Хpоники российской Саньясы. Том 1 - Владислав Лебедько

И вы знаете, в конце концов я пришел к неожиданному для себя выводу: раз я принял человеческую форму, задача моя состоит в том, чтобы стать человеком, узнать, что это та-кое. Обретенный ранее трансперсональный — надличный — опыт становился таким образом фундаментом моей личности, основой дальнейшего пути. На этом пути меня ожидало много интересного…

В: — Что, например?

№ 20: — Ну как, — вся жизнь. Уже не как практика, а как приключение, где за каждым поворотом тебя ожидает что-то новое. Например, я обнаружил, что не чувствую происходящее, что моя способность ощущать, чувствовать, испытывать эмоции приглушена. Она была приглушена не в такой степени, как у большинства «практикующих» духарей, поскольку я, в отличие от них, никогда сознательно не ставил перед собой такой задачи — ничего не испытывать, то есть на все не реагировать. Мне было интересно наблюдать именно за тем, как я реагирую, и не позволять при этом моим реакциям влиять на мое поведение и восприятие. Однако эмоциональная сторона моей натуры при этом как бы оставалась за кадром, не становилась предметом специального рассмотрения и, тем более, развития. Я отнюдь не был бесчувственным сухарем, но у меня возникло ощущение, что я способен чувствовать гораздо больше. Оно возникло у меня, когда я осознал, что не люблю своих родителей, точнее, не чувствую той любви, которая во мне есть. Я знал, что люблю их как носителей безусловных ценностей и, скажем так, подателей всего, что у меня есть, — но я не чувствовал этого. И мне очень захотелось вновь обрести возможность испытывать эту любовь, испытывать это чувство, незаметно затоптанное в передрягах взросления. И когда я столкнулся с одной заграничной программой психологической реанимации личности, это желание послужило серьезным мотивом для того, чтобы заняться этой программой и создать условия для ее внедрения в Киеве. Правда, по истечении семи лет программа зачахла, но я свое получил. В ходе этой работы у меня как-то возник образ длинного каравана беженцев, которые возвращаются со своими тюками и тележками из эвакуации, — это были мои чувства.

Ну, это так, частный эпизод становления человеком, живым человеческим существом, — возвращение себе тех человеческих возможностей, которые по необходимости утрачиваются на ранней стадии развития, в детском возрасте. Собственно, не утрачиваются, а как бы отодвигаются на задний план, уходят в тень бессознательного, — у кого больше, у кого меньше.

В: — Как это делалось?

№ 20: — Существуют специальные методики, но это уже совсем другая история.

В: — То есть, если описывать ваш путь в целом, можно сказать, что на первом его этапе имела место трансперсонализация, стирание личности, а на втором произошел возврат к личному, но с сохранением надличного фундамента.

№ 20: — Где-то так, хотя я бы не стал говорить о стирании личности. С самого начала присутствовало сознание того, что надличный опыт становится ресурсом моей личности, становится неотъемлемой частью меня как действующего лица, — он становится своего рода килем, позволяющим всякий раз возвращаться в точку покоя. И мне кажется, именно этот баланс личного и надличного, наряду с чувством здравого смысла, честностью в отношениях с самим собой, а также способностью различать опыт и его интеллектуальное оформление, помогли мне не пойти ко дну в условиях одиночного плавания по водам Сансары.

Глава 10. Мастер «вычитания» Р

Не стоит прогибаться под изменчивый мир, -

Пусть лучше он прогнется под нас

Я сразу же хочу извиниться перед читателем за обильное употребление ненормативной лексики в этой главе, но без нее рассказ об одном из самых ярких Российских мистиков — Григории Попандопуло будет бледным и невыразительным. Мат в его устах необычайно поэтичен и силен. Он нисколько не коробит, а напротив, воспринимается как сладчайший нектар в одних случаях, как сокрушительная сила, мгновенно срывающая с собеседника «все и всяческие маски» в других, как точнейшее попадание, подталкивающее к глубоким смысловым переживаниям в третьих: А уж нюансов и тонкостей — не перечесть.

