Рыцарь из ниоткуда. Книга II. Сборник (СИ) - Бушков Александр Александрович

Упомянутые гребаные туземцы находились неподалеку, – как и в последний раз, когда Сварог видел их наяву, во время первого привала, сидели кружком метрах в пятнадцати от них, неподвижные, чего-то ждущие, преисполненные какой-то своей, недоступной простому белому человеку мудрости… Вот разве что предводителя среди них не было… Ну, пускай только вернется, морда дикарская… Беседовать пленникам (а теперь уже не оставалось никаких сомнений, что и Сварог включен в число арестантов) никто не препятствовал. Он с ненавистью посмотрел на папуасов – прорваться сквозь них, даже в его охмуренном теперешнем состоянии, особого труда не составило бы, но куда бежать-то? – и спросил у пленника на таларском, с трудом ворочая распухшим языком:

– Тебя как звать?

– Н’генга, – последовал незамедлительный ответ.

– Когда-нибудь встречал таких людей, как я? С белой кожей, в незнакомой одежде?

Н’генга тут же помотал головой.

– А слышал о таких, как я? Может, старики рассказывали?

Тот же жест. Ну да, ждать другого ответа было бы верхом кретинического оптимизма…

– А почему не удивился, когда меня увидел?

Н’генга пожал плечами:

– Много кто в лесу жить…

Сварог непроизвольно хмыкнул.

– Золотые слова… Как называется твое племя?

Н’генга опять пожал плечами и смущенно посмотрел на белого товарища по плену:

– Не понимать. Называться – «племя», и всё…

– Ясно, – кивнул Сварог. – И как далеко твое племя?

– Не знать. Далеко. Туда, туда, туда, – он махнул рукой в разные стороны света, – там где-то.

– А мы где сейчас находимся?

Н’генга внимательно огляделся и сообщил уверенно:

– В лесу.

Сварог терпеливо кивнул. И попытался зайти с другой стороны:

– Ты видел где-нибудь… э-э… звериные тропы, ровные, как копье, без травы, широкие, с незнакомым, незвериным запахом?

– Нет, – сказал Н’генга.

– А такие… летающие штуки в небе, которые вроде бы и птицы, но… – Сварог понял, что несет чушь, вздохнул: – Ладно, забудь, – и вдруг вспомнил: – Стой-ка. А с тобой ведь старик был!

– Ты не помнить? – очень тихо спросил Н’генга, глядя на Сварога.

Сварог опустил взгляд на свою изодранную одежду. Одежда была перепачкана глиной. Глиной с берега безымянного ручейка…

Н-да. Значит, не все события прошедших суток ему пригрезились, были и моменты просветления. И этот сумасшедший бег через лес, и эпизод на берегу ручья… Вот ведь черт, а?! Не-ет, ребята, пора валить от туземцев, пора-пора, пока окончательно крышу не демонтировали, валить – а там будь что будет…

И тут, словно прочитав его дезертирские мысли, туземцы зашевелились, принялись подниматься на ноги. Нет, ничего они не прочитали – просто на полянке появился давешний вождь. Видок у него был, надо сказать, как у Штирлица, который только что узнал, будто бы Геббельс есть русский разведчик и теперь Максим Максимыч переподчиняется лично ему. Он почтительно приблизился к пленникам (Сварог инстинктивно напрягся, изготовившись к акции), посмотрел на бледнолицего пришельца весьма странно, то ли со страхом, то ли с почтением, вдруг бухнулся на колени и протянул на вытянутых руках некий весьма странный предмет.

Сварог непроизвольно всмотрелся.

Предводитель держал в руках не что иное, как нож с ручкой в форме муравья; нож, на первый взгляд сделанный из слоновой кости и выкрашенный в густой черный цвет: вот, пожалуйста, трехгранное короткое лезвие, по длине не превосходящее сигаретную пачку. Прямая короткая гарда и рукоять. Самой любопытной частью, несомненно, являлась рукоять. Она состояла из двух частей, размером и формой напоминающих перепелиные яйца, словно вросшие друг в друга, одно поменьше, другое побольше. Рукоять была покрыта резьбой, что лишь добавляло ей сходство с громадным черным муравьем. А вообще-то… Ну да, ежу понятно, что рукоять сделана в виде одного из местных божков, которых тут у каждого племени наверняка что блох на сучке. Верхнее «яйцо» – голова, нижнее – туловище, на голове вырезан единственный глаз над растянутой до ушей улыбкой (местный циклоп, что ли?), на нижнем, большом «яйце» вырезаны короткие ручки, сцепленные на брюхе.

