Патриот. Жестокий роман о национальной идее - Алексей Колышевский

— Гера Викторович? Это ничего, что я тебя по батюшке называю?

— Здравствуйте, Петр. Слава богу!

— Тпру! Что это вы всех подряд славить взялись: и ты, и шеф твой? Вы определитесь как-то. — Генерал Петя был не в духе, и в голосе его, пусть и искаженном телефонными помехами, все же чувствовались нотки раздражения. — Ладно. Ты скажи, как у тебя дела-то? Я слышал, что Рогачев тебе секвестр учинил?

— Есть такое дело. — Гера немного успокоился, надеясь, что, может быть, пронесло, — у меня теперь «ЖЖ» забрали. Теперь там Кира всем распоряжаться станет. Мне ей сегодня дела надо было начать передавать.

— Ну и как? — отчего-то усмехнувшись, спросил генерал Петя. — Начал уже передавать-то?

— Нет. Передавать некому. Киры с утра на работе нету.

— О как! А где ж она?

— А я откуда знаю? Мы же с ней больше вместе не живем. Должна была с утра быть на работе, секретарша ее по всем телефонам разыскивает целый день, и все без толку.

— Может, не там она ее разыскивает? Может, надо где-нибудь в другом месте поискать, где телефон не работает?

— Н-не з-знаю… — Гера почувствовал на своих запястьях стальные браслеты наручников, и язык его ворочался с трудом, — мож-жет быть.

— Ты вот что. Сиди на месте, я сейчас к тебе заеду. Поговорить надо. Не знает он, хэх!

…Генерал Петя отправил секретаршу Геры домой:

— Иди, милая, отдохни. Сегодня понедельник, отдохнуть не мешает, целая неделя впереди.

И закрыл приемную. Изнутри. На ключ.

То же самое проделал с дверью кабинета Геры и, лишь убедившись в том, что их никто не может слышать, произнес:

— Дела у тебя, Гера, плохи. Рогачев против тебя прямо как бык против красной тряпки. Хочет весь твой холдинг по частям растащить и раздать кому ни попадя. Четыре часа с ним препирался, уговаривал тебя не трогать.

«Черт. Неужели пронесет! Может, он все-таки ничего не знает?» Гера выдавил из себя жалкое подобие улыбки и спросил:

— Ну и чем у вас дело закончилось?

— Чем, говоришь, дело закончилось? — Генерал Петя вдруг сделался очень серьезным и с таким выражением, словно он читал «Евгения Онегина» со сцены, продекламировал:

Встретились два друга на вокзале,Видимо, не виделись давно.Долго обнимались, целовались,Пока хуй не встал у одного.

Гера некоторое время сидел и безмолвно, вытаращив глаза, смотрел на генерала Петю. И генерал также молча и притом нахмурившись смотрел на Геру. Затем в кабинете взорвалась стомегатонная смеховая бомба. Гера хохотал до изнеможения, сидя в кресле и дрыгая ногами, а генерал Петя рокотал настоящим боевым басом:

— Их-хы-хы-хы-ух! Это мне, га-га-га, это мне Змей днями рассказал. Вот у них там, в Питере, поэзия-то как цветет! Недаром ведь город Пушкина!

Наконец смех иссяк, Гера промокнул платком слезящиеся глаза:

— Петр, еще один такой заход, и у меня от смеха выломается челюсть. Есть буду как космонавт, из тюбика.

Генерал Петя попросил себе «чего-нибудь». Гера достал коньяк, коробку шоколада «Линдт», увидев которую генерал Петя скривился:

— Убери ты его на хрен. Я о шоколаде! Терпеть не могу. От него задница может слипнуться. Ну, так, где Брикер-то в результате?

От такого резкого перехода у Геры невольно затряслись руки, что не ускользнуло от внимательного взора Пети. Он взял со стола налитую Герой рюмку:

— Твое здоровье, Германн. Ответишь старику на вопрос-то?

— Да откуда мне знать! Я же говорю: искали ее весь день, звонили. Да вот и сейчас можно попробовать. Вот я, — Гера взял телефонную трубку, — наберу сейчас ее номер…

— Да ладно, — генерал Петя махнул рукой, — меня, как ты сам, быть может, понимаешь, во всей этой истории интересует, не появится ли она вновь, и притом совершенно внезапно, когда ее уже и искать никто не станет. Или, скажем, не она, а какие-нибудь ее запчасти.

— Да что это вы такое, Петр, говорите? Какие такие запчасти?

— Какие? Ну, скажем, части разрубленного тела, какие-нибудь там… Мало ли. Не под коньяк же мне о таких подробностях рассказывать.

Гера очень старался держать себя в руках. Но у него, водившего, бывало, за нос отпетых дельцов и пройдох, не получалось «войти в образ» именно сейчас. От генерала Пети словно шли рентгеновские лучи, и казалось, что он знает все ответы на поставленные вопросы. Высшая школа допросного мастерства была пройдена генералом Петей еще до того, как Гера появился на свет, и если бы Петя написал мемуары, а в мемуарах рассказал о тех, с кем ему пришлось вот так же побеседовать «по душам», то новейшую историю пришлось бы переписывать, если и не целиком, то уж, по крайней мере, поставить с ног на голову содержимое ее основных глав. Генерал Петя был сыном целой эпохи и участвовал в ее послойном, словно у сталактита, росте самым деятельным образом. Однако Гера все же нашел в себе силы не начать каяться во всем и лишь развел руками, мол, не знаю я ничего.

