Желание дракона - Катерина Небесная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ей было обидно и стыдно, но все же драконица сделала, что должна.
Через пару дней уже несколько драконов пришли к дому рыбака поздней ночью и предложили тому отправиться с ними. Среди людей — магия — слишком редкий дар, поэтому драконам было интересно обучить человека, и понять, на что он способен.
Теперь драконица и человек обучались вместе, подкалывали друг друга, драконица знакомила рыбака с миром Островов, а он, в свою очередь, рассказывал про устройство Материка. Долгие ночи за манускриптами превращались в долгие дни практик по магии, а затем ночи оказались созданы для того, чтобы вместе парить в облаках.
Рыбак сказал, что хочет привести драконицу к себе в дом в качестве молодой жены, но стать драконом он не может, иначе его магия… она будет навсегда потеряна для людей. Его долг и ответственность.
— И что же сделала она? — Аластер поджал нижнюю губу, словно уже предчувствовал какой-то финал истории.
Мэй перевела напряженный взгляд с дракона на ведьму. Ей совершенно не хотелось, чтобы тревожные слова про долг, оказались правдивы.
— Стала человеком. Прошла обратный ритуал. Он привел ее в свой дом, и они были счастливы. Какое-то время, пока жизнь не показала свою изнанку. Брак оказался тяжек, драконица и рыбак стали ссориться, она обвиняла его в том, что стала ради него человеком, а он говорил, что не заставлял и она сама так решила. Однажды он не вытерпел ее упреков и ушел, больше не возвращался.
— А она плакала так сильно, что ее слезы превратились в реку?
— Может, и так, — Нэндэг пожала плечами. — Известно одно. Она осталась одна, в чужом для нее мире, с крупицами магии, которые остались после потери звериной ипостаси.
— И вот она ты? — спросил Аластер, перестав греть бок у очага.
— И вот она я, но ты ведь и раньше догадывался?
Он пожал плечами, ускользнув от ответа, а затем подошел к Мэйгрид и встал рядом с ней, положив горячие ладони на плечи и слегка сжав.
— Когда время придет, Мэйгрид решит сама, готова ли она и если нет, я не стану препятствовать.
— Так, что будет, если я потребую твой долг? — Нэндэг смотрела прямо и решительно.
Тишина разлилась по дому.
— Я заплачу его. Я дал тебе слово, как дракон, я выполню его как дракон, если ты потребуешь. Затем сделаю, что сделала ты когда-то… Обратный ритуал.
Мэй подняла голову, Аластер смотрел на ведьму, и насколько она могла судить, в нем ничего не дрогнуло. Он даже не поколебался, произнося слова, которые больше звучали как клятва.
Первым желанием было прервать этот разговор еще в самом начале, сказать, что ведьма не права, и она не смеет сравнивать их отношения, с тем, что было у нее в прошлом. Даже если она когда-то была драконом и потеряла все, что было… Это не значит, что они пойдут по этому пути.
У них он свой.
Возможно, в конце ждет лишь пепелище, но у них есть шанс не допустить этого, если окажутся достаточно мудры.
— Глупый дракон!
— Ты, правда, это сделаешь? — Мэйгрид поднялась с места. Кресло под ней издало протяжный стон, словно выгнулась пружина.
— Без раздумий.
— Что ж, пусть так и…
Теперь Мэй развернулась к ведьме, не дав той договорить, схватив подушку от кресла, небольшую лоскутную под спину, кинула ту в ведьму, отчего старуха поперхнулась и пришла в ярость, но Мэйгрид успела выскочить за дверь, потянув за собой Аластера.
— Ты не можешь, — сказала она прямо. — Магия выбрала тебя, и ты обязан ее хранить.
— Ничего, выберет какого-нибудь другого, — дракон пожал плечами.
Он говорил об этом так легко и обыденно, словно сотню раз до этого размышлял о подобном.
— Кого-то вроде Брайса или Сеттена?
Бить по больному не хотелось, но Аластер должен понимать всю серьезность ситуации, он больше не младший брат, теперь он Золотой.
— Не надо, Мэй.
Она поджала губы замолчав.
Отправилась к речке, что протекала у дома ведьмы.
Та шумела бурными водами, яростно разбиваясь о камни. Голубая вода неслась по протоптанной дороге, мечтая стать синим морем. Солнце слепило, при таком свете лица Аластера почти не разглядеть, но все же Мэй протянула руку, дотронувшись щеки.
— Знаешь, я раньше думала, что любовь — это такая вещь, что заставит тебя поменяться. Истории о том, как девушки становятся драконами ради прекрасных принцев, казались весьма впечатляющими. Дело не в том, что сказала Нэндэг.
Он накрыл ее руку своей, затем прижал к себе Мэй всю полностью. Обнял, не оставив миллиметра между ними.
— Просто теперь, мне кажется, что самое важное в любви — это позволить другому остаться собой. Я люблю тебя, Аластер, но мне не нужно, чтобы ради меня ты променял крылья на человеческое сердце.
Он ничего не отвечал, продолжать держать в своих объятьях. Осенний ветер принес соль моря… Она пропитала воздух вокруг, а может это слезы самой Мэй или же слезы той, что когда-то выплакала свое сердце у этой реки?
— Похоже, тогда нам придется придумать, как обойти обещание. Мне неважно, человек ты или дракон, но я не собираюсь мириться с тем, что в моей жизни может не быть тебя, — наконец, ответил Аластер.
— Придумаем, — согласилась Мэйгрид. — А что насчет высшего драконьего света?
— Им встанет поперек горла, новость, что ты не станешь проходить ритуал. Ну и пусть.
— К тому же нам не обязательно решать все сейчас. Я требую конфетно-букетного периода, долгих ухаживаний и серенад под окном…
Они тихо рассмеялись, прижавшись лбами к друг другу.
Ведьма так и не вышла из дома, а войти повторно они не решились. Сейчас были дела гораздо важнее. Провести время друг с другом, ровно столько, сколько им отмерено. К тому же Мэйгрид настояла, чтобы на обратном пути в замок короля они сделали небольшой крюк.
На пороге собственного дома сердце Аластера билось, как никогда сильно. Мать слушала его молча, не выражая ничего, она лишь сдержанно кивала и продолжала сжимать пальцы… Затем Мэй вышла из комнаты, когда лия Кенна дала все же волю эмоциям. Она оставила их наедине, прекрасно понимая, сколько им нужно сказать друг другу.
Тем же вечером они отправились домой, гуляли по улицам острова, сходили за лучшими пирожными.
Ведьма так и не объявилась, не потребовала награду, ни сегодня, ни на следующий день.
Через два с половиной года Гнездо сотрясал детский плач, от которого закладывало уши. Успокоить
