Комната кукол - Майя Илиш

Я поспешно позавтракала — мне хотелось поскорее уйти отсюда, вернуться в свое собственное царство. Сколь бы обходительно ни вели себя Молинье, они напоминали мне о случившемся вчера. Несомненно, я не должна была перекладывать вину на них, отрицая свою ответственность за происшедшее. Но вопрос оставался в силе: как бы я поступила, если бы Руфус не принудил меня действовать? Разве я не исходила из того, что сумею безболезненно освободить эту душу от страданий? Разве я не верила, что поступаю правильно, исполняю ее последнюю волю? Если вспомнить все это, что мне еще оставалось делать? Но это ничего не меняло. Я убила душу. И я больше так никогда не поступлю.

Сказав, что наелась, я встала из-за стола. Бланш, как всегда, увязалась за мной.

— Я тебя провожу, — заботливо, но в то же время по-хозяйски заявила она. — Ты такая несчастная, я просто не могу с этим мириться.

Не знаю, читала ли Бланш мои мысли или язык тела, но, к сожалению, обычно она верно распознавала мое настроение. Да, я ужасно себя чувствовала, но сейчас нуждалась в ее обществе в последнюю очередь.

— Я открою тебе один секрет, — сказала она, когда мы пришли в ее комнату и устроились на кровати.

Мы сидели рядом, соприкасаясь плечами, будто две неразлучные подруги. А я ждала, пока внимание Бланш переключится на что-то другое и я смогу убраться отсюда.

— Я умею кое-что, чему ты еще не научилась. Если хочешь знать, почему мы такие могущественные, то все дело в этом. — Она наклонилась к моему уху и шепнула: — Мы обладаем талантом забвения. Мы можем забыть то, о чем не хотим вспоминать. И воспоминания не могут являться к нам непрошеными, мы должны сами их вызывать. Бессмертие было бы невыносимым, если бы мы помнили каждую обиду, каждую ошибку, каждую вину, понимаешь? Если мы хотим быть счастливыми, мы счастливы. Нет ничего прекраснее жизни феи, и ты можешь получить эту жизнь…

Я встала.

— Руфус уже пытался меня уговорить, и Вайолет тоже. Но тебе это известно. Вы все так стараетесь, так расхваливаете мою новую жизнь… Вы как продавцы прокисшего пива. Если бы жизнь феи действительно была прекрасна, вам не нужно было бы меня убеждать. На самом деле речь вовсе не о том, счастлива я или нет. Вы просто хотите, чтобы я добывала для вас нить снов, потому что сами на это не способны. Но вы знаете, что я, пока остаюсь человеком, не намерена так поступать.

Бланш покачала головой, и я увидела в ее глазах такую печаль, на которую едва ли было способно существо без души.

— Мне все равно, что думают Вайолет и Руфус. — В ее голосе звучала обида, однако мне не нужно было беспокоиться, через три минуты она обо всем позабудет. — Но я знаю, когда тебе плохо, и мне не нравится это чувство. Я хочу, чтобы ты была счастлива, правда. — В ее глазах вдруг блеснули озорные искорки. — А насчет нити… Ты переоцениваешь и себя, и свою так называемую свободу воли. Если ты не захочешь добывать нить, Руфус тебя заставит. И ты ничего не сможешь с этим поделать.

Она рассмеялась, и ее смех эхом отдавался в моих ушах, даже когда я уже выбежала из комнаты и захлопнула за собой дверь.

Ну наконец-то! Наконец-то я осталась одна. Наконец- то я могла пойти к своим куклам. Я помчалась по коридору, и даже зачарованные лакеи удивленно смотрели мне вслед. Когда за мной закрылась дверь, я вновь ощутила себя на своем месте, как будто вернулась к своей настоящей жизни. Куклам все равно, фея я или человек. Главное, что я рядом.

— Я на вашей стороне, — сказала я им. — Я не брошу вас в беде и не допущу, чтобы кто-то убил вас. Я не успокоюсь, пока не пойму, как вас освободить.

Куклы молчали, но мне показалось, что они меня одобряют. Не знаю, какая судьба хуже — некоторых из этих кукол убьют, что ужасно, но для них все хотя бы закончится; а вот других, столь жаждавших новой жизни, навечно — ведь феи бессмертны! — запрут в телах, которые не будут принадлежать им и слушаться их. Быть может, такая вечная жизнь сама по себе куда страшнее.

Но эти души будут жить, и я еще смогу найти способ освободить их. Судьба других, уготованных смерти, решится уже скоро. После того как я принесла роскошный моток нити снов, Вайолет не захочет медлить. Не знаю, зачем им столько шелка, — и не узнаю, как и не пойму, кому достанется следующая созревшая душа, разве что эта фея прибудет в Холлихок, чтобы изобразить очередного члена семьи Молинье.

Я смотрела на кукол на верхней полке, в их стеклянные глаза, за которыми полыхала ненависть. Они протягивали ко мне руки… Всего их было четыре, и хотя Руфус не мог сам к ним прикоснуться, он знал, что осталось три. Но запомнил ли он, как они выглядят?

Я чувствовала, что нарушаю распоряжение Молинье, но все же заставила себя подняться на цыпочки и снять кукол с полки. До одной я дотянулась, две другие пришлось снимать, подтянув к шкафу стул, но в итоге я усадила их на диван. Обычные куклы с фарфоровыми улыбками, они сидели там как ни в чем не бывало. Мне пришлось переключиться на фейское зрение, чтобы увидеть их черные, изъеденные ненавистью души. И я ощущала их злобу, она отдавалась в моем собственном теле, когда я прикасалась к ним, поэтому я очень осторожно пересадила их на диван — во-первых, чтобы они не разбередили мои раны, а во-вторых, не догадались о том, что вчера я убила одну из них.

— Не бойтесь, — сказала я. — Теперь вы в безопасности. Никто не причинит вам вреда.

В моем голосе звучала уверенность — ну разве я не великолепная актриса? На самом деле я понятия не имела, как выполнить это обещание. Для начала нужно было усадить каких-то кукол на их место, любые три. Когда Руфус заставит меня взять одну из них, я ошеломленно улыбнусь, просияю и скажу: «Они простили этот мир! Я больше не ощущаю их ненависти! Они такие же, как все остальные. — И взмахну ресницами, как Бланш. — Мне все равно надо пустить их на шелк, или для королевы души дороже нити снов?» Даже если Руфус разгадает мою уловку — а в этом я не сомневалась, — то что он сделает? Конечно, он может навести на меня чары, но я могу сказать, что просто ошиблась, усаживая кукол на шкаф. Я была невнимательна и очень старалась не допустить ошибку, но теперь-то я уверена, что эти души чисты, столь чисты и невинны, как бывают только души… Что Руфус сможет доказать? И как он отличит добрые души от ожесточившихся? Наверное, я навлеку на себя неприятности, но как-нибудь выкручусь. Пока нужно понять, что делать с по-настоящему злыми куклами?

Эту троицу я для начала спрятала за подушками на диване, но так проблему не решить. Вначале я подумала, что стоит перенести их в мою комнату — в прошлый раз у меня это получилось, и если проносить по кукле за раз, то все будет в порядке. Но и там им будет грозить опасность. Я все еще не могла запирать свою комнату, любой мог войти туда, начиная с Бланш, которая не считала нужным стучать в дверь и без зазрения совести рылась в моих вещах, даже когда меня не было в комнате. Вещей у меня было не так уж и много, и, по сути, они не являлись моими, тем не менее. Эти куклы ни в коем случае не должны попасть в руки Бланш! Спрятать их в сундуке с постельным бельем? Под матрасом? Где же найти безопасное место, чтобы спрятать этих проклятых кукол от смерти? Кроме того, пусть я и не стала бы говорить этого куклам, мне не хотелось находиться рядом с ними. Их ненависть пропитывала все вокруг, как черный деготь, а мне и без того снились кошмары. Нужно найти им другое укрытие.

Я не могла отнести кукол в подвал, потому что там их, скорее всего, заметит кто-нибудь из слуг, а мне нельзя доверять никому в этом доме, даже Люси. И я не хотела знать, что случится, если кто-то прикоснется к настолько злой кукле, — я не могла допустить, чтобы с Люси что-нибудь произошло, даже если речь идет всего лишь о печали, которая охватит ее ненадолго. И хотя куклы позволяли мне прикасаться к ним, это не значит, что они чего-нибудь не натворят, если до них дотронется кто-то другой. Нет, лучше всего спрятать их под самым носом у всех, но при этом так, чтобы их не заметили. Может быть, за книгами в библиотеке? Но вдруг Руфус захочет почитать одну из этих книг и найдет кукол? Исключено. А если закопать их — например, в центре лабиринта, куда никто не ходит? Так они не будут свободны или спасены, но, если дать им время, сами выберутся из коконов… Правда, не хотела бы я оказаться поблизости в такой момент.

Бессмыслица какая-то. Я не могла помочь куклам сама. Я должна была вынести их из Холлихока, а в имении был всего один человек, который мог свободно расхаживать здесь, никем не замеченный. Мне нужен был Алан.

На этот раз никто не последовал за мной, когда я вышла из дома. Как всегда, я воспользовалась дверью для слуг — кроме нее меня больше ничего не объединяло с этими людьми. Хорошо, что я никого не встретила в коридоре. И в кухню меня теперь не заманишь. Сама мысль о том, что феи сотворили с Люси, вызывала во мне и печаль, и ярость одновременно. Нельзя забывать, что спасать нужно не только души кукол. Слуг, еще недавно бывших настоящими живыми людьми со своими мыслями и мечтами, освободить будет куда легче, чем несчастные души, которые умерли бы без спасительного кокона. Тем не менее сейчас именно куклы заботили меня больше всего. Я ни в чем не упрекала Люси, но разве она не могла воспротивиться чарам? У кукол такой возможности не было.