Агитбригада (СИ) - Фонд А.

— На барабанах могу, — сказал я, имея в виду ударную установку, но Гудков скептически вздохнул, не поняв меня (в эти годы еще такого не было):

— На барабанах любой дурак может. Еще на чём?

— На варгане, — похвастался я.

— Это вообще ерунда, — отмахнулся начальник. — Всё?

— Нет, ну по мелочи там всякой могу, — признался я, — фортепиано, гитара. Но там так-то не сильно много.

— Да ты прям на все руки мастер, — похвалил меня Гудков и, чтобы я не зазнался, добавил ложку дёгтя, — сейчас проверим, хвастун ты или взаправду можешь.

— Вот, держи, — в этот момент фургончик влез Гришка с баяном, вслед за ним втиснулись Зёзик и Жорж. В фургончике моментально не стало свободного места. Кое-как пристроившись, чтобы не толкать меня под руку, мне вручили баян, и Макар велел:

— Сыграй.

— Что? — спросил я.

— Что-нибудь, — сказал Макар. — Мы же впечатление получить должны.

— Ну, ладно, — кивнул я.

Мои пальцы пробежались по кнопкам. Что бы им сыграть эдакое, чтобы ого-го и ух? Я на долю секунды задумался. Эх, приобщать к мировой культуре, значит приобщать по полной! Недолго думая, я жахнул им «Du Hast» из Rammstein.

Я закончил играть, в фургончике повисла тишина.

— Что? — первым не выдержал я.

Все промолчали.

— А ты «Кирпичики» могёшь? — дипломатично спросил Макар.

Я сыграл незамысловатый мотив из «Кирпичиков»:

— На окраине где-то города

Я в убогой семье родилась,

Горе мыкая, лет пятнадцати

На кирпичный завод нанялась…

— Вооо! — моментально расцвели улыбками парни.

— Вот это по-нашему! По-пролетарски!

— Молодец, Генка!

— Хорошо как сыграл!

А я вдруг понял, что вся попаданческая литература, где попаданец на ура исполняет что-то из Высотского или Розенбаума — сплошное враньё и авторский произвол. На самом деле всё не так. Каждая песня заходит слушателям чётко в своё время. Социум должен созреть. И это не зависит от её художественности, красоты, и всего остального. Всему своё время. Только так.

После этого случая отношение ко мне со стороны агитбригадовцев заметно потеплело. Чем я и пользовался. А ещё нужно было подумать, как попасть в соседнюю губернию, искать отшельника Софрония, который жил в какой-то непонятной пещере. Даже если я по возвращению в школу сдам экстерном экзамены, получу аттестат и отправлюсь сам туда, то одинокий подросток на пустой дороге — лакомая добыча для всевозможных бандитов, которых после революции на российских просторах расплодилось ой как много.

Отсюда вывод: туда ехать нужно только с агитбригадой, так как другого легального ресурса у меня всё равно нету.

Теперь следующий вопрос: как сделать так, чтобы агитбригада вышла за пределы нашей губернии и стала давать выступления в других? Единственный ответ — повысить её уровень популярности, чтобы слава гремела по стране. Для этого нужно расширять репертуар, добавлять злободневной остроты и сарказма в номера. Чем-то удивлять и поражать.

Вот этим, пожалуй, займусь.

Я это могу? Могу. Ещё как могу! Опыт имеется из моей прошлой жизни, где я и учителем был, и аниматором на египетских курортах, и креативным директором в большой корпорации.

Репертуар агитбригады «Литмонтаж» (ох и название!) условно можно было разделить на две большие части.

Первая часть — условно назовём ее «Зрелища» — была чисто развлекательной. Сюда относились танцевальные номера Нюры и Люси, акробатические трюки, жонглирование, и прочая «цыганщина», силовые номера Жоржа, фривольные куплеты и приблатнённые песенки Зёзика и Гришки, в общем, так называемый развесёлый «низкий жанр».

Вторая часть — под условным названием «Агитация» — это новое пролетарское искусство, агиттеатр безбожия и культурного быта, живая газета в соответствии с циркулярами Гублита. Сюда входили агитномера на атеистическую и социальную тематику, пропаганда коммунизма и атеизма, лекции Зубатова и Гудкова, патриотические песни, культпросвет, хоровая декламация. Это была главная часть репертуара, собственно ради этого такие вот агитбригады по всей стране и создавались. И «агитацию» приходилось тщательно прятать под соусом «зрелищ», иначе народ бы не воспринял всё это.

И вот с этим мне нужно будет разобраться и работать. И не просто работать, как работали агитбригадовцы, а работать на результат. А результат сейчас — попасть в соседнюю губернию, где живет этот чёртов отшельник.

Разложив в голове всё по полочкам, я воспользовался тем, что все говорились к представлению и на меня сейчас внимания не обращали и пока в качестве артиста ещё не привлекали, и отправился обратно, на околицу Краснобунтарского — нужно было забрать книги и поговорить с Енохом без свидетелей.

Лазарь где-то исчез. Я так и не понял — он вернулся обратно в Вербовку, или остался где-то здесь. Спрашивать агитбригадовцев пока поостерегся, пусть пройдет немного времени и всё уляжется.

За мостком через мелкую речушку раскинулся небольшой лесок, точнее одичавший грабово-ясеневый парк, по всей видимости. Там уютно пахло сухим мхом, палыми листьями и кристально чистым лесным воздухом. Где-то вдалеке сварливо свистела какая-то суетливая птичка. Я облюбовал поваленное дерево и умостился на нём с максимальным комфортом.

Эх! Сюда бы ещё термос с горячим глинтвейном и жизнь бы совсем удалась!

Но чего не было, того не было.

Так что будем пока обходиться тем, что есть.

— Енох! — тихо позвал я, право щепка была всегда со мной.

Воздух замерцал и призрак материализовался напротив меня.

— Как ты ему двинул, Генка! — азартно заявил он, потирая костяшки рук. — Как двинул! А он такой — брык — и свалился! Ха! Не каждый циркач так выпрыгнуть изловчится!

— А то! — хмыкнул я и добавил, — как думаешь, Лазарь от меня отстал?

— Нет, конечно! — замерцал от избытка эмоций Енох, — Сам посуди, Генка, ему эта книга как воздух нужна. Он же без неё ни магичить, ничего не умеет! Не-е-ет, он пока её обратно не вернет, от тебя не отстанет.

— Не пойму, как он меня вычислил? — удивился я.

— Где-то ты наследил, наверное, — пожал плечами Енох, — Может, Сомов с ним где-то выпивал и что-то такое ляпнул, может, он с женой поделился, и та проболталась. Да и в церкви тебя видели, ты же помнишь. Вот он и сложил дважды два.

— Но всё равно, подозрительно это, — нахмурился я.

— Ну ты же сам у попа небось словарь по латыни просил? — обличительно наставил на меня палец Енох.

— Вот как раз и нет! — замотал головой я, — я у него только «Молитвослов» брал и «Православный календарь» с картинками. И всё. Это я у отца Демьяна в Ольховке латынь просил. Но Лазарь к нему позавчера уже приходил, когда меня ещё тут и близко не было.

— Тогда тоже не пойму, — задумался Енох. — Странно.

— Ага, — кивнул я и себе задумался.

Помолчали.

— Слушай, Енох, — спросил я, — а как так получилось, что ты меня тогда у этого мостка встретил? Ты же от деревяшки своей далеко отходить не можешь? Она тогда со мной в кармане была. А ты на агитбригаде остался, а потом к мостку пришел меня предупредить. Тут верста примерно от аггитбригады будет, а от Ольховки — целых семь.

— Не знаю, — и себе задумался Енох.

— Выходит, ты можешь теперь перемещаться на большие расстояния от доски?

— Хм. Надо проверить, — кивнул Енох.

— Ну так проверь! — обрадовался я и добавил, — Слушай, а ты можешь какую-то зверушку сюда позвать?

— Могу. А зачем?

— Да вот хочу одно дельце проверить, — ответил я. — А кого можешь?

— Нуууу… — покрутил головой в разные стороны Енох, — сейчас здесь из «моих» зверей только сорока, но она далековато отсюда, долго звать придётся, сова, но она спит, и две белки.

— Давай белок!

— Обеих?

— А ты можешь?

— Могу.

— Тогда давай!

Примерно пару минут ничего не происходило. Затем зашуршала листва и на бревно, рядом со мной боязливо спрыгнула белка. Опасливо настопорив пушистые рыжие ушки, она предупредительно чирикнула и махнула хвостом. Видя, что я не проявляю агрессии и веду себя вполне мирно, она опять чирикнула, и на бревно соскочила ещё одна белка, чуть поменьше и значительно посветлее на спинке.