Ядерная осень - Вячеслав Хватов

С надцатого раза ему это удалось.

«Что теперь?» – этот риторический вопрос повис в воздухе, но, несмотря на ветреную погоду, и не подумал развеяться.

Найти академика в лесу что иголку в стоге сена. Перехватить? Но где? Сокол развернул карту. Сейчас он находился восточнее Арзамаса, километрах в пяти от злополучного моста и в восьми от узловой железнодорожной станции. Конечно, Скворцов мог пойти куда угодно, но что-то ему говорило, что растерянный академик продолжит двигаться в том направлении, в котором его везли. А значит, либо Кириловка, либо станция. Начнем с деревни. Все равно делать-то больше нечего. Убрать Скворцова – это стало для него идеей фикс. Таким образом, он подсознательно откладывал на потом решение другой задачи – вернуться домой. Как? Откуда? Что стало с его домом, страной? Сокол закрыл дверцу, и машина нехотя покатила по середине шоссе в сторону Кириловки.

Бензин кончился километра за три до поворота к деревне. Несмотря на то что переломанные ступни стали напоминать о себе почти сразу, он довольно бодро шагал, что-то насвистывая себе под нос, и поэтому звук мотора услышал чисто случайно, когда нагнулся завязать болтающийся шнурок. Он снял свой армейский рюкзак и бросил его на середину дороги. Должно сработать.

Из-за поворота медленно выползла серебристая «Тойота», нагруженная барахлом по самое не могу. Отодвинув ветку, Сокол с удивлением уставился на байдарку, привязанную поверх горы туго набитых мешков, громоздящихся на багажнике на крыше машины.

Жалобно скрипнув рессорами, «Тойота» остановилась. Из нее тут же выскочил толстый пацан и побежал к рюкзаку, но окрик выбравшейся за ним дородной тетки застал его на полпути. С другой стороны машины к неожиданному подарку судьбы уже шел глава семейства – грузный, лысоватый мужчина в сине-оранжевой куртке с пристегивающимся капюшоном. Не доходя до находки метров пять, он поднял с обочины булыжник и кинул его в рюкзак. Почесав лысину, горе-сапер махнул рукой в сторону комода на колесах, и его упитанное чадо, довольно резво для своей комплекции, метнулось к багажнику. И вот они вдвоем уже стоят над оброненной кем-то поклажей, и папаша осторожно тыкает ее лыжной палкой. Минута-другая, и любопытство берет верх. Особый восторг у малого вызвал большой цейссовский бинокль, а его родитель крутил в руках бесполезную нынче рацию.

Изрядно облегченная «Тойота», не сбавляя скорости, прошла поворот на Кириловку и, едва не царапнув бортом автобусную остановку, понеслась к видневшимся вдалеке дачным домикам.

Но совсем скоро скорость пришлось сбавить. Впереди на узеньком мостике через речку-переплюйку, раскорячившись, стояла «БМВ»-кабриолет. Ему сегодня определенно везло. Возле машины, яростно о чем-то споря, топтались две очень даже симпатичные девушки. Сокол притормозил. Да, если в одной из машин еще окажется хотя бы одна пустая канистра – день прожит не зря.

Каким ветром занесло таких ангелочков в эту глухомань? Он уставился на стоящую ближе к нему блондинку, не в силах отвести взгляд от замысловатой татуировки, украшавшей ее обнаженный животик. Такое впечатление, что у компашки гламурных девчонок, возвращавшихся из ночного клуба, по дороге домой просто заглох мотор. Да уж. Где сейчас этот клуб…

– А что, вы могли бы нам помочь? – невысокая брюнетка улыбнулась, обнажив идеально ухоженные зубки.

– Мог бы. А что тут у нас случилось? – Он подошел к открытому капоту. – Отойдите, пожалуйста… Как вас зовут? Вика? Вика, отойдите, пожалуйста, сюда, – он махнул в сторону блондинки, – вы мне свет загораживаете.

То, что они встали по обе стороны от него, Соколу как-то не понравилось. Да и за тонированным стеклом бээмвэшки он заметил еще одну симпатичную головку. Кто его знает, что еще помимо каталогов с косметикой и адресов модных бутиков наличествует в этих божественных сосудах? Береженого бог бережет.

Решив не пачкать куртку, он снял ее и протянул блондинке. Та, недолго думая, вывернула ее оранжевым внутрь и напялила на себя.

«Соображает, в отличие от меня. Полчаса ехал, как зайчик с барабанов в тире на Парке культуры. Старею», – Сокол оглядел двигатель. Он думал о том, что делать с этими тремя бабами, и это мешало ему сосредоточиться.

– Ну что? Там что-то серьезное? – Вика прислонилась к Соколу сзади, положив свою миниатюрную ручку к нему на бедро.

