Масонство и глобализм. Невидимая империя - Лоллий Замойский

Русское начало на чужой земле столкнулось с сытым мещанством и не находило себе места. В начале 70-х годов русская ложа в Париже не насчитала минимально необходимых для «работ» семи членов и была закрыта.[164]

Несколько лет спустя, однако, работы русских масонов в Париже были восстановлены. К этому, кроме всего, толкали события, развивавшиеся в Советском Союзе. Но об этом позже.

Сподвижник В. И. Ленина В. Бонч-Бруевича в своих «Воспоминаниях о Кропоткине» (Звезда. 1930., № 4) замечал:

«Любопытно отметить, что А. Ф. Керенский был вспоен и вскормлен масонами и был специально воспитываем ими на роль политического руководителя во время предстоящего движения за свержение самодержавия, а после — для борьбы с Советом рабочих и солдатских депутатов».

Это признавал сам Керенский, и это подтвердилось большим числом свидетельств. После этого вряд ли имело смысл утверждать, как это делал И. Минц и ряд близких ему историков, что «никакого масонства» в России не было. В своей книге «Масоны и революция» (М., 1990) А. Я. Аврех, например, заключал (с. 342): «Вывод о масонах как quantite negligeable (ничтожная величина) в предфевральских и постфевральских событиях 1917 г. останется неизменным. Чего не было — того не было. (Касаясь такого подхода, Н. Берберова замечала: «Минц писал о масонстве, которое то ли было, то ли нет, а если и было, то никакой роли не играло. Он тем не менее цитирует воспоминания И. В. Гессена, где бывший лидер кадетов, не масон, писал, что «масонство выродилось в общество взаимопомощи…» Справедливые слова. Но Минц их понимает так, что масонство вообще было явлением незначительным… всерьез принимая… утверждение (Кусковой. — Л. 3), что «русское масонство с заграничным ничего общего не имело» (типичный масонский камуфляж и ложь во спасение) и что «русское масонство отменило весь ритуал». Мы теперь знаем… что это все неправда. Минц также твердо уверен, что никакого «Верховного Совета Народов России» никогда не было… Позиция Минца — не только преуменьшить масонство в России, но и осмеять тех, которые думают, что «что-то там было». Заранее предвзятая позиция никогда не придает историку достоинства» (с. 267).)

Да нет, было, это очевидно… Но, конечно, хотя Кускова и утверждала, что сетью лож была «покрыта вся Россия», реальный вес их был ограничен. Как показали дальнейшие события, Керенский и его сподвижники были сметены бурей событий и на сцену выступили реальные силы, совершившие Октябрьскую революцию.

Революция в России оказала гигантское влияние на весь мир, пробудила всеобщие надежды на избавление от системы эксплуатации, насилия, неравенства. Лозунги «свобода, равенство, братство» зазвучали на одной шестой части мира в своем новом значении. Вряд ли это могло оставить равнодушными и тех, кто помнил их начертанными на знаменах французской революции, поднятыми на баррикадах Парижской коммуны. Среди тех, кто потянулся к новым партиям, были и масоны. Многие, надо полагать, вполне искренне разделяли цели русской революции. Некоторые вступали в ряды коммунистических партий, надеясь не упустить возможности повлиять на движение.

Влияние масонов в социалистическом и профсоюзном движении, особенно стран Южной Европы, стало заметным.

Один из ветеранов Итальянской коммунистической партии Джузеппе Берти вспоминал, что в довоенной (перед первым мировым конфликтом) Италии трудно было стать лидером профсоюза, не будучи масоном. А когда в 1914 году на съезде социалистической партии было решено объявить несовместимым для социалистов пребывание в масонстве, в одном Неаполе из почти двухсот членов партии осталось не более тридцати![165]

Вопрос о «совместимости» встал и перед коммунистами. Его подняли перