Книга без переплета - Инна Гарина

Однако талисманы, изготовляемые некоторыми хитроумными магами, дают им возможность открывать временные проходы в границах и шастать, где им вздумается, минуя Стражу. Аркадий Степанович Каверинцев, например, весьма искусный мастер в этом деле. Его талисманы пользуются широкой известностью в волшебных кругах. И с подобными нарушениями закона бороться практически невозможно, ибо для чего же тогда и существует магия?..

Слушая Пэка, они зашли глубоко в лес, и там Ловчий продолжал принюхиваться, выбирая нужное направление. На вопрос Овечкина, что он ищет, охотник ответил загадочно:

- Самое тонкое место.

Ничего не поняв, Михаил Анатольевич покосился на Фирузу. Та шла насупившись, спрятав руки в карманы жакета, и вид у нее был такой, словно ей совершенно все равно, куда идти, и никакие волшебные стражи ее вовсе не интересуют. Овечкин чуть приотстал, поравнялся с нею и тихо спросил:

- Может, напрасно вы так, Фирузочка? Ну зачем вам, действительно, идти с нами, посудите здраво?

- А вам зачем? - огрызнулась она.

Михаил Анатольевич поежился.

- Мне что здесь пропадать, что там - и вправду все едино. А вы еще так молоды, вам...

- Отстаньте от меня, Михаил Анатольевич, - сквозь зубы сказала девушка. - Хочу и иду, и не ваше дело!

Он пожал плечами и, в очередной раз провалившись ногою в какое-то топкое место, тихонько чертыхнулся. В сандалиях у него уже хлюпало - Ловчий вел их через лес напролом, игнорируя все препятствия. Конечно, ему-то что сапоги по колено! А Пэк так и вовсе - бежит почти что по воздуху, едва касается лапками земли...

Горестные земные мысли полезли вдруг в голову Овечкину - и носки-то у него уже мокрые, и провизии-то они с собой не захватили, а путь наверняка неблизкий, и вообще - все наспех, разве так решаются важные дела? А Босоногий колдун вернется, никого не застанет - что он подумает? Под ложечкой неприятно засосало, и очень захотелось повернуть обратно, пока не поздно. Но именно в этот момент Ловчий резко остановился, поворотился кругом, еще раз принюхался и удовлетворенно заявил:

- Здесь!

Сердце у Михаила Анатольевича екнуло. Он нервно огляделся по сторонам - место это как будто ничем не отличалось от всех прочих мест в лесу. Те же мертвые деревья, та же жухлая листва под ногами...

Далее события начали развиваться с исключительной быстротой. Охотник сделал рукою широкое круговое движение и негромко произнес какое-то непонятное слово. И тут началась такая круговерть и свистопляска, что все мысли улетучились из несчастной головы Михаила Анатольевича. Всех их как будто завертело в сушильном барабане гигантской стиральной машины, с диким звоном и искрами из глаз - Овечкина понесло куда-то, сорвав с места, он пытался за что-нибудь ухватиться, но руки скользили по невидимой гладкой поверхности, и в довершение всего из-за непрерывных вспышек перед глазами он перестал видеть своих спутников. Душу обуял ужас, его затошнило, но, к счастью, тут же все и кончилось. Михаил Анатольевич вновь ощутил твердую почву под ногами, и хотя его еще шатало, но звон и сверкание прекратились. Спутники вновь оказались рядом - Фируза, такая же ошеломленная, как и он сам, хватающая ртом воздух, и Ловчий с Пэком, спокойные и невозмутимые, будто ничего не произошло. Кое-как переведя дух, Овечкин огляделся.

Вокруг ничего не было. Он зажмурился на секундочку, потом снова открыл глаза. Вокруг было неописуемое ничто. Бесцветная пустота. На чем ноги стояли - непонятно. У него опять закружилась голова, и он спросил слабым голосом, борясь с дурнотой:

- Где мы?

- У ворот, - ответил Ловчий. - Сейчас выйдет стражник.

Голоса их звучали глухо, едва различимо.

- А где же эти... ворота?

- Напряги воображение, - нетерпеливо сказал охотник. - Нужны тебе ворота - так увидь их!

Михаил Анатольевич некоторое время соображал, что тот имеет в виду, потом послушно напряг воображение. Даже глаза снова зажмурил для большего эффекта. Он знал только одно место, где находились ворота в другой мир, и попытался представить себе его. И что-то такое получилось... Во всяком случае, открыв глаза, он увидел то, что уже видел однажды ночью в Муромских лесах - поляну, окаймленную елями, костер, ночное небо, усеянное звездами. Под ногами была трава. В воздухе витал терпкий, живой запах леса и дыма.

А у костра сидел человек. Чем-то он был похож на Ловчего и одет так же, в брезентовый плащ и высокие сапоги - по-видимому, воображение у Михаила Анатольевича было все-таки не очень развито... Но в отличие от призрачного охотника у этого человека имелось лицо, и лицо это производило приятное впечатление - здешний стражник приветливо улыбался, хотя и смотрел на них весьма пристально.

- Здравствуйте, - первым заговорил он. - Какие гости!

- Привет, - отозвался Ловчий, подходя поближе.

- Привет, коллега, - пискнул Пэк и без приглашения юркнул в костер.

Стражник поднял брови и вопросительно поглядел на Ловчего.

- Мы тоже из Стражи, - пояснил тот, усаживаясь на землю у костра. - А это с нами - парочка смертных.

- Вижу, - сказал стражник. - И что же вам понадобилось у ворот темного мира?

- Да пройти в них, братец, только и всего, - весело сказал Ловчий, и оба они засмеялись, как над доброю шуткой. И Пэк присоединил к их смеху свой серебряный колокольчик.

Михаил Анатольевич осмелел, взял за руку застывшую, как изваяние, Фирузу и подвел к костру. Стражник лишь мельком посмотрел на них и вновь обратил к Ловчему уже несмеющийся взор.

- Ну, - сказал он, - объяснись, приятель!

Вместо ответа охотник вынул из кармана плаща плоскую металлическую пластинку, выточенную в форме многолучевой звезды, блеснувшую золотом в свете костра, и протянул ее на ладони. Стражник, не прикасаясь, несколько секунд пристально всматривался в нее, затем кивнул.

- Ладно. Тебя и саламандру могу пропустить. А смертных...

- Ради него идем, - Ловчий указал на Овечкина. - Как сопровождающие. На нем заклятие лежит, которое можно снять только в вашем темном мире. Он, видишь ли, беглую душу - самого Хораса - обратно заточил.

Стражник повернул голову и на несколько секунд вперил в Михаила Анатольевича свой пристальный взор. И Овечкину сделалось вдруг ужасно неуютно и захотелось, чтобы тот отправил его вон отсюда, сейчас же, и никогда и никуда не пропускал. Но стражник вновь медленно кивнул, и лицо его помрачнело.

- Значит, это ты вернул его, - сказал он. - Смелый ты, однако, человек. Связаться с Хорасом... Что ж, попытай счастья. Я попробую дать ему знать, что ты идешь.

Михаил Анатольевич только глубоко вздохнул, не зная, радоваться ему или же лечь и умереть сразу, не дожидаясь продолжения путешествия. Отчего-то он начал чувствовать себя какой-то марионеткой, за которую решают другие. Но, может, это было и хорошо. Сам он вряд ли бы на что-то решился...