Свалка времени - Максимилиан Жирнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Максим посмотрел наверх: небо украшали полосатые мачты. Кольца диполей Надененко словно плыли по снежно-белым облакам. Знакомое серое здание проглядывало между ветвей. Наверное, пройдут десятилетия, а радиоцентр так и будет стоять здесь, будто памятник давно ушедшей эпохе.
- Значит, есть и здесь незыблемые ценности? – закричал Проводник и бросился вверх по лестнице.
- Куда?! – заревел майор. – Дети внизу! В убежище!
Максим сорвал с плеча ружье, откинул приклад и щелкнул затвором. Церпицкий застыл: не каждому нравится, когда в лицо направлен ствол двадцатого калибра.
- Ты что? – прорычал он, не двигаясь с места.
- Зачем тебе дети? Подловил я тебя, Рыжий Кот, – спокойно сказал Максим.
- С чего ты взял, что я – Рыжий Кот… - начал было майор и закусил губу.
- Вы не были в радиоцентре. О нем из наших знал только я.
- Но я никогда…
- Молчать! – Максим не узнал сам себя. – Радиоцентр – идеальное место, если надо кого-то запереть в Зоне. Не все же знают, что надо хорошо принять на грудь, если хочешь отсюда выйти. А дети так и вовсе…
- Что это значит? Кто такой Рыжий Кот? – Ирина шагнула вперед. Глаза блестели гневом и удивлением.
- Долго рассказывать. Константин Владимирович, я жду объяснений!
Майор хлопнул себя по лбу и расхохотался. Ирина уставилась на него, словно санитар на душевнобольного.
- Калле-сыщик недоделанный, ты забыл о Николае Фирсове. Сын полковника ФСБ. Написанный им отчет лежит в архиве.
Максим вздохнул. Надо же так опростоволоситься. Он взял себя в руки, поставил ружье на предохранитель и твердо сказал:
- Но детей-то вы похитили? Зачем?
- Ради выкупа. Все они – дети богатых родителей. Чтобы их вернуть, те готовы отвалить круглую сумму.
Вокруг майора словно образовалась пустота. Ирина и Олеся отступили к двери. Лишь наркоман остался на месте. Что ж, раз майор хочет казаться плохим, значит, у него есть на то веские причины.
Максим переступил порог аппаратной и щелкнул выключателем. Две лампы дневного света, застрекотав дросселями, моргнули под потолком, и тускло замерцали, не в силах разогнать полумрак. Остальные светильники так и остались безжизненно-мутными стеклянными трубками.
- Интересно, зачем в связном радиоцентре вещательный передатчик? – Максим включил рубильник на распределительном щитке и повернул переключатели питания задающего генератора и модулятора. Загудели трансформаторы, стрелки амперметров сдвинулись к середине шкалы. Неоновым пламенем вспыхнули цифры в окошке частотомера.
- В Советском Союзе многие объекты строились по принципу двойного назначения, - ответил майор, наблюдая за действиями Проводника. – Разве ты связист?
- Я когда-то ходил в радиокружок. На коллективную радиостанцию, - самодовольно сказал Максим и включил выходной каскад. Гулко щелкнуло реле. Стрелки вольтметров метнулись вправо.
- А когда вырос ты это дело, значит, забросил? – прищурился майор.
- Некогда. Сейчас есть компьютеры, интернет. Зато свободного времени мало. Может, на пенсии что получится? Есть несущая! Лампы прогреты. Параметры… а кто их знает, какие здесь должны быть параметры?
Проводник выскочил в соседнюю комнату. Безжизненный пульт звукорежиссера ощерился ползунками регуляторов, за толстым стеклом на шарнирной стойке склонился к столу похожий на грушу микрофон.
Несколько минут Максим искал выключатели пульта. Щелкнул тумблерами, прошел в дикторскую кабину и сел за стол.
- Начинаем передачу «Поэтическая тетрадь». Сегодня у нас в студии Борис Пастернак. Я его не читал, но осуждаю, – сказал он в микрофон, едва сдерживая смех.
Больше Максим не успел ничего произнести. В ушах зазвенело и завыло. В макушку словно вонзился бур и, визжа, вкрутился прямо в мозг. В глазах потемнело…
Глава 10
Маленький Максим делал уроки за обшарпанным письменным столом. В соседней комнате мать устроила взбучку старшему брату. Ее гнев и ненависть сводили с ума даже сквозь кирпичную стену.
- Урод, я тебя одела, как положено – пиджачок отглаженный, брючки, а ты все уделал! Свинья! – рычала мать. – Я что, на одного тебя должна работать?
- Я же говорил, мы будем в футбол играть… - Максим, скорее, почувствовал, чем услышал ответ.
- Мне наплевать и растереть! Пусть эти оборванцы ходят, как хотят, а ты должен быть человеком! Я тебя изуродую, тварь! – сквозь приоткрытую дверь донеслись глухие удары. Брат лишь сдавленно стонал. Максим знал: закричи он, и его изобьют гораздо сильнее.
- Совсем вы меня не цените. На сегодня и завтра ты наказан! – задыхаясь, бросила мать. – Во-первых…
Вернувшись со школы, Максим вошел в комнату, мельком глянул на черный язык висящего в петле брата и облегченно вздохнул. По крайней мере, сегодня матери будет не до него. Стоит ли делать уроки? Наверное, стоит. Вольница вряд ли продлится слишком долго. Максим сел за стол и разложил тетрадки. Квартиру встряхнуло, будто за окном взорвалась бомба. По комнате пронеслась обжигающая волна…
***
В глазах понемногу прояснилось, но невидимый бур в макушке продолжал крутиться, понемногу сбавляя обороты. Максим кое-как поднялся, схватился за стену и, с трудом подавив приступ тошноты, выбрался в аппаратную. Майор, Ирина и Олеся корчились на полу, хватаясь за головы. Наркоман держался за ограждение распределительного щита. Свет не горел: кто-то выключил рубильник.
- А ты? – прохрипел Максим. – Не подействовало?
- Я давно… перегорел.
Звон в ушах, наконец, умолк. Майор помог Ирине подняться. Максим кинулся к Олесе. Та вдруг ударила его в грудь и закричала:
- Нет, не трогайте меня, нет! Я не хочу!
Девушка открыла глаза. На губах заиграла счастливая улыбка:
- Максим! Ты ли это? А я думала, меня снова отдали в интернат… Все было так реально…
- В госпиталь попала бомба, - печально сказала Ирина. – Все, как тогда. Вспышка, и кирпичи с неба… А потом призраки… Я не сразу поняла, что это – разорванные простыни.
- Майор? – спросил Максим.
- Когда-то из-за моей ошибки погиб целый взвод. Искромсанные человеческие тела…
- Значит, мы заново пережили свои самые страшные кошмары, - перебил его Проводник.
- Может, ты больше не будешь экспериментировать? Твои опыты могут дорого нам обойтись! – ударил кулаком в стену майор.
- Буду! – Максим сам поразился собственной твердости. – Мы должны думать о тех, кто пойдет после нас!
Проводник спустился по лестнице, прошел знакомым коридором, уперся в бронированную дверь убежища и попытался повернуть штурвал. Стальное колесо не сдвинулось