И – опять же: ни малейшего проявления колдовства. Все буднично и банально…

Подождав, пока Сварог налюбуется на антикварную штуковину, предводитель отполз на шаг. Против ожиданий нож он не отдал, просто показал и спрятал куда-то за спину, потом забормотал что-то по-своему, едва порванные Свароговы сапоги не лобызая, потом аккуратненько так, испуганно коснулся его колена кончиком копья: вставайте, граф, – мол, вас ждет путь-дорожка.

Сварог недоуменно посмотрел на Пятницу по имени Н’генга. И Пятница по имени Н’генга лишь подтвердил его догадку:

– Он передавать, что ты уже не плохой. Ты просто другой…

И без того Сварог понял, что его статус изменился. Вот только вопрос: в лучшую сторону или в худшую? Намерение рвать когти исчезло: все ж таки среди людей лучше, нежели среди ночных зверей…

Глава пятая

КОЕ-ЧТО О ПРОБЛЕМАХ ШАМАНИЗМА В ЭКВАТОРИАЛЬНЫХ РАЙОНАХ

– Блин-компот, – по-русски простонал Сварог.

Простонал, когда разлепил веки и увидел круг неба над головой, не сказать чтобы очень большой, зато какой-то чересчур уж правильный – в геометрическом смысле. По голубому, высокому небу проплывало какое-то чахлое облачко. А потом небосвод закрыл собою чей-то мутный расплывчатый силуэт. Сварог сосредоточился, сфокусировал взгляд и… узнал нависшего над ним человека. Вот тут-то и вырвался стон. Значит, все, что было, не пригрезилось. Ж-жаль…

Последнее, что он помнил – как шли по лесу уже впотьмах. Ни зги было не видно, а они все шли и шли. Сварог двигался на автомате, вперив взгляд в спину идущего впереди аборигена. Не было ни мыслей, ни желаний, ничего. И в какой-то момент, видимо, под воздействием туземного зелья, он окончательно отключился. Один в один как бывает с теми, кто злоупотребляет алкогольными возлияниями. Выпивает человек еще одну «соточку», и вдруг все куда-то пропадает. А обнаруживает он себя уже утром с начисто потерянными воспоминаниями о вчерашнем вечере. И нередко – в чужой постели.

– Где я? – едва слышно выговорил Сварог. Слова добывались из горла, как вода из колодца посреди пустыни: с преогромнейшим трудом.

– Ягуа внизу. Сидеть, – Пятница-Н’генга приветливо ему улыбнулся. И, видимо, чтобы не надоедать белому человеку, куда-то исчез из поля зрения.

– Какой еще ягуа… – Сварог заставил себя подняться.

Е-мое! Повело и закачало. В башке форменный ералаш, а во рту малоприятный кислый привкус. И в мыслях творилось черт-те что. Вдруг на полном серьезе подумалось: а что если он стал жертвой эксперимента над человеческим мозгом и все происходившее с ним, вся та жуть, которую он пережил, – это не более чем спровоцированная злой научной волей иллюзия, и сейчас за ним сквозь стекло или в микроскоп наблюдает очередной доктор Моро, ухмыляется и делает пометочки в журнале наблюдений за подопытными крысами о двух ногах, одну из которых зовут Сварог. И тогда в полный рост встает вопрос: с какого момента его погрузили в эксперимент? Где заканчивается реальность и начинается иллюзия? Была ли Африка, была ли Димерея, Корона, Талар или… или вообще вся его жизнь – фантом?

Но качка постепенно затихала, окружающее переставало мотаться туда-сюда – так останавливаются качели, которые уже не толкает ничья рука.

Сварог огляделся и… ничего радостного не обнаружил. Он находился на дне самого натурального сухого колодца, глубиной метров этак двадцать, диаметром метров пять. Камни, пошедшие на кладку колодца, имели архидревний вид, словно были уложены в эпоху немыслимо далеких и безвозвратно исчезнувших цивилизаций, на месте которых ныне живут их окончательно выродившиеся потомки. В колодце пахло плесенью и прелой травой. На полу валялись пальмовые листья, помимо них из обстановки наличествовала еще деревянная бадья с крышкой, не иначе, служившая парашей.