Чистильщик - Дмитрий Соловьев

Чистильщик не знал нынешнего состояния эстонской береговой охраны. По крайней мере – какие изменения произошли за последние пять месяцев. Но утешало одно – его дыхательный аппарат работал по замкнутому циклу, не выбрасывая цепочку пузырьков в воду. Хотя в такой шторм никто бы их не заметил, но что будет часов через пять – никто не знает. Погода на Балтике капризна, как истеричная девица.

Часа через два резко потянуло в сон, и Чистильщик медленно всплыл к поверхности, ориентируясь только по глубиномеру. В полуметре от поверхности Чистильщика перевернуло вместе с буксировщиком кверху брюхом, но он снова перевернулся спиной вверх, и волна ударила его своим пенным гребнем в стекло – точнее, пластик – маски, заставив рефлекторно мотнуть головой. Переключив моторы на нейтральный режим, Чистильщик минуту-другую поиграл в виндсерфинг, пытаясь использовать плоский и толстый корпус скутера в виде доски. Но, учитывая нейтральную плавучесть буксировщика, удавалось это плохо. Включив винты на полные обороты и направив вертикальные рули вниз, Чистильщик снова нырнул на прежнюю семиметровую глубину.

Самое обидное, что пришлось пожертвовать хорошим аквалангом. Не став сильно рисковать, Чистильщик отстегнул почти использованный дыхательный аппарат и сунул в рот загубник нового. Заглушив двигатели, он повернулся, пристегнул плоский дыхательный аппарат на спину. Судя по всему, берег был в миле отсюда. И Чистильщик открыл клапана затопления скутера – глубина здесь была небольшая и в случае необходимости буксировщик можно было бы без особых сложностей поднять. Остальное расстояние Чистильщик преодолел исключительно за счет мышечной силы.

Самое сложное в работе боевого пловца – это незамеченным выйти на берег. Особенно – в густонаселенном районе. Пригнувшись, отстегнув ласты и стянув маску, Чистильщик пристегнул на капюшон гидрокостюма пассивный прибор нвчного видения и, прикрываясь за гребнями волн, зашагал к берегу. Когда вода стала покрывать его по колено, Чистильщик рванул бегом, волоча за собой тюк размерами сто двадцать на семьдесят, на сто. За несколько секунд пробежав песчаный пляж, он скрылся в жиденьком леску. Справа виднелись строения хутора, слева – небольшие причалы бывшего рыбсовхоза. Пришлось углубиться в лесок километров на пяток. Лишь там Чистильщик смог скинуть гидрокостюм и переодеться в нейтральный черный туристический костюм. Из тюка он вынул упакованный большой рюкзак, навьючил его на себя, застегнул пояс, сунул в карман документы на имя шведского подданного Гуннара Майера, туриста, въехавшего в Эстонию два дня назад.

В принципе имело смысл пройти километров с двадцать, а потом зайти в лесок и покемарить пару часиков, пока не начнется более или менее оживленное движение по трассе Личула-Пярну, и далее на Синди и Айнажи.

Боров с сомнением покрутил в пальцах диктофонную кассету. Выражение крайнего неудовольствия отчетливо читалось на его полном обрюзгшем лице. Сидевший перед ним Старший Куратор Алексей Петрович, сменивший на этом посту покойного Николая Николаевича, остро поглядел на своего шефа, но ничего не сказал. А региональный Глава, постучав ногтем по ребру кассеты, поднял наконец-то взгляд на куратора.

– И что все это может означать? – спросил Боров, бросив кассету на стол. – Ваше мнение?

– Я думаю, что вы все-таки поторопились, – сиплым голосом, негромко произнес Алексей Петрович, – устранив Николая Николаича. Он оказался прав – Крысолов остался лоялен по отношению к Синдикату. Его информация многое ставит на свои места.

– Вот только не надо нотаций, Старший Куратор, – рявкнул Боров, и лицо его побагровело. – Эта запись ни о чем не говорит. Вполне возможно, что это лишь дезинформация.

– Не думаю, – пожав плечами, холодно ответил куратор. – Вы не оперативник и никогда им не были, – он не преминул больно уколоть своего шефа, – и поэтому не знаете, что из любой дезы можно выжать очень многое. Тем более что мы не знаем истинной достоверности информации, не осуществив проверки. Крысолов – оперативник экстра-класса, и я не думаю, что он стал бы подсовывать нам наспех слепленную дезу, особенно учитывая то, что он знает наше отношение к нему.

– Да, я не оперативник, – прохрипел Боров, наливаясь уж вовсе апоплексическим багровым с синевой цветом, – но не самый плохой координатор. И ценность информации могу определить.

– Вряд ли, – почти равнодушно ответил Алексей Петрович. – Вы забыли сопоставить данные, изложенные в рапорте Крысолова, с информацией из Москвы и Новгорода, поступившей от нашей, я подчеркиваю – нашей, сети. И данные эти очень четко накладываются друг на друга, взаимно дополняя и составляя вполне ясную мозаичную картину. Возникновение еще одной сети, аналогичной нашей, мы почувствовали еще год назад, но почти не было объективных данных. Полгода назад у нас возникло предположение, что кто-то начал, подобно нам, использовать аномалов в качестве боевиков. Правда, инциденты были единичны, отсюда мы сделали вывод, что это работа одного, максимум двух отлично подготовленных оперативников. Кстати, – ядовито произнес куратор, – рапорты об этих происшествиях своевременно легли на ваш стол, потому как все они случились во вверенном вам регионе. Тверь, Псков, Петрозаводск. Тогда нас еще удивило, что все акции направлены против православной церкви. Теперь все – или почти все – встает на свои места.

– Хорошо, – вдруг хлопнул ладонью по столу Боров, на лицо которого вернулась наконец нормальная окраска, – действуйте. Проведите тщательную проверку информации, поступившей от Крысолова, взять секту в разработку и в случае подтверждения данных применить любые методы, которые сочтете нужными без моего дополнительного визирования. Но все материалы по разработке – мне на стол. Черт, – покрутил головой Глава, – это ж надо! Если кто-то сможет плодить аномалов по собственному желанию и в неограниченных количествах – это ж черт знает что начнется.

Сегодня Мишка впервые смог встать на ноги без посторонней помощи и даже доковылял до сортира. Нога тупо ныла, но вполне слушалась и не норовила подвернуться, когда он на нее ступал. Как ни странно, но теперь, после того, что с Мишкой сделали в Храме, его раны стали заживать гораздо быстрее и менее болезненно.

Вернувшись со двора, он доковылял до стола и в два приема проглотил миску жареной картошки с луком, напился молока с хлебом и махнул подряд два стакана водки. Почему-то возникло глупое желание вернуться в Храм и постараться узнать правду, всю правду о том, зачем его сделали таким, зачем послали убивать людей. Раньше такие мысли у брата Самэ не возникли бы, но сейчас он уже был почти прежним Мишкой Волошиным. Тот человек, что ранил его, а потом отпустил, оставив живым, выдрал что-то с болью из сознания Мишки, отняв возможность слепо верить. Словно он содрал с глаз толстую паутину, позволив видеть мир без прикрас и обмана.

И отчетливо понимая всю глупость своей затеи, Мишка все-таки уцепился за нее. Вынув из заднего кармана штанов маленький пузырек с серебристой жидкостью, похожей на ртуть, подаренный тем, кто его подстрелил, он половину втер в раны, как учил его этот странный и грустный человек, и пару капель уронил в стакан с водкой. Залпом выпил, зажмурившись от пронзительной горечи. Остро защипало в почти затянувшихся ранах, обожгло совсем не водочным жаром внутри. Ноющая боль сменилась легким зудом, вялое тело наполнилось силой и энергией.

Мишка снова туго перебинтовал ногу, натянул на себя разношенные кроссовки брата, его же потертые джинсы. Натянул тельняшку и накинул на плечи слегка заляпанную с изнанки просторную армейскую куртку, подаренную тем странным человеком. Сунул в карман деньги, большую часть оставив тетке с братом, документы и вышел из дома.

Неторопливо шагая, он добрел до дороги из Новгорода в Лугу и, сунув сигаретку в рот, начал голосовать проезжающие машины. Расписания автобусов он не знал и надеялся добраться до Луги на попутке, а дальше – на электричке до Питера.

Чистильщик лежал на мокрой плоской крыше сарая, покрытой ветхим толем. Неимоверных трудов стоило не скрипеть досками стропил, поворачиваясь набок или поднося к глазам бинокль. Цели были локализованы, и теперь Чистильщик ждал, когда они все соберутся в одной точке.

Агентурная сеть Чистильщика работала эффективно, и сколь бы ни были скудны данные, полученные от раненого боевика секты, они позволяли вычислить местонахождение самого опасного боевика. И – самое главное – понять, что он настоящий аномал, а не какие-то подделки. Тренированный и смертельно опасный. Возможно, даже работающий до сих пор на Синдикат. Сеть, получив информацию от Чистильщика, начала работать. И дала результат. И Чистильщик, легко перейдя эстонско-латвийскую границу через КПП Айпажи, прибыл в Ригу, легко вышел на след таинственного боевика. «Все решают кадры» – этот сталинский афоризм Чистильщик запомнил в свое время твердо, и потому его личную разведсеть составляли только отборнейшие люди, часть из которых работали на правоохранительные органы, разведку, контрразведку. Даже на Синдикат.