Масонство и глобализм. Невидимая империя - Лоллий Замойский

Из трех братьев Рябушинских, состоявших в масонских ложах, Павел Павлович, о котором упомянуто выше, был наиболее влиятельным: председатель московского Военно-промышленного комитета, член Государственного совета, издатель московской газеты «Утро России», близкий друг Бьюкенена. М. Челноков — московский городской голова, кадет, главный уполномоченный Всероссийского союза городов, 1 марта 1917 года был назначен «комиссаром» Государственной думы. Павел Долгоруков, князь, член ЦК партии кадетов, ее председатель в 1915 году. Основал в 1909 году в Москве масонское «Общество мира». К 1911 году оно насчитывало 324 «брата». (Петербургский филиал «общества» возглавлял М. Ковалевский.) М. Федоров, кадет, финансист, думец. П. Половцев, член «Верховного совета», масон 33-й степени, генерал-майор, сменил Корнилова на посту командующего Петроградским военным округом, затем начальник штаба так называемой «Дикой дивизии» на Кавказе, бежал из России в 1918 году. В. Меллер-Закомельский, барон, председатель Петроградской земской управы, член Государственного совета, председатель «прогрессивного блока» в Государственной думе.

М. Горький, его первая жена Е. Пешкова и Зиновий Пешков (брат Я. М. Свердлова) интересовались в то время масонством. Е. Пешкова состояла в одной из лож, созданных в Нижнем Новгороде («Железное кольцо»). З. Пешков позже получил высшую степень шотландского масонства.

Глава 10

И грянул семнадцатый год

Масоны в России у власти. — «Импозантная» конспирация. — Главная забота — не дать стране выйти из войны. — Друзья интервентов. — Оправдания Керенского. — Крушение «Верховного совета народов России». — Запрет Коминтерна. — Преследование или поощрение? — Возвращение. — Современные хозяева философского камня.

В феврале (ст. стиль) 1917 года в России в течение восьми дней была свергнута династия Романовых. Произошла буржуазно-демократическая революция. После Февральской революции по всей стране возникли Советы рабочих и солдатских и крестьянских депутатов. Тем временем русская буржуазия стремилась воспользоваться плодами революции в своих целях. Для этого она использовала все силы, включая и масонские организации. Было создано Временное правительство.

Несмотря на сравнительно широкий охват и временами лихорадочную активность, «братьям» удавалось избегать огласки. В 1917 году «общество оставалось сугубо тайным, может быть, даже еще более засекреченным, чем до революции: в первый состав Временного правительства (март — апрель) входили десять «братьев» и один «профан», который многое понимал и о многом догадывался… — писала Н. Берберова. — Это был, конечно, Павел Николаевич Милюков».[153]

Именно он в своих воспоминаниях проговорился о наличии тайной организации.

П. Милюков, историк, бывший лидер партии кадетов, первый министр иностранных дел во Временном правительстве, и в самом деле не был масоном («не люблю мистики», отвечал он на приглашения вступить в «братство»), но, разумеется, как никто другой знал подноготную событий. (А позже, в эмиграции, судя по архивам, тоже вступил в «братство».)

Его мемуары увидели свет в Нью-Йорке в 1955 году, через двенадцать лет после смерти автора.

Отмечая ведущую роль Керенского, Некрасова, Терещенко и Коновалова во Временном правительстве, Милюков писал: «Все четверо очень различны и по характеру, и по своему прошлому, и по своей политической роли; но их объединяют не одни только радикальные политические взгляды. Помимо этого они связаны какой-то личной близостью, не только чисто политического характера, но и своего рода политико-морального характера. Их объединяют как бы даже взаимные обязательства, исходящие из одного и того же источника… Дружба идет за пределы общей политики. Из сделанных здесь намеков, — подчеркивал Милюков, — можно заключить, какая именно связь соединяла центральную группу четырех. Если я не говорю о ней здесь яснее, то это потому, что, наблюдая факты, я не догадывался об их происхождении в то время и узнал об этом из случайного источника лишь значительно позднее периода существования Временного правительства».[154]

Милюков не назвал «масонскую» связь, но в контексте мемуаров она явно подразумевалась. Во всяком случае, те, кому адресовался намек, поняли его сразу и были глубоко взволнованы. Ибо масонские тайны, как бы глубоко и давно они ни были погребены, всегда предмет исключительных забот «братства», стремящегося сохранить в глазах общества свой аполитичный, «гуманитарный» облик.

Из США в Швейцарию, где проживала восьмидесятивосьмилетняя Е. Кускова, срочно прилетел семидесятишестилетний А. Керенский. «Я провела всю пятницу с Керенским, — писала Кускова 20 января 1957 года Л. О. Дан, вдове меньшевика Дана, сестре Мартова. — Нам пришлось обсудить, что делать в связи с тем, что Милюков упомянул о той организации, о которой я рассказывала тебе». Было решено, что Керенский ответит на «туманное замечание» в предисловии к своей книге, «не упоминая никаких имен», «Обязательно нужно остановить, — хлопотала Кускова, — если это возможно, сплетни в Нью-Йорке». И объясняла: «Еще живы люди, больше того, очень хорошие люди, и нужно позаботиться о них». А в письме Вольскому Кускова писала (15 ноября 1955 года): «У нас везде были «свои люди». Такие организации, как «Свободное экономическое общество», «Технологическое общество», были пронизаны ими сверху донизу… До сих пор тайна этой организации не раскрыта. А она была громадной. Ко времени Февральской революции вся Россия была покрыта сетью лож. Многие члены находятся здесь, в эмиграции, но они все молчат. И они будут молчать, ибо в России еще не умерли люди, состоявшие в масонских ложах. (Примерно то же самое Кускова писала Г. Аронсону. Меньшевик, некоторое время масон (в 1913 году его привел на закрытое собрание Витебской ложи, где выступали А. Керенский, Марк Шагал), Г Аронсон в эмиграции выпустил книги «Россия накануне революции», «Книга о русском еврействе». Одним из первых затронул тему масонства в канун революции. Кускова колебалась в письмах к нему. То признавала влияние масонства, то полемизировала с его статьями, считая, что они могут нанести удар по «живым». Ее письма были опубликованы Аронсоном в 1959 году в «Новом русском слове», газете, издающейся в США, уже после смерти (1958 г.) Е. Кусковой. Беседы с Аронсоном явились одним из мотивов, побудивших Н. Берберову заняться более глубоким исследованием данной темы.)

Можно было бы продолжать приводить свидетельства других участников событий, скажем Чхеидзе и Гальперна, князя Оболенского, Николаевского, пусть скупые, но существенные. Но и так очевидно, что в главном они совпадают: «Верховный совет» включал авторитетных по тем временам политических лидеров, денежных воротил. Во все составы Временного правительства были включены ведущие деятели «Верховного совета».

Думается, что причиной чрезвычайного волнения Е. Кусковой и срочного прилета из-за океана к ней Керенского были не только и не столько забота о сохранении масонской тайны, как таковой и боязнь, что кому-то из остатков масонства это может повредить. Откровения П. Милюкова были опаснее всего для них самих, ибо рисовали в особом свете деятельность Временного правительства и руководивших им подспудных сил. Милюков поднял вопрос о «взаимных обязательствах» лиц, входивших в русское масонство. Перед кем? Каких? Только ли ритуальных? Вряд ли они так уж были для них опасны. Многие из ритуальных тайн давно перестали быть таковыми.

Нет, речь шла о коллективном обязательстве масонов, объединенных в «Верховный совет народов России», их верхушки, называвшей себя «конвентом», хранить верность Великому Востоку Франции. А первейшей была, как пишет Н. Берберова, «масонская клятва русских Великого Востока ни при каких обстоятельствах не бросать союзников…».[155]

Россия переживала неимоверные страдания в навязанной ей мясорубке, изнемогала от империалистической бойни. Не только народные массы, но и многие из высших кругов отдавали себе отчет в том, что нужно положить конец войне. Правительство, не способное дать народу мир, было обречено.

Но Керенский и его «команда» старались до последнего. Одним из первых понял бессмысленность и опасность продолжения войны П. Милюков. 30 апреля 1917 года он покинул правительство. «…Этот уход был вызван совместными усилиями Керенского и Альбера Тома», — писал в своих воспоминаниях «Далекое и близкое» Б. Нольде, дипломат, член ЦК партии кадетов, масон 33-й степени. У Милюкова хватило перед самой развязкой мужества заявить, что «пора свернуть с путей классического империализма». «Или разумный мир, или торжество Ленина», — сказал он в конце сентября 1917 года.

Кто говорит, что среди масонов мало компетентных, серьезных людей? Они были, есть и, наверное, будут. Но не им принадлежало решающее слово. За них решали другие. Им же потом, когда все кончилось для «временных» плачевно, зарубежные хозяева припомнили «нелояльность». Нольде позже «ушли» из масонства, невзирая на его высший ранг.