Впервые о Попандопуло я узнал лет пять назад, и с тех пор слышал о нем от очень многих, тех, кто знал его лично и тех, кто передавал разнообразнейшие слухи о нем, превратившиеся в мифы и легенды. Когда я начал писать эту книгу и встречаться с Российскими Мастерами, многие легенды подтвердились. Почти каждый, с кем я встречался, так или иначе знал Попандопуло. Отзывы были разные, очень противоречивые, но в одном все сходились, в том, что Григорий Попандопуло настоящий, искреннейший Искатель, непредсказуемый, самобытный, могучий маг, «человек Силы».

Начинал Попандопуло свой Путь в Москве в семидесятых. Тогда существовало несколько групп (№ 20 назвал это явление Московской Школой самодеятельного околотибетского эзотеризма), где большая часть работы шла по типу «вычитания». То есть, люди в такой группе ставили друг друга в различные «опускающие» ситуации, считалось, что для того, чтобы выйти к Сущности, необходимо «вычитать» все, что проявляется в личности. И как раз Попандопуло прослыл, как непревзойденный Мастер «вычитания».

Свой рассказ я начну с Легенд о Попандопуло, с выборки историй о нем, подтвердившихся от разных рассказчиков. Я не могу гарантировать подлинность отдельных деталей в описываемых далее событиях, но передаю их так, как услышал и запомнил. На мой взгляд, они давно уже превратились из достояния личной истории Григория, в достояние Российской Саньясы, став ее легендами, мифами и притчами.

Легенда 1: Попандопуло многие звали «Флейтист». Он делал флейты из чего угодно, — из бамбука, других пород дерева, из железных труб, раскладушек: И вот однажды, в состояния некоторого подпития, он шел по улице, держа в руке длинную алюминиевую трубку от раскладушки. Проходивший по той же улице милицейский патруль усмотрел в облике Попандопуло некий непорядок и препроводил Григория в отделение. Начали разбираться, что и как, и дежурный майор спросил, кивнув на трубку: — «А это что такое?», на что Попандопуло, не моргнув глазом, ответил: — «Флейта!» Майор рассмеялся и сказал: — «Ну, если ты на ней сыграешь, то я тебя тотчас отпущу!» И Попандопуло сыграл, а сконфуженный майор должен был держать слово:

Легенда 2: Среди ярких отличительных особенностей Попандопуло, — непредсказуемость, спонтанность и парадоксальность действий. По многим отзывам он — экспериментатор над Реальностью и над собой, как частью Реальности. Свои парадоксальные эксперименты он ставил как над теми, кто имел какой-то Запрос на это, так, подчас и над теми, у кого такой Запрос не был выражен. Легенда гласит, что одно время Попандопуло постоянно таскал с собой гранату — «лимонку». Непонятно было, — боевая она была или «декоративная», но вид имела самый настоящий. И вот однажды, на неком пустыре снимали фильм с эпизодами боевых действий. Попандопуло каким-то образом оказался поблизости, то ли он имел какое-то отношение к фильму, как художник, то ли еще что… И возникла ситуация, когда после очередного дубля режиссер, обрушился гневной тирадой на актеров и съемочную группу, а потом долго ходил, заламывая руки и повторяя: — «Ну, вот что делать? Не хватает натуральности и все тут!» Услышавший это Попандопуло, подошел к режиссеру, вытащил из кармана гранату, сдернул чеку, бросил ее неподалеку, и закричал: — «Ложись!» Сделано это было так сильно и эффектно, что через мгновение вся съемочная группа оказалась на земле. Оператор бросил камеру и лежал, свернувшись в ужасе калачиком. Лежали долго. Взрыва не последовало, но режиссер долго еще ходил бледный и поникший. До него дошло, что значит отвечать за каждое свое слово.