Не жизнь, а роман! - Юлия Викторовна Меллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Катя, сцепив зубы, не позволяла себе расслабляться и занимала себя всё новыми делами. В замке не во всех проёмах были поставлены окна, и она с усердием принялась помогать Добрану подыскивать такое сырье, чтобы получить прозрачное стекло. Им удалось добиться изменения цвета, и из мутновато-зелёного они теперь могли сделать почти прозрачный зелёный; из матово-желтоватого — прозрачно-жёлтый; и под конец экспериментов вышли к почти чистой прозрачности стекла.
Не успев похвалить русича, она взялась за изготовление хотя бы подобия зеркала, рассчитывая больше на ровную поверхность и её возможности отражать под определённым углом, чем на посеребрение или другой химический процесс, и это при том, что она не оставляла без внимания другую свою работу.
Беда была в том, что пока сидишь возле алькитары и дожидаешься её нагрева, то тревожные мысли всё равно терзают душу. Пока она надеялась, что её исчезновение в будущем и нежелание устраивать по этому поводу скандал, заставят руководство проекта исправить сделанное Славиком, и что её решат по-тихому спасти; удавалось не тосковать о детях и обманывать себя, что нынешнюю свою жизнь она будет вспоминать как дивный сон.
Время прошло, и удручающая реальность вставала перед Катериной во всей красе. Похоже, проще и дешевле получилось замять поступок мужа, именно чтобы не привлекать к изобретению ненужного внимания. А как быть ей?
Да, она не погибла и не прозябает в ужасных условиях. Поначалу чистила зубы тряпочкой и толчёным углём, потом оказалось, что можно купить палочку с мягкой расщеплённой древесиной на конце и её использовать как щётку. Экологично. Вскоре узнала, что для чистки зубов толкут в пыль ракушки, а уголь используют особый. Ещё можно натирать десны мёдом или другими мазями. Ничего изобретать не пришлось. Наравне с полнейшей антисанитарией тихо существовала щепетильная забота о здоровье и гигиена.
Катя при помощи алькитары изготовила для себя натуральные тоники для лица и полости рта, привыкла к своеобразной одежде и бане вместе водопровода. А что дальше? Сумасшествие? Каждый день думать о том, что её дети растут без неё, становясь похожими на Славика?
Как можно объять понимание того, что её малыши ещё не родились, а она находится в начале родовой ветви Грушевичей!
И ведь как они кичились своим происхождением! Неужели это знак, что она останется здесь навсегда и родит ребёнка-родоначальника их ветви… Нет, совсем не знак! Даже если бы она родила, то её фамилию наследнику незачем брать. Видно, в какие-то тёмные времена кто-то из потомков Леона увидит в книге запись о браке и в своих целях воспользуется этим. Быть может эта фамилия спасёт ветвь Бланшфоров и только она выживет к двадцать первому веку. Смешно. Свёкор удавился бы, узнай, что обязан ей упоминанием Грушевичей в прошлом. Какая-то временная петля!
Но помимо казусов со Временем, есть ещё в её жизни загадка! Мужчин этого рода тянет к ней, а её к ним. Пусть для этого всего два примера, но ведь сработало аж сквозь столетия. И, слава Богу, что Бертран не такой, как Слава!
День, когда было решено ехать в Ла-Рошель, она встретила с противоречивыми чувствами. Люси с тревогой поглядывая на подругу, уже раз пять повторила, что ей полезно будет сменить обстановку, а Катя забеспокоилась: вдруг она уедет, а в это время за ней всё-таки придут. Но не отправиться на встречу Бертрана она не могла. Это её идея, она послала мужа за тридевять земель, а он вопреки всем доверился ей. Вживаясь в это время, она всё больше ценила мужа, понимая, насколько ей повезло с ним, и как гибок, восприимчив к новому его ум!
Отряд под командованием Леона и капитана Рутгера, проводил её до порта, но задерживаться в городе воины не могли. Время было неспокойное, а людей для патрулирования не хватало.
К концу лета многие крестьяне и ремесленники торопились на городские ярмарки и становились лёгкой добычей разбойного люда. Сколько бы ни ловили грабителей, всегда появлялись новые, и часто не от хорошей жизни. Каждая новообразовавшаяся шайка верила, что они умнее и ловчее предыдущих, что Бог видит, что другого пути у них не было, чтобы выжить, и их не поймают.
Ловили. Люди Бланшфора знали охраняемую ими местность лучше своего замка, и спрятаться от них было невозможно, лишь немного побегать, но конец разбойников ждал всегда один.
Рутгер на протяжении всего пути к Ла-Рошелю делал вид, что сеньоры рядом нет. Поначалу он позволял себе на отдыхе громко рассказывать непристойные истории, но Леон сцепился с ним насмерть. Он уважал опытного рыцаря, но мачеху парень боготворил и готов был за неё сражаться. Рутгеру хватило ума отступить, всё же Леон — его сеньор. Ему в отместку хотелось бросить грязноватые намёки по поводу любви юноши к мадам Катрин, но её взгляд, а она смотрела на него как на неразумного капризного ребёнка, осадил его похлеще бойцовой напористости юного сюзерена.
Все знали, что сеньора благосклонно и терпеливо относится к детям, причём даже молодняк она почему-то считала детьми. А у Леона не было матери. Она не заменила ему мать, но всё же стала кем-то очень важным в его жизни. Рутгер впервые устыдился и почувствовал себя скверно из-за своего желания опошлить их взаимоотношения. Далее он ехал молча, выполняя свою работу.
Сеньора часто покидала карету, садилась верхом на свою спокойную лошадку и болтала о чём-либо с юнцом. Невольно рыцарь слышал их беседы, иногда посмеивался над горячностью Леона или эмоциональностью взрослой сеньоры, но молчал. А когда отряд возвращался, то он почувствовал, что без рассказов мадам о каком-нибудь полезном цветочке или о том, что надо бы, как только хозяйство поставят на ноги, начинать осушение болотистых мест, стало пусто. Незаметно Леон втянул Рутгера в спор на поднятую сеньорой темой осушения их земель. Какие потребуются затраты, будет ли толк, сколько лет это займёт, поможет ли Рутгеру система каналов привести в порядок его убогий клочок земли, который он считает не наградой, а насмешкой.
Впервые они за время патрулирования обсудили много интересного, и все темы им подкинула эта неугомонная женщина.
А Катерина долго не решалась въехать в дом незнакомого ей рыцаря Броссара, так как без мужа ей было бы неприлично там находиться, но и в таверне дожидаться Бертрана неизвестно сколько дней не хотелось. На её счастье, хозяина дома ждали только зимой.
