После России - Фёдор Крашенинников

– Обустроить – это как Юркевич обустраивал?

– Ну, Юркевич… Нет, конечно. Юркевич и вся история Русской Республики – это карикатура на то, что можно было бы сделать. Вы прекрасно знаете, что я никогда не любила Юркевича, и это взаимно.

– Деталей, врать не буду, не знаю. Я не очень следил за интеллектуальной полемикой, если честно.

Кузнецова посмотрела на него с ироничным интересом.

– Зря не следили, дорогой Владимир Егорович! Вам было бы интересно. Россию, конечно, жалко – но не всю и не всем. Мне вот жалко, я её любила и до сих пор люблю. Но какую Россию? Простор, размах, широту – да. Язык, литературу, музыку – да. Наших людей, таких разных и таких одинаковых, – да. Но исчезнувшее государство – нет. Империю развалившуюся – нет. Когда-то давно она, правда, создала нашу культуру. Ведь наша культура, которой мы можем гордиться, – это не старославянская письмена, не церковные напевы и не византийские иконы. Мы молодая европейская нация, наш золотое время – девятнадцатый и двадцатый века. Столько тогда было создано и восторженно принято миром! Но ведь создавалось всё по европейским канонам – и музыка, и литература, и живопись. Но наша власть вбила себе в голову, что нам тысяча лет и гордиться надо не тем, что мы создали, влившись в Европу, а византийским православием и вымышленным прошлым. Зачем нам все эти киевские князья? Они династические предки каких-то древних московских князей – разве это повод? Вам это важно? Впрочем, вы хоть на Украину уже не претендуете, и то прогресс… Династия Рюриковичей прервалась еще на Федоре Иоанновиче. Так какой Киев-то? Зачем он нам? Язык, на котором написана наша классика и на котором мы с вами сейчас говорим, – он ведь не из Киева, это, по сути, искусственный язык, созданный в имперских канцеляриях. Скажете, слава империи? А я скажу, что это судьба всех крупных языков, включая латынь и греческий. Нельзя руководить огромной империей, говоря на деревенских диалектах. Нужен общий язык. Язык – это, наверное, лучшее, что нам оставила Россия. Но кто об этом думает? Я вот думаю, а вы – нет. И Путин ваш любимый не думал. Надо было вкладывать миллиарды в язык, в культуру, в науку, чтобы через них влиять на мир и его судьбы. Но тогда все сделали наоборот – поссорились с ближайшими соседями, превратили язык в символ империи и насилия. Я, и, к счастью, не только я, приложила огромные усилия, чтобы исправить ситуацию. Кризис был страшным надломом, но он дал нам шанс – уйти в себя и возродиться, явить миру что-то хорошее, новое, показать, как во множестве стран наш язык и наша культура остаются главным стержнем. То, что мне дали премию, – это был аванс всем нам. У меня было много встреч, в том числе и с паном Качеком, который возглавляет Наблюдательную комиссию. Милейший человек, кстати. И он, и гораздо более влиятельные лица говорили мне: да, получилось нехорошо, некрасиво. Да, у русских есть повод обижаться на весь мир. Но они готовы были к тому, чтобы пойти нам навстречу. Если бы территории центральной России объединились в конфедерацию и назывались Россией – никто бы не был против. Во всяком случае до того, как вы начали свое восстание. Юркевич никому не нравился. Нужна была программа возрождения России не как империи, а как большой, хорошей, доброй страны, где всем рады и никому не грозят. Страна, где русский язык и русская культура – костяк и опора, если хотите – смысл. Россия могла бы возродиться без всего вот этого, понимаете?

– То есть они готовы были, а мы ничего не знали? Что ж они нам не сказали? Может, вы какой-то аванс и получили, Анна Игоревна, но до меня он не дошёл. Как и до миллионов других людей!

– Вы же сами говорите, что не следили за полемикой. Всё обсуждалось, но, наверное, не там, откуда вы брали информацию… Когда случилась кровавая бойня с НОРТом, я всем говорила и писала, что это тревожный знак, надо что-то менять! Были очень интересные встречи, меня многие поддерживали.

При упоминании НОРТа Пирогов вздрогнул, но, увидев, что собеседница не собирается задавать неприятные вопросы, успокоился.

– Когда началось ваше выступление, я думала, что не всё потеряно. В конце концов все эти разговоры могли тянуться вечно, а вы просто поставили их перед фактом. Москву, заметьте, вам отдали даром. Никакого сопротивления. Почему? Потому что не особо она и нужна кому-то, наша Москва. Как и всё остальное, прямо об этом говорят. Но когда я прочитала ваш манифест… Эх, Владимир Егорович, зачем вам Сибирь? Поволжье – это понятно, это логично. Но зачем вам Урал? Я еще понимаю, Новгород, Псков, Архангельск. Хотя не факт, что даже там люди хотят с нами объединиться. Уровень-то жизни там другой, во всяком случае в Поморье. Я регулярно бываю с лекциями Новгороде – приятный город, хороший университет, все говорят по-русски. Они, может, и рады быть частью широкого русского пространства, но зачем им вы с Путиным и Сталиным? Тем более с Иваном Грозным. Там он главный антигерой, между прочим. И не зря, учитывая, что он там натворил. Ну, это я отвлекалась… До последнего была надежда, что вы успокоитесь на Поволожье и не полезете разорять Конфедерацию, а вы полезли. Это я не упоминаю о казнях и расправах – зачем вы так? Как бы плох ни был Юркевич, каким бы палачом ни был Денисенко, но это же варварство – устраивать публичные казни! Розенгольц, конечно, тоже был не ангел, но он-то совершенно точно никого не убивал, и если в чем и виноват, то только в воровстве. Зачем вы это устроили?

– Казни – это месть тем, кто уничтожил Россию и строил свою карьеру в этих липовых республиках! Люди хотели видеть виновных, и они увидели! – Пирогов хотел что-то добавить, но подумал «Сейчас она спросит про мою карьеру! Нет уж, давайте о другом!»

– Между прочим, в этой вашей финно-угорской конфедерации русский язык ущемляли и заставляли детей учить местные языки!

– Ну, нет, конфедерация не моя, увольте. Да, всё так и есть, как вы говорите. Я даже защищать не буду эту глупость. Финно-угорцев слишком мало, чтоб на них опираться и игнорировать реальное положение дел, демографию. В конце концов мы с вами по крови, скорее всего, и сами из них, просто говорим по-славянски. Логичнее признать, что русский язык – это язык самого большого финно-угорского народа, но это я фантазирую. Конфедерация была любимым детищем финнов и эстонцев, а вы взяли и сапогом им по лицу. Рядом с нормальной Россией это образование и само развалилось бы, потому что, повторюсь, все уже наигрались и готовы были махнуть рукой. Но никому не нравится, когда отбирают силой. Или вы думаете, идея торжественно сжигать учебники в центре города и книги – это должно было заставить смириться? Наоборот, всё совсем наоборот. Финны сразу забеспокоились о Карелии: вдруг вы и туда придете и будете жечь «Калевалу» на каждой площади.