Хpоники российской Саньясы. Том 1 - Владислав Лебедько

Я сидел в углу на каком-то топчане, а Вера сидела напротив, беспрерывно курила папиросы и выдыхала дым прямо в меня. (Папиросы были самые обычные без всякой чепухи, а погружение в «состояние длящегося момента» началось еще до того, как Вера закурила). Я не люблю табачный дым, особенно если его выдыхают прямо на меня, а Вера с улыбкой приговаривала: — «Терпите, — вы же пришли ко мне за информацией». Терпеть особо не приходилось, в том состоянии внутренней тишины и неразрывного, глубокого внимания, которое я переживал, дым не вызывал возражения или протеста.

Через некоторое время, может быть, убедившись в том, что я принял правила предложенной «игры», Вера сказала, что даст мне кое какую информацию, по крайней мере, постарается свести меня с несколькими людьми, с которыми я искал встречи.

О себе Вера почти ничего не рассказала, кроме вскользь брошенной фразы, что где-то лет с двенадцати она постоянно ощущала зов к чему-то таинственному и непостижимому, зов, который с каждым годом усиливался. О каких-то подробностях ее Пути у меня не было желания настойчиво расспрашивать, — она как-то сразу, почти без слов дала понять, что не будет говорить об этом. Без фальшивой таинственности и рисовки. Предельно просто и очевидно: нет желания и настроения.

Разговор от абстрактных бесхитростных тем постепенно перешел на тех людей, которые меня интересовали. Вера дала мне координаты Попандопуло и немного рассказала о нем. Предупредила, что длительный контакт с ним может быть опасен и даже разрушителен. В ее описании он выглядел как сверхсильная личность, маг, «человек Силы». Причем, по словам Веры, у Григория можно было отчетливо выделить две грани: когда он в «плюсе», то это бездна обаяния, которой буквально завораживаешься; если же он в «минусе», то может быть не только непредсказуем, но и деструктивен. В любом случае он может взбудоражить, вывести из самоуспокоенности и, тем самым, очень многое дать. Его действия, — всегда подарки Силы, естественно, если человек умеет эти подарки правильно воспринимать. В таких «подарках» всегда важна точная дозировка, но Попандопуло ее не соблюдает (когда Вера говорила, за тем, как она это подавала, чувствовался богатый личный опыт общения с Попандопуло). В искусстве провокации и проверки на вшивость Григорию вряд ли найдется равный. Его действия отточены двумя десятками лет целенаправленной практики такого рода, причем не только с другими, — сам Григорий прошел огромное число испытаний и «вычитаний». Он мгновенно, с первого взгляда на человека видит, за что того можно «зацепить». Бывало, он показывал людям их слабые места без разбора, — есть у человека на это запрос или нет.

Под конец беседы Вера, как-то хитро прищурившись, посмотрела на меня и произнесла: — «Ну, вы с ним (Попандопуло) встретитесь, и я уверена, что он вам не повредит…» Через некоторое время мне действительно удалось встретиться с Григорием…

Интересный факт: очень многие из команды «старых магов» курят папиросы, пьют водку, ругаются матом и тому подобное, что для многих молодых Ищущих выглядит либо как нечто несовместимое с Духовностью, либо, наоборот, таким действиям пытаются подражать, но подражание это выглядит совершенно неестественно и опускающе. А для «старой гвардии» все эти вещи совершенно естественны и органичны, — при встречах с ними для меня было очевидно, что сознание никак не опускается, — водка, сигареты и мат у них отличались как день и ночь от какой-нибудь бытовой пьянки или встречи старых приятелей «за пузырем».

Итак, через несколько дней после разговора с Верой я позвонил Попандопуло и попал не туда (как потом выяснилось, неверной была последняя цифра номера). Я продолжил поиски. Был конец ноября, и я узнал, что только что из Кореи прилетела еще одна женщина из той же компании. Назовем ее Клавой (она вообще не хотела фигурировать в книге о «людях, ничего в Духовности не понимающих и только играющих в многозначительные мистификации»).

Клава согласилась встретиться. Дело происходило в кафе, неподалеку от Василеостровской. Интересная деталь: я только что говорил о том, что почти все в этой компании курят и выпивают, но когда в кафе мы взяли чай, а официантка, проходя мимо столика, поставила пепельницу и спросила — «Курить будете?» — Клаву аж передернуло. Она только что прибыла из Дзенского монастыря, где проходила стодневный Ритрит и большую часть беседы пыталась с ревностью неофита, как мне показалось, доказать мне, насколько там, в Корее, все Мастера настоящие, а у нас только многозначительного вида жулики и недоученные самоучки. Когда я рассказал о нескольких людях, с которыми встречался и поделился своими впечатлениями, она с усмешкой отмахнулась и сказала иронически: — «Вы очень впечатлительный и эмоциональный молодой человек, которому за счет многозначительного вида и намеков на всякую таинственность можно навешать лапши на уши. Если же говорить о настоящей Практике, в частности о Дзен, то там эмоциональность и впечатлительность очень быстро отсеиваются. Кстати, очень не хотела бы произвести на вас какое-то впечатление». — «А ведь произвели!» Обратная связь о том, что я впечатлителен и эмоционален, прозвучала для меня комплиментом, мне казалось, что в подобных встречах я вел себя наоборот излишне сухо, не проявляя, так сказать, яркости жизни. Клава продолжала: — «Все эти наши «мистики и мастера» только языком ворочать горазды. Нет, чтобы поехать к настоящим Мастерам, в Корею — поучиться. Они бы там приумолкли. Говорит же Корейский Мастер Сэнг Сан, у которого я учусь, что мол, «засунь свой язык в жопу и держи там»». Мне пришлось отметить, что Сэнг Сан, хотя, по видимому, и заслуженный Мастер, но по части языка он не прав: языку в жопе будет невкусно, да и создан язык природой для несколько иных целей. Разговор явно не клеился. Так как я знал, что Клава не один год провела в окружении таких людей, как Попандопуло и Максимов, ее неофитская ревность была для меня неожиданной.

— «Послушайте, Клава, дайте мне, пожалуйста, телефон Попандопуло, и расстанемся с миром!»

— «Ну, вы нахал! Мало того, что говорите всякую чепуху, так еще и требуете от меня телефоны близких мне людей, которые, я уверена, и видеть-то вас не захотят!»

Посидели еще немного молча. Я понял, что поиски Попандопуло в очередной раз затягиваются. Попробовал провокационный ход:

— «После общения с вами, у меня создается впечатление, что Дзен зомбирует людей».

Клава быстро встала из-за стола и направилась к выходу. Перед дверью я догнал ее…

— «Неужели вы обиделись? Вы ведь говорили, что Дзен отсеивает всякие эмоции:»