– Сейчас посмотрим, – он наклонился. – Ясно. Маслопровод отсоединился. Разболтался наве…

После первого удара капотом по голове дыроколом клацнули зубы и зазвенело в ушах. После второго он еще успел повернуть голову и увидел суровое лицо третьей дамы, вероятно, вышедшей из машины. Одета она была, в отличие от своих подруг, в телогрейку и армейские брюки. Третий раз его ударили уже не деталью машины, а гораздо банальнее – прикладом автомата.

27.01.2027 г. Нижегородская область. 4 километра к востоку от г. Арзамас

Припадая на коленку, ушибленную о ствол упавшего дерева, который он не заметил в зарослях сухой травы на дне оврага, Скворцов пересек третий из пяти железнодорожных путей. На двух оставшихся стояли вагоны, и он решил отдохнуть, прежде чем лезть под ними. Мерцающий огонек академик заметил еще с опушки, и теперь дорогу до желанного окна преграждали эти два товарняка и небольшой дворик. Голод и неимоверная усталость притупили в нем чувство страха. Посидев пять минут, он пополз под вагонами, чертыхнулся, приложившись головой о какую-то железяку, и, выбравшись, наконец, на свет божий, едва не полетел кубарем, споткнувшись о шпалу еще одного, на этот раз свободного от вагонов пути. Пригнувшись, Скворцов тихо прошмыгнул под светящимся окном, за которым слышались неясные голоса.

– А я тебе и говорю, – Мамаев налег грудью на пошатнувшийся стол, – нечего те… ик… делать. Поехали… ик… С… с нами.

– Дело братан говорит, – Степанов поймал едва не упавшую двухлитровую бутыль самогона и посмотрел на скрипнувшую дверь. – Хто дверь не закрыл?

– Так-то оно так… Но я здесь родился и вырос. Куда я поеду? – седовласый старик в форме железнодорожника встал и нетвердой походкой отправился к двери, захлопнул ее, чуть не прищемив Скворцову нос, и, уронив по пути табуретку, вернулся обратно.

– Ерунда, Семеныч. Все мы когда-то от куда-то уехали, – Степанов ловко разлил самогон по опустевшим стаканам.

– Во, праильная мысль, Коля, – Мамаев потянулся к Степанову, чтобы пожать тому руку, и в этот момент в дверь постучали.

– Да-да, – Мамаев уставился остекленевшими глазами на входную дверь, а Степанов взял в руки автомат.

– Открыть надо, а не «да-да», балда. – Семеныч взял свое ружье и опять потопал к двери.

– Погоди, Семеныч, – Коля дослал патрон. – Кто там?

– Свои.

– Это какие-то такие… ик… свои? – донеслось из-под стола, где Мамаев пытался нашарить свой «вал».

– Академик Скворцов Евгений Владимирович.

– Не ври, сука. Академика давно того… А заходи, Владимир Евгеньевич, садись, – выбравшийся из-под стола Мамаев посмотрел на Скворцова, которого уже впустил Семеныч, и попытался схватить бутыль за горлышко, но это ему не удалось.

– Так. Все. Баиньки, – Коля взял разбуянившегося напарника под руки и поволок к топчану, освободив, таким образом, академику место.

Владимир Евгеньевич рухнул на табуретку и, зажмурившись, одним махом выпил мамаевский стакан.

– Закусывай, закусывай, – Семеныч подтолкнул к нему здоровый кусок кабаньего мяса. – Третьего дня я эту зверюгу завалил. Причем последним патроном…

– Ох, Семеныч, щас опять свои байки травить будешь. Лучше скажи, поедешь с нами или нет?

– Сказал уже, – проворчал обиженный хозяин и, крякнув, осушил свой стакан.

– Да пойми ты, башка твоя еловая, ты здесь кто? Отставной козы баян? Да и козу эту твою не сегодня-завтра на шашлыки почикают. А у нас ты как у Христа за пазухой будешь. Да, совсем забыл, – Степанов снова поставил стакан самогона на стол, – у нас там и паровозы… тьфу, эти… тепловозы есть. Без работы не останешься.

Последний аргумент оказался просто убийственным. Семеныч вскочил и куда-то выбежал. Через пару минут он вернулся со здоровым свиным окороком под мышкой и знатной головкой козьего сыра в руках. Венчала все это настоящая, запечатанная бутылка «Степаноффа», торчащая из кармана форменного пиджака.

– А, все равно все с собой не увезешь, – с этими словами Семеныч поставил бутылку на стол и застыл, довольный произведенным эффектом.

– О, тезочка, – Степанов тут же схватил фирменную водку и принялся откручивать крышку.

На следующее утро Скворцов, прислонившись лбом к холодному оконному стеклу, без энтузиазма наблюдал за копошащимися у старой мотодрезины Семенычем и Степановым. За спиной тихо постанывал все утро валяющийся на топчане Мамаев. Наконец не выдержав, академик встал и поплелся к горе-ремонтникам. Героически преодолев расстояние от крыльца до дрезины (каждый шаг отдавался пульсирующей болю в затылке), он оттолкнул Колю и волшебным движением пальцев обеих рук, подобно фокуснику, соединил свежеструганные провода с клеммами движка.