на самом деле не родился дворянином?

— Зачем мне врать?

— Крестьянин?

— Хуже. Бездомный сирота. Детство — в семье нищих, подобравших меня где-то на дороге. С десяти лет — в шайке. Крал, грабил, убивал…

— Насиловал?

— Всякое бывало…

— Как же такой человек оказался дворянином и личным гвардейцем короля?

— Видимо, я все же не ТАКОЙ человек. И когда мне предложили поработать на короля, сменив вольницу на порядок — согласился не раздумывая. Хотя свободу люблю, но что-то разбойничья свобода какая-то… не свободная что ли, не знаю…

— И много в гвардии таких молодцов? — искоса глянул на Рудольфа Якоб.

— Немного, — хмыкнул тот, — всего-то половина. Да еще наш командир…

— Это тот красавчик? Цу Гроссабгрунд?

— Это сейчас он цу Гроссабгрунд, граф и все такое… А несколько лет назад был лесным разбойником.

— Известным?

— Ну как сказать… Еще сегодня мы все втроем ходили в его костюмах.

— Командир Личной гвардии короля — Зеленый Айк, — медленно пргооврил Якоб, останавливая повозку.

— Приехали? — спросила заскучавшая Ирма у Рудольфа, решив вернуться к первой версии "друзей-врагов".

— Ага… — ответил Якоб, — Приехали.

Он и Рудольф смотрели на Свиные ворота. На нескольких ленивых стражников, на нескольких желающих выехать из города (личные знакомства и некоторая сумма наличных с успехом заменяли разрешение от шварцвайсских монахов)…

На десяток молодых студентов, гарцующих неподалеку.

У каждого за левым ухом виднелась белая прядь.

— Слуги Грибного Короля?! — тихо охнула Ирма.

— Я думал, их не так много, — проговорил Рудольф, — чтобы перекрыть все выезды из города…

— Теперь мне понятно, — не отрывая взгляда от слуг нечисти сказал Якоб, — чем пахнет у вас в столице. Плесенью…

Простой план рухнул.

Или нет?

— Медленно и не торопясь подъезжаем к воротам, — решил Рудольф, — Ирма, спрячьте лицо… да не так! Просто наклонитесь. Они могут пропустить нас, если не узнают…

— Вон она! — выкрикнул один из дворян и десяток развернул коней в сторону повозки. Якоб сжал медную рукоять…

И отпустил. В их сторону нацелились стрелы арбалетов.

До слуг Грибного Короля — шагов тридцать… До поворота за угол — полсотни… Дверей поблизости нет, на окнах — решетки, дома — в три этажа…

Ни убежать, ни спрятаться, ни победить…

— В кабаке "Синий пес"! — Якоб быстро ухватил Рудольфа и Ирму за пояса…

На глазах удивленных дворян — никто из них не считал себя ничьим слугой — произошло чудо: девушка, которую они должны привести к хозяину — хотя никто не называл его хозяином — и один из сопровождавших ее мужчин подпрыгнули высоко вверх и оказались на крыше трехэтажного дома. Девушка взвизгнула, но мужчина, придержав ее за талию, разбил ногой чердачное окно и оба исчезли в проеме.

Дворяне замерли. Ситуация была настолько необычной, что никто в первый момент не сообразил что делать.

Летать никто из них не умел.

— На соседнюю улицу! — сообразил один из них, — Нужно найти вход и обыскать дом!

Кавалькада, с топотом копыт пронеслась мимо повозки с замершим крестьянином. Разумеется, будь дворяне профессиональными воинами, гвардейцами или стражниками, они догадались бы схватить и допросить крестьянина, но у них не было опыта, а была только свойственная молодости кипящая в крови уверенность в абсолютной непогрешимости своих решений.

Никто из молодых дворян не обращает внимания на крестьян.

Топот стих за углом. Якоб медленно выдохнул. Снял шапочку-ермолку и вытер пот.

Повезло…

— Что, если Ирму уже вывезли из города? — цу Юстус мерил шагами бывшую трапезную Цауберадлерского монастыря, — Что если…

— Нет, — мертвый голос Грибного Короля, — Они еще в городе.

— Ты в этом твердо уверен… хозяин?

— Да. Несколько минут назад они пытались выехать через одни из ворот, но мои слуги остановили их, потеряв их след…

— Так если след потерян, они могут перебраться через стену в другом месте, кроме ворот! Пошли своих слуг за город…

— Невозможно. Никто из моих слуг не может ни выйти из города, ни войти в него.

— Почему? — цу Юстус остановился.

— Город окружен молитвой.

— Они могли выбраться!

— Нет. Я ТОЖЕ окружил город.

К неподвижно лежащему на берегу тихой речушки Подмастерью подлетел крупный черный ворон.

— Кар!

Взгляд оторвался от неба и медленно — очень медленно — обратился к ворону:

— Что… Берендей…

— Кар!

— Да… почти поймали…

Взгляд перекатился в сторону, туда, где окровавленными куклами лежали мертвые тела трех девочек-колдуний. Обитатели тайного особняка герцога цу Юстуса несомненно признали бы в них сестер-близняшек колдуньи Монд. Разве что юбки были зеленого, красного и оранжевого цвета.

— Почти поймали…

Да, ведьмы были очень сильны. А образ святого не всегда поможет колдуну…

— Что с… Ирмой… Она… у короля…

— Кар!

— ЧТО??

— Кар! Кар!

— То есть как "все еще в городе"?!

Глава 34

В кабаке "Синий пес", что в славном городе Нассберге, не так далеко от Свиных ворот, в темном углу сидели крестьянин с крестьянкой. Вернее, здесь было много крестьян, из тех, что приезжали в город по делам и жили в трактирах неподалеку, но нас интересуют только эти двое.