Час Самайна - Сергей Пономаренко

Жене надоело бездумно смотреть в окно, за которым уже ничего не было видно из-за сгустившейся темноты, лишь из­редка нарушаемой редкими робкими огоньками, мгновенно появляющимися и исчезающими, словно призраки.

Семнадцать лет прошло, как она уехала из Украины, но ничто не пробуждало воспоминаний — даже когда было еще светло и можно было смотреть в окно на местные пейзажи. Женя встала, достала из-под сиденья багаж, вынула толстую зеленую тетрадь в коленкоре. Изготовлено на бумажной фаб­рике братьев Баженовых и К° — название, которого давно не существует, как и ее владельцев, наверное, расстрелянных или, если повезло, живущих в эмиграции. Это все, что оста­лось у нее от прежней жизни, ниточка, которая связывала ее с прошлым. Десятилетия назад она прекратила вести дневник, а теперь жалела: ведь столько было событий, которые по прошествии лет становились тусклыми и призрачными, слов­но не с ней происходили. А когда пыталась вспомнить, созна­ние исподтишка дорисовывало «картины», которых не было, идеализируя или, наоборот, сгущая краски, — словно недоб­росовестный историк, работающий в угоду власти. За время дороги пересмотрела дневник и сделала пометки, словно собиралась дать его кому-нибудь почитать. Наверное, только Анюте. Дочь взрослеет, и хотелось бы, чтобы она не повто­рила ошибок, которые мать допустила в молодости. Поэтому и объясняла те далекие события.

Если будет возможность, перешлет дневник в Москву, Анюте. Если...

В последнее время Женю преследовало ощущение, что она постоянно находится в темноте, даже при свете дня пребывает

в затянувшейся ночи, мучительно долго ожидает рассвета, который в ее жизни запаздывает на многие годы.

Поезд замедлил ход и остановился. За окном была беспро­светная темень, и воображение Жени нарисовало картину, как к поезду спешат серые личности в серых одеждах с постанов­лением на ее арест. Коренастая проводница спешит открыть им дверь и услужливо показывает купе. Все представилось так ярко, что Женя невольно сжалась, ожидая, что вот распахнет­ся дверь и в купе войдут...

Можно попробовать закрыть дверь купе изнутри и попы­таться выбраться через окно... Но она продолжала сидеть без сил, ничего не предпринимая.

Поезд медленно двинулся. Женя вышла из купе и в кори­доре увидела проводницу. Теперь та не избегает ее взгляда, и улыбка у нее нехорошая — видно, развязка близка.

«Интуиция меня не подвела. Жаль, что нет оружия, — тоск­ливо подумала Женя. — Впрочем, это не для меня — никогда не смогу убить человека. Видно, во мне еще осталось что-то человеческое, что-то от прошлой Жени. И жить почему-то хочется! А если подойти, попросить чаю и, когда она повер­нется, проскочить в тамбур, распахнуть дверь и выпрыгнуть, благо, поезд еще не набрал ход? Шанс ничтожный, но все же шанс! Деньги и документы со мной, зашиты в поясе. Дневник! Он остался в купе. Вернуться за ним? Похоже, она что-то по­чувствовала — взгляд стал настороженным, колючим. Надо Действовать немедленно».

Женя подошла поближе.

— Можно попросить еще чаю?

— Отчего нельзя? Можно! — удивительно ласково отвечает проводница, в упор насмешливо рассматривая Женю.

Женя напряглась. За спиной проводницы видна заветная дверь в тамбур. Мысленно сосчитать до трех...

«Раз, два...»

Сейчас она возьмет стакан с кипятком и...

— Не надо делать глупостей, гражданка Яблочкина, — жест­ко произносит проводница. Из ее руки тупо смотрит револь­вер. — Марш в купе — не будем устраивать спектакль!

Провожает ее в купе, заходит следом и закрывает за собой дверь.

«Глупо, глупо, ой как глупо!» — стучит в голове у Жени.

— Руками упереться в окно и не делать лишних движений! — командует проводница. — Стреляю без предупреждения!

Вагон мерно покачивается во время движения. Жене очень неудобно стоять, но это то, что нужно проводнице, которая тщательно и быстро обыскивает ее. Находит пояс с деньгами и документами, торжествующе кладет его на стол.

— Оружия нет, а прислали сообщение, что крайне опасна и требуются особые меры при задержании, — вслух делится мыслями проводница и командует: — Можешь повернуться и достать свой багаж — посмотрим, что в нем. Напоминаю, что стрелять я умею и люблю! Поэтому без дураков!

Женя повернулась, достала из-под полки чемодан и придви­нула его к проводнице. Неожиданно открывается дверь и в купе заглядывает еще один проводник — с наганом в руке.

— Уже взяла?! — говорит он с сожалением. — Мы же дого­варивались...

— Бери чемодан и посмотри, что там внутри, — командует проводница. — Сбежать хотела, стерва! Я это по ее глазам вычислила. А сейчас сидит смирно, как школьница, притво­ряется... Да не здесь смотри — тут и повернуться негде, — а у себя в купе. Спокойно смотри, ничего не упускай, подклад­ку с чемодана сдери, поинтересуйся, что там. А мы здесь побеседуем.

Недовольный проводник с чемоданом удаляется.

— Скоро станция. Я уверена, что в чемодане ничего нет. Ты уже успела все припрятать! Твоя жизнь в твоих руках: скажешь где, тебе это зачтется. Нет, поедем в Смелу, в районное управ­ление сама знаешь какой организации, а там я из тебя все выбью. Не сомневайся!

«Почему она решила, что у меня нет оружия? — подумала Женя. — Оно есть и всегда со мной».

Страх сменился злостью. Она уже не боялась, а проводница, почувствовав перемену в Жене, внимательно посмотрела на нее, пытаясь разобраться, в чем причина. Это было как раз то, что нужно! Поймав взгляд проводницы, Женя больше не от­пускала его, вложив в свой всю внутреннюю энергию, пара­лизующую волю и сознание чекистки. Внутреннюю установку она продублировала, сказав:

— Здесь душно и жарко, тебе хочется спать! Ты не в силах противиться желанию спать! Твое тело безгранично желает сна — мышцы расслаблены, веки закрыты, дыхание ровное, ничто тебя не тревожит!

Уверенность Жени передалась проводнице. Глаза ее закры­лись, голова безвольно откинулась, пальцы разжались, и ре­вольвер упал на коврик. Сознание проводницы отошло на второй план, включив подсознание, и она впала в транс. Женя много раз управляла людьми в подобном состоянии во время психологических сеансов.

— Ты спишь и меня слышишь! Отвечай: сколько человек едет в поезде вместе с тобой?

— Один, Акинфий Бородавко, — ответила проводница, не открывая глаз.

— Как тебя зовут?

— Марфа Трофимова.

— Ты должна нейтрализовать Акинфия! Закрыть его в купе! Возьми револьвер!

В руке проводницы вновь оказался револьвер. Женя тем временем надела пояс с деньгами и документами, взяла сумоч­ку, в которую спрятала дневник.

— Открой глаза! — приказала Женя, и Марфа, открыв ни­чего не выражающие глаза и следуя дальнейшим приказам, вышла в коридор.

В конце вагона возле открытого купе проводников стоял Акинфий и крутил в руках папиросу, видно, мучаясь вопро­сом, пойти покурить или пока повременить. Увидев Марфу, обрадовался, что она поможет решить возникшую дилемму.

— В чемодане только тряпки! — сообщил он. — Пойду по­курить — аж уши опухли от воздержания.

Марфа молча направила на него оружие.

— Ты чего? Белены объелась?!

Марфа показала револьвером, чтобы он зашел в купе. Тот послушался, не отводя взгляда от смертоносного ствола.

Женя из-за спины Марфы приказала:

— Ключи!

Акинфий, словно завороженный, послушно отдал универ­сальный ключ, закрывающий двери тамбура и купе.

— Стереги его! Попробует сбежать — стреляй! — прика­зала Женя Марфе, и та вошла в купе вслед за Акинфием. Женя на всякий случай закрыла купе снаружи на ключ и вы­шла в тамбур. Поезд мчался по перегону, мелькали деревья. Прыгать было страшно, но надо спешить — скоро станция, необходимо выиграть время. Закрыв глаза и изо всех сил оттолкнувшись, чтобы не попасть под колеса, Женя прыгну­ла. Видно, от страха она ненадолго потеряла сознание, так как не почувствовала ни как приземлилась, ни как катилась с высокой насыпи вниз. Сознание вернулось, когда поезд уже прогрохотал мимо.

Женя встала, отряхнулась, нашла сумочку и слегка прихра­мывая пошла вдоль железнодорожного полотна. Конкретного плана у нее не было, лишь надежда, что поможет случай. Уда­ляться от железной дороги она не хотела, как и идти в ближай­шее село. Там она могла раздобыть в лучшем случае подводу, на которой далеко бы не уехала — утром начнутся ее поиски. Автобус тоже отпадал. Ей повезло: возле железнодорожного моста через небольшую речку какой-то «товарняк» снизил скорость, и ей удалось забраться на площадку.

Часа через два состав остановился. Рядом были еще поезда, и Женя поняла, что прибыла на узловую станцию. Послыша­лись голоса. Вдоль товарняка шли ремонтники, проверяли тормоза на грузовых платформах. Увидев, что соседний товар­няк готовится к отправке, Женя рискнула, пролезла между колесными парами, которые вот-вот могли тронуться, и уст­роилась там же, между колес, на небольшой площадке — из­любленном месте беспризорников в двадцатые годы. Она не имела представления, куда отправляется поезд, и хотела лишь оказаться подальше от станции, где наверняка уже до­прашивают ошалевшую от собственного поступка Марфу, не понимающую, что же такое на нее нашло, что она не толь­ко упустила преступницу, но и поспособствовала ее бегству.