Темные отражения - Алексей Калугин

Неожиданно между Глором и жертвой, которую он уже взял на прицел своих ненавидящих глаз, вклинилось тонкое тело Мурдока.

– Он не сказал ничего обидного, Ваша милость! Абсолютно ничего! Он всего лишь неверно сформулировал свою мысль! – Быстро тарабаря, Мурдок то с чувством прижимал руки к груди, то молитвенно складывал их перед собой. – Я прошу вас не совершать опрометчивых поступков. Подумайте о том, что это человек из другого мира, с чуждыми, возможно даже, совершенно извращенными понятиями о морали и этике, которые могут показаться нам странными и даже дикими. Дайте ему еще один шанс, только один…

– Убирайся к дьяволу! – рявкнул Глор.

Мурдок изящно поклонился, коснувшись острием бородки ворота рубашки, и отошел в сторону. Он своего добился – большая часть гнева Глора обрушилась на него. Ему-то что, не привыкать. Зато Глор станет говорить теперь более обдуманно и осторожно. Полная потеря контроля над собой в момент ярости – наследственная черта Глоров.

Глор, по-прежнему зло глядя на Павла, опустился в кресло.

– Даю тебе день на размышление, – со сталью в голосе произнес Хан Глор. – Или ты будешь выполнять нужную мне работу добровольно, или я заставлю тебя это делать.

– Почему бы сразу не заставить? – нахально поинтересовался Павел.

Но это было вовсе не безрассудное нахальство – он понял, что к нему по какой-то причине не хотят применять жесткие методы.

– Скажи спасибо Мурдоку, – процедил сквозь зубы Глор.

– Да, я считаю, что добровольная работа, основанная на согласии и взаимном интересе, является более эффективной и продуктивной, – вставил Мурдок.

– Что я должен делать? – спросил Павел, хотя уже прекрасно знал, о чем пойдет речь.

Он тянул время и, несмотря на внешнее спокойствие и даже развязность, лихорадочно соображал, как поступить? Какую линию поведения избрать? Как действовать, чтобы не стать пособником Глора, но и самому при этом удержаться на краю?

– Ты должен прочесть книгу Глумза, – сказал Глор.

– Разве она у вас есть? – не смог скрыть своего изумления Павел.

– Есть, – кивнул головой Глор, довольно усмехнувшись при виде смятения, в которое повергли собеседника его слова. – И в этом отчасти твоя заслуга. Вот она.

Глор бросил на стол компьютерную дискету.

– У вас не может быть книги, – покачал головой Павел. – Я вам не верю.

– Я не Хранитель, чтобы в меня верили. – Глор навалился грудью на стол, приблизив к Павлу перекошенное нервной ухмылкой лицо. – Ты будешь работать?

– Прошу прощения, Ваша милость, – снова вмешался Мурдок. – Смею напомнить, вы дали нам день на размышления. Я уверен, что, использовав этот срок, мы непременно придем к правильному решению.

Глор откинулся в кресло и вяло, безразлично махнул рукой.

– Забирай его, – бросил он Мурдоку.

Мурдок, подхватив Павла под локоть, проворно и быстро вытащил из кабинета.

– Что вы делаете? Что вы делаете? – нервно и горячо шептал он ему, щекоча бородкой ухо, пока они шли по коридору в сопровождении трех центурионов. – Вы сами, своими руками хотите вырыть себе могилу? Разве можно вести себя так безответственно? Я изо всех сил пытаюсь снять петлю с вашей шеи, а вы, будто нарочно, стараетесь затянуть ее потуже!

Они вернулись в комнату, где еще недавно очнулся Павел. Постель уже была кем-то аккуратно заправлена.

Павел упал в кресло. Мурдок присел на краешек кровати. Трость он положил рядом с собой.

– Вы осознаете положение, в котором находитесь? – спросил Мурдок все так же шепотом.

– Я не верю, что у Глора есть книга Глумза, – твердым голосом произнес Павел.

– Прошу вас, говорите тише! – Мурдок с чувством приложил руку к груди. – Совсем ни к чему, чтобы нас слышали лишние уши. Книга «К истории зеркал» у Глора действительно есть. – Мурдок выставил руку ладонью вперед, предупреждая возможные возражения или вопросы со стороны Павла. – Вспомните бандитов, которые сканировали вашу память. Они, конечно, и не подозревали о том, какое сокровище, волей случая, оказалось у них в руках. Но, к счастью, они сохранили запись и не отказались передать ее нам, когда им хорошо заплатили. На все, на все в этой жизни воля Хранителей. Вы, Павел, представляете собой уникальный инструмент, с помощью которого книгу можно прочесть. И сделать это, между прочим, можно даже помимо вашей воли. – Мурдок резко приблизил свою бороду к лицу Павла и горячо, с придыханием, зашептал: – Но ты же еще и человек! Разумный, надо полагать, человек! Так не дай использовать себя просто, как консервный нож! Воспользуйся ситуацией с максимальной выгодой для себя!

Уголки его губ нервно подрагивали, зрачки, сузившись до игольного острия, впились Павлу в глаза.

С трудом оторвав взгляд от гипнотических глаз Мурдока, Павел поднялся и сделал несколько шагов по комнате.

– Ваш-то интерес тут какой? – обернувшись, спросил он.

Мурдок вскинул бородку вверх и прищурился.

– Ну, скажем, я хочу вам помочь, потому что вы мне симпатичны, – с едва заметной иронией произнес он.

Павел, снисходительно улыбнувшись, покачал головой.

– Вы, без сомнения, умный человек, Павел. Честное слово, вы мне глубоко симпатичны. Но назвать свои интересы сейчас, здесь… – Мурдок широким жестом обвел стены комнаты тростью, сделал круглые, испуганные глаза и щелкнул себя по уху. – Соглашайтесь работать на Глора, и тогда у нас будет возможность поговорить более откровенно.

– Что я получу взамен?

– Можете выдвигать свои условия. – Мурдок качнул набалдашником в сторону Павла. – Реальные условия, которые могут быть приняты Глором. – И тут же тихо, в самое ухо: – Не надо лишний раз злить старика. Мы с вами сумеем прекрасно обо всем договориться без него.

Глава 32

В эту ночь Павел долго не мог уснуть. Ворочался на смятой простыне, перекладывал горячую подушку с одной стороны на другую.

Попав в Мир сна, Павел был захвачен потоком событий, которые несли его помимо собственных желаний и воли, не давая возможности и времени осмотреться, оценить, задуматься. Впервые, обдумывая свои действия, он с отчетливой ясностью осознал, что от того, правильный он сделает ход или нет, зависит не только его жизнь, но, возможно, и судьба всего огромного, странного, все еще не до конца понятного Мира сна, в котором он теперь живет.

Что знал он об этом Мире? О людях, здесь живущих? Об их надеждах и стремлениях? Имеет ли он право во все это вмешиваться? Может ли взять на себя такую ответственность? А если нет, то как от нее отказаться?

Поверив в Мир сна, Павел принял его таким, какой он есть, включая то, что поначалу казалось уродливым и до безумия диким. Но принял ли этот Мир его? Этого он не знал.