— Да что с ней такого могло бы приключиться? Может, загуляла… Может, она у Рогачева дома! Откуда мы знаем? Он мне что-то ни разу за сегодняшний день не позвонил, хотя повод есть. Согласитесь?

— И не позвонит. У него сейчас других забот добавилось.

— В смысле? Каких?

— Нас с ним вызывали «туда». — Генерал Петя поискал на стене портрет и, не найдя его, так удивился, что даже переспросил: — А где?

— Что?

— Портрет?

— Какой?

— Не «какой»? А «чей»?

— А у меня и не было. — Гера выглядел пристыженным и даже слегка покраснел.

— Плохо. Очень плохо. Как же мне из тебя государственника сделать, если у тебя на стене нету портрета? Ладно. Так вот, вызвали нас «туда» и поставили задачу… Ты помнишь, о чем ты вещал на моем сабантуе?

— Ну, разумеется.

— А вот скажи мне на милость: ты это от сердца говорил или потому, что человек этот, который запаздывал, а потом все-таки появился, рядом сидел? Только честно говори, мне врак твоих не надо.

— Честно. А кто там, рядом с вами, сидел? Я же не знаю. Чего думал, то и сказал, и сейчас повторить могу. Да и чего мне повторять-то! Вон в Интернет зайдите, там все только об этом и судачат. Одни мои, которые с квадратиками эту идею в мозги внедряют, другие мои, которые вроде как на ЦРУ работают, с ними лаются. Движение полным рублем идет, Петр.

— Цэрэушники-то довольны?

— Не знаю… Это надо у Киры спросить, как появится. Она же у нас коммуницирует с этой шпионской швалью.

— Угу… Понятно. Так вот «там» твоя идея очень понравилась, если не сказать, что вызвала восторг. Базис ты подвел хороший. Правильный базис. Нам американщины тут не нужно, у нас народ к самобытности тянется, а все американское и прочее на дух не переносит. Тут ведь главное что? Главное, как все подать, на чем преподнести. Нельзя же, прости господи, намазать на черствую корку заварного крема и попытаться нашим людям это впихнуть в зубы, мол, жрите! Пирожное! Нет. Сейчас времена другие. Надо, чтобы все вкусно было и сладко. Вот вам, граждане, расклад: Конституцию при старике писали, время лихое было, как сейчас помню. Никто ни хрена, окромя марксизма-ленинизма, ничего не знал, вот и скопировали… Президентский срок, президентский срок!.. А нонче все у нас по-другому и надо за стабильность бороться! Не будет ее, народ затоскует, а нельзя, чтобы народ тосковал. Народ веселиться должен. А если он не станет веселиться, то начнет грустить, а ежели начнет грустить, так начнет и думать, а начнет думать — такого надумает, что, чего доброго, из Красной площади хохляцкий Майдан сделает, и все тогда. Кранты. И нам с тобой и с… Я тебе портрет с курьером вышлю. Хер с нами, в масштабе российском, так сказать. России самой кранты придут, вот ведь что самый караул! Так вот твой Рогачев вроде как с веселухой для народа справился. Достаточно телик включить, чтобы понять, что здесь у него все получилось. А когда разговор зашел о твоей идее, то прямо взвился весь на дыбы! — Генерал Петя махнул рюмку коньяку и за неимением лимона понюхал кожаный ремешок своих наручных часов. — «Над нами, — говорит, — весь мир потешаться станет». Ну, в общем, завел свою шарманку. Объективно выражаясь, против он. Я-то вообще предлагал никаких выборов не назначать. А вместо них провести референдум.

— Какой референдум? — Гера подался вперед, настолько эта тема его захватила.

— А вот какой! Президент — он кто? Президент — он народный избранник. Он вроде как генеральный директор, управляющий, топ-менеджер, как сейчас модно говорить. Вот ты мне скажи, Гера: в любой компании, даже самой большой, управляющего что, раз в четыре года переизбирают?

— Не-а. Как кто работает, тот столько и место занимает.

— Вот! — Генерал Петя поднял указательный палец. — Правильно! Потому как на хрена переизбирать человека, который работает хорошо? Президент чего? Облажался хоть раз? Да никогда! Он народу нравится, и не за просто так, а за то, что дело делает! Он на свой карман не работает — это я тебе как знающий человек скажу. Да ты погляди! Когда старик бухой не мог на ковровую дорожку из самолета вылезти, весь мир над нами угорал, а теперь все языки засунули поглубже, потому что сказать-то нечего! Человек в авторитете не только в собственной стране, но и за границей. Молодой, здоровый как бык, умный, епть! То есть соответствует всем критериям хорошего генерального директора. Так какого хрена его переизбирать? А Рогачев рога растопырил и надулся. «Нет, — говорит. — Нельзя выборы заменить референдумом. Никакая, — говорит, — пропаганда этого не в силах сделать».