Свалка времени - Максимилиан Жирнов

- Что же делать? – вырвалось у Шермана. – Может, мне устроить свое сражение?

- Пожалуй, не стоит разрушать мирную жизнь. Не для того твои ровесники победили Врага.

Тягач помолчал несколько минут, опустил рампу и добавил:

- Даже если ты опоздал на войну, то всегда можешь найти себе занятие. Забирайся на платформу. Придется поехать окружной дорогой, но, надеюсь, это зачтется мне, когда я отправлюсь на переплавку.

Шерман забрался на широкую спину, и Тягач помчался по ночному шоссе. Он ехал очень быстро: только мелькали огни деревень, поселков и придорожных кафе. Платформу покачивало, и Шерман задремал. Проснулся он от яркого света.

Взошло солнце. Прямое, как орудийный ствол, шоссе шло среди полей, изрытых заросшими травой воронками. Когда-то здесь бушевала война. Свистели пули, рвались бомбы и снаряды. Горели разбитые автомобили. И танки с красными звездами стреляли по Врагу, отбивая в тяжелой битве родную землю. Шерман прибыл из-за океана им помочь, но схватка давно закончилась…

Ехали долго. Наконец, там, где в сторону от шоссе уходила пыльная грунтовая дорога, Тягач остановился.

- Видишь проселок? – прохрипел он. – Езжай по нему и не сворачивай. Увидишь высокий забор – за ним то, что тебе нужно.

Шерман сказал спасибо и поехал, как ему сказал тягач. Он уже подъезжал к деревянному мостику через грязную речку, как вдруг его мотор взволнованно задребезжал. Наверное, тягач врал о победе, о том, что война давно закончилась…

По полю бежали солдаты в серой форме. Квадратный, словно коробка, танк с длинной пушкой разворачивался в атаку. И для Шермана не осталось ничего, кроме ненавистного белого креста в прицеле. Он рванулся вперед – надо взорвать вражеский танк, а потом уничтожить солдат! Такая его работа.

Но когда Шерман зарядил в пушку бронебойный снаряд и влетел на мостик, старые опоры не выдержали и с треском сломались. Танк провалился мутную грязь почти по самую башню, заскреб гусеницами, стараясь выбраться, и увяз еще больше. Наконец, мотор заглох, Шерман остался без сил и замер.

На башню забрался солдат Врага в серой форме.

- Серега! Вот это находка! – крикнул он.

Шерман разозлился. Его взяли в плен! Это самое страшное, что может произойти с машиной – идти воевать против своих. Но над обрывом появилась голова в пилотке с красной звездочкой.

- Это же поздний «Шерман», Антоха! Откуда он здесь? Смотри-ка, будто с завода! Для реконструкций Западного фронта то, что нужно!

Антоха открыл башенный люк и озадаченно сказал:

- Пушка заряжена! Он что, собирался идти в бой? Сам? Вот чудеса!

- Наверное, он принял все за настоящую войну, - ответил Серега. – Машины – они живые. Как и мы. Придется ему объяснить что к чему.

Два гусеничных тягача вытащили Шермана на берег, отвезли в ангар и поставили рядом с выкрашенным в желтый цвет неуклюжим танком с фарами-глазами на лобовой броне. Шерману показалось, будто его сосед чему-то улыбается.

- Ой, новенький, - тонким голосом сказал незнакомец. – Здравствуй. Познакомимся? Меня зовут Матильда.

Шерман вежливо представился и спросил, что здесь происходит. Почему все – и свои, и Враги, мирно стоят в одном помещении, не причиняя друг другу вреда.

- Война давно закончилась, - сказала Матильда. – И сейчас здесь музей. Но иногда мы играем в войну и надеемся, что наша работа больше никогда не понадобится.

Шерман мало что понял и решил, что разберется позже. А пока танк очень устал и быстро заснул. Впервые за много лет он почувствовал себя дома.

***

Когда Максим закончил, вокруг собрались все. Даже майор с Яной, как часовые, молча стояли у изголовья. Никто не произнес ни слова.

Смущенный всеобщим вниманием, Максим ушел в генераторную. Поставил рюкзак на пол, завалился на койку механика и, положив рядом ружье, уставился в покрытый разводами потолок. Что-то было не так, неизвестная угроза висела над головой, словно подвешенный на тонкой ниточке меч.

Максим прокрутил в голове события последних дней. Но едва лента времени перемоталась в обратную сторону, в комнату влетела Яна. Она бесцеремонно уселась на койку и скрестила руки на груди:

- Слушай, ты прости меня, хорошо?

- За что? – удивился Максим.

- Ну… я тебя психом назвала. Твой начальник рассказал мне… ты знаешь, я бы ее прибила! Ну, твою мать!

- А я бы нет. Я ее люблю.

Брови Яны скрылись под упрямой челкой. Скуластое лицо вытянулось.

- За что?!

- Как минимум лет двадцать я жил за ее счет. К тому же она хотела мне только добра. Слушай, чего тебе от меня надо? Пришла меня помучить?

Яна попыталась схватить Максима за руку. Тот выдернул пальцы из неожиданно горячей ладони. Девочка пожала плечами:

- Ты не мог бы спрятать пушку на ночь?

- Она же на предохранителе.

- Да какая разница? Ты же не будешь с ней спать. А кто-то из малых может и пошалить. Особенно Димка… мой брат. Он любит поиграть со стволами.

Максим, кряхтя, поднялся, отсоединил магазин и потянул рукоятку затвора. Патрон выскочил на подушку, скатился и остался одиноко лежать на матрасе. Проводник поставил ружье в шкафчик механика:

- Довольна?

- Вполне, - ответила Яна, покраснела и быстро затараторила: – Ты знаешь, у тебя глаза, не такие, как у майора или твоей жены. У тебя они, как у пацана. Давай ты будешь моим братиком?

- Это… как? – спросил пораженный Максим.

- А вот так! Пока, братан!

Яна порывисто вскочила на ноги, послала воздушный поцелуй и выскочила за дверь.

- Как обычно, - недовольно пробурчал Максим, щелкнул выключателем и рухнул на койку. – Меня никто не спросил. Просто поставили перед фактом.

Скрипнули петли. Желтая полоска света на полу превратилась в широкий прямоугольник. В генераторную осторожно, едва ли не на цыпочках, вошла Олеся.

- Ты будешь спать здесь? – если можно спросить утвердительно, то девушка сделала именно это.

- Да. Хочешь, ложись со мной. Надеюсь, поместимся.

- Надо помочь Ирине управиться с мелкими.

- Там же Яна есть.

Олеся звонко расхохоталась:

- Яна – отдельная тема! Единственный авторитет для нее – майор. Больше никого не признает.

- Ну и компашка собралась на мою голову, - подытожил Максим. – Скажи всем: если сюда войдут, пусть не пугаются. Я могу лежать, как высококачественный труп и ни на что не реагировать.

Олеся прижалась мягкими губами к губам мужа и провела язычком по его