Держись от меня подальше - Рида Сукре
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эта тишина была тяжёлой и давящей, как классовая ненависть. Артёмка нервный, злится, наверное, что ему приходится со мной носиться в поисках ключей. Я сейчас вообще здоровьем рискую, но всё же торопиться нам некуда.
— Только не гони, — предусмотрительно попросила я, он кивнул, даже не вякнув при этом «молчи, женщина, твой день Восьмое марта!»
Мы медленно выехали со стоянки, но перед поворотом Шер притормозил:
— Так что, куда едем?
— Ну… — решила я дальше тянуть время. — Я не уверена, где посеяла ключи.
— Это я уже слышал. С чего поиски начнём?
— Не знаю, — пожала я плечами, боясь хоть что-то предложить.
— Тогда может у тебя в квартире посмотрим?
— А у меня все спят уже, наверное. Нет, точно спят, — быстро нашёлся ответ.
Шер лишь сделал грустное лицо и страдающие глазки:
— А мне спать негде…
Нет, он же не надеется, что я его к себе ночевать позову? Мы, вообще-то больше не в отношениях. И наши родственные связи не повлияют на моё решение. Но эти глаза… И полный уныния вздох…
— Слушай… Вряд ли они у меня дома. Мне кажется, что я их на улице потеряла. Да-да. Точно так и было.
Хитрый взгляд уставился на меня исподлобья:
— И что ты мне предлагаешь? В машине ночевать?
— Нет, конечно.
— А может, учитывая, что между нами, — голубые глаза стали холодными-холодными, что я поёжилась, — были тёплые нежные отношения, ты мне поможешь?..
Были?
Я прикусила губу и постаралась вложить в голос максимум безразличия, чтобы чётко ответить: «Нет!», но дрогнувшим шёпотом я сказала нечто иное:
— А больше их нет?
— Я не знаю, — усмехнулся он, оторвав от меня тяжёлый взгляд, — что есть, а чего больше не существует…
Сзади раздался нетерпеливый звук клаксона. Мы ведь уже не знаю сколько времени стоим на выезде, не пропуская никого. Артём посмотрел в зеркало заднего вида, пробормотал: «Фак,» — и свернул налево.
— И куда мы едем? — через некоторое время нашла я в себе силы спросить.
— К тебе.
— Зачем?
— Оставлю тебя, а то папочки, наверное, волнуются.
— Наверное, — согласилась я. — А ты потом куда?
Я не сводила глаз с его точёного профиля: сосредоточенный взгляд следит за дорогой, напряжённые руки держатся за руль, хотя создавалось впечатление, что он пытается удержать руль, который ведёт себя неординарно и пытается вырваться из крепкого хвата, но не может, ведь если Артём отпустит руль, то может произойти нечто страшное и непоправимое; или же если снизит скорость, например, наша машинка взорвётся, как в одном американском боевике.
— Ты же сейчас не беспокоишься за меня, нет? — как можно более непринуждённо спросил Шер, но я расслышала в голосе напряжение.
И что же ты рассчитываешь услышать — правду? Так вот — да, беспокоюсь. Или нет, не рассчитываешь слышать её ни под каким предлогом? Вместо этого я ответила вопросом на вопрос:
— А стоит?
Он покачал головой.
Дальнейший наш путь прошёл без лишних слов в гулком молчании и косых взглядах, которыми я изредка одаривала своего мучителя.
— Приехали.
— Ага, — я дёрнула ручку двери, но она оказалась заблокированной. — Закрыто.
— Сейчас открою, — отозвался Артём и выполнил обещанное.
Я покинула машину, бесконечно растягивая время, хотя это больше и не требовалось, ведь с ключами мы кое-как разобрались. Скорее всего, он отправится жить к кому-нибудь из своих друзей, благо их у него много. Да. Скорее всего. Ведь не станет же он жить в машине, спать на заднем сидении, как оборванец.
Обычно леди из машины вылезают, сначала вытаскивая ножки, обе вместе, а затем и весь остальной корпус, но у меня замашек интеллигентности не наблюдалось и в помине, я, как правило, сначала выставляю ногу боком, потом попу, следом вытаскиваю остальную часть тела: туловище и голову, держась за проём дверцы; и только после этого, стоя крепко на одной ноге, я вытаскиваю следующую ногу.
Так и сейчас, я вылезла наполовину наружу, и решила мельком осмотреть салон для лишнего убеждения, что Шер ведь не дурак, чтобы спать здесь и зарабатывать себе сколиоз, к тому же в армии его точно не ждут, с его-то папулей, или скорее мамулей. Так что эти самопожертвования напрасны.
Мне только сейчас, когда глаза зацепились за знакомые пакеты, пришло в голову воспоминание, что Артём последнее время на другой машине ездил, а на этой мы с Оливером ездили за покупками.
— Это мои пакеты, — оповестила я Охренчика, нетерпеливо не заглушающего мотор.
— То есть?
— Пакеты с одеждой. Они мои.
— А я думал, что Олькины.
Зря я сказала следующее:
— Мы с ним вместе в магазин ездили. Он помог мне выбрать красивую одежду.
И зачем я всё это говорю? Ах, точно, я хочу вызвать ревность в его непробиваемой бронебойной шкуре, где должно прятаться сердце, я верю, сердце, которое хоть чуточку, но принадлежит мне.
Тёма посмотрел на пакеты, перевёл взгляд на меня, пока ещё ничего не выражающий, вновь вернул его на заднее сидение, медленно заглушил мотор и потянулся к ближайшему пакету. Он вынул какое-то платье с диким вырезом, осмотрел его со всех сторон и передал мне, глядя прямо в глаза:
— Примеришь?
— Прямо сейчас? Нет, ты что?
— Уверена?
Я почти что кожей ощущала, как растёт напряжение в салоне машины, и покачала головой:
— Не-а.
— Для него примеряла, а для меня что, стесняешься? — он прищурился, зло прищурился и буравил взглядом, который сверлил меня, ввинчиваясь прямо в голову ненавистной соседской дрелью.
Я чувствовала, что задыхаюсь, так и не сделав ни вдоха, а он яростно затянул меня обратно внутрь.
— Артём, прекрати. Ты что, сошёл с ума?
— Я? Я сошёл с ума?
— Да! Ты!
— Это почему же? Потому что моя девушка ездит обновлять себе гардероб с моим братом? Куда вы ещё вместе ездили?
— Твоя девушка? А разве не ты меня бросил несколько часов назад? Нет? Не ты?
— И, видимо, не зря бросил!
— Да уж, не зря! Иначе бы откуда я узнала о твоей жестокости?
— Жестокость? Да что ты сама о ней знаешь?
— Только лишь то, что не хочу знать о ней ни-че-го.
— Не хочешь ничего знать, но изменяла мне?
Кажется, мои глаза сейчас вылезут из орбит. Он мне не доверяет? И чуть ли слюной брызгает, как бешеный пёс. Раньше меня бы это безумно испугало, а сейчас я сама была зла.
— Я тебе не изменяла. И в мыслях не было!
— Я бы не был так уверен.
— Ты эгоистично полагаешь, что я должна бегать около
