Книга без переплета - Инна Гарина

- Да, Доркин... но что... что случилось?

Горло Баламута перехватил спазм невероятного облегчения. Кое-как справившись с собою, он повернулся к дверям и, забыв, где находится, зычно взревел:

- Эй, стража, сюда! Огня!

Кто-то уже спешил по коридору, но огня с собою не нес. Баламут услышал испуганный голос Фирузы, мягкий басок Овечкина и малость опомнился.

- Что за черт, - сказал он. - Темнота откуда? Май, вы укрыты? Сюда идут.

С этими словами он шагнул к камину, где еще смутно краснели угли, и принялся ворошить их, пытаясь добыть хоть какого-нибудь свету. Но в этом уже не было нужды.

Мрак начал рассеиваться столь же непостижимым образом, как и появился. Обычный сумеречный предгрозовой свет завиднелся в окнах и постепенно залил покои принцессы, кровать с полураскрытым пологом, откуда выглядывало ее бледное личико, и темную фигуру на полу, с головой накрытую плащом. В дверях появились Овечкин и Фируза, одетые наспех, с растерянными лицами, но Баламуту было не до них. Он быстро подошел к человеку, распростертому на полу, опустился на колени, откинул с его головы капюшон. И ахнул от неожиданности.

Ибо то была Де Вайле. Она была еще жива - взгляд ее из-под полуприкрытых век встретился со взглядом Баламута, губы слабо шевельнулись. Кинжал Доркина торчал над ее левой грудью, вогнанный в тело по самую рукоять. А в руке она сжимала свой кинжал, и намерение, с которым колдунья вошла в спальню принцессы, не вызывало никаких сомнений.

- Ты!.. - потрясенно сказал Баламут. - За что? Почему?!

Губы Де Вайле опять шевельнулись, и он поспешно наклонился к ней.

- Я умираю... - едва слышно произнесла колдунья, и в голосе ее прозвучало удивление. - Ты сумел...

- За что ты ее? ... - яростно повторил Доркин.

Она молчала, веки бессильно опустились.

- Пустите-ка, - попыталась вмешаться Фируза, но Доркин отстранил ее.

- Ты ей ничем не поможешь, девушка, - сурово сказал он. - Она умрет через несколько минут. Но я хотел бы узнать... Ты слышишь меня, Де Вайле?

Брови колдуньи страдальчески сошлись у переносицы. Медленно, с усилием она вновь открыла глаза.

- Покайся в своих грехах, пока у тебя еще есть время, - сказал Баламут, и в голосе его не слышалось ни малейшего сочувствия.

- Покаяться... - прошептала Де Вайле. Губы ее искривила хорошо знакомая ему холодная усмешка. - Перед тобой?..

Она сделала паузу, переводя дыхание, и Доркин склонился ниже, чтобы не пропустить ни слова.

- К дьяволу, - сказала Де Вайле, - я ухожу к дьяволу... а ему моя исповедь не нужна. Ты сказал... я не знаю, что такое любовь. Возможно... Когда-то и я любила... но как мало это значит! Уйди, оставь меня, Баламут. Тебе не понять, и никому из вас не понять. Есть то, что выше вашей любви... но вам никогда до этого не подняться. Глупец, ничтожество... ты даже не знаешь, что ты убил. Уйди, дай умереть спокойно...

Де Вайле задохнулась, и по телу ее пробежала судорога.

- Говори, - потребовал Баламут. - Говори! Ты была в сговоре с Хорасом, не так ли?!

Он и сам не знал, как его осенила подобная догадка. Возможно, что-то такое таилось в страшном сне, который его разбудил...

- Была, - пробормотала колдунья. - Я помогала ему с самого начала. А теперь умираю... Гиб Гэлах увидел правильно - искупительная кровь...

- Зачем ты это сделала?

- Я не хотела ее убивать, но мне было велено... если б она не вернулась в Данелойн, я получила бы то, чего жаждала более всего на свете сокрытое знание... Но проклятый дар ее оказался сильнее... он и впрямь помогает вам, недоумкам, превозмочь наши усилия...

- Кто это мог велеть такое?

- Тебе не все ли равно?.. много крови прольется еще в Данелойне из-за принцессы Май. Он хотел избежать этого... о, Черный Хозяин знает, что делает, и это далеко не конец, нет, не конец...

- Что еще за Черный Хозяин?

Тут последние краски сбежали с лица Де Вайле, тело ее выгнулось дугой, обмякло, глаза закатились.

- Нет! - вскрикнул Баламут, хватая ее за плечи и встряхивая. - Нет, ты скажешь все, проклятая ведьма!..

Но сказать она уже ничего не могла.

ГЛАВА 25

Некоторое время Баламут стоял на коленях, стиснув зубы и не отрывая тяжелого взгляда от неподвижного тела на полу. Затем медленно поднялся и, обратившись к Овечкину, буркнул:

- Пойдем вынесем ее отсюда, друг. Дабы не отравляла нас далее своим присутствием...

Принцесса заплакала.

Растерянный Михаил Анатольевич безропотно помог королевскому шуту вынести закутанное в плащ тело Де Вайле из дому в лес. Шли они в полном молчании, и в лесу Доркин вырыл неглубокую могилу, торопясь избавиться от предательницы, и они наспех забросали ее землей.

- Сгинешь вместе с этим миром, когда Овечкин выберется отсюда, и так тебе и надо - чтобы и следа не осталось! - угрюмо произнес Доркин в качестве надгробной речи, разравнивая землю ногой. - Представить только связаться с этой тварью Хорасом, своими руками навлечь столько бед! Никогда бы не подумал...

Он запнулся, вспомнив последнее предсказание колдуньи насчет принцессы. Овечкин подумал о том же, и они коротко переглянулись. "Много крови прольется еще из-за нее в Данелойне..."

- Хотел бы я знать, о каком Черном Хозяине она говорила. Похоже, не о Хорасе, - безрадостно пробормотал Баламут. - Может, наврала со злости? Ладно, пошли.

И они отправились обратно в дом, чувствуя немалую тяжесть на сердце, ибо оба помнили о том, что перед лицом смерти не принято лгать.

* * *

В крепости их встретил безутешный чатури, очнувшийся наконец от своего пьяного забытья. Узнав о том, что произошло, он принялся рвать перья у себя на голове, причитая:

- Я же знал, знал! Боги изъявили намерение говорить со мною, и они открыли мне всю правду, а я!.. Еще двести лет не прикоснусь к вину, будь оно проклято!

- Я тебя предупреждал, - безжалостно сказал Баламут. - Скажи спасибо, что я все-таки успел вовремя и принцесса уцелела, не то не жить бы и тебе.

- Никогда более! - покаянно проскрипел чатури. - Пятьсот лет не буду пить!

- И правильно! - сказал Баламут. - Расскажи-ка лучше, что именно открыли тебе твои боги. Что за Черный Хозяин объявился вдруг в Данелойне?

- Расскажу... Только не очень-то я помню. Открыли они многое, но я... Ладно. Два незримых властителя не от мира сего существуют у вас в Данелойне - Черный и Белый. Один - из темного мира, другой, разумеется, из светлого. И объявились они не вдруг, а были всегда, от сотворения вашего мира. Они не враждуют между собой, так, худо-бедно делят власть. Рождение же принцессы Маэлиналь с ее магическим даром нарушило существующее равновесие сил. И не только потому, что она внушает исключительно благородные чувства даже негодяям и подлецам, делая из них чуть ли не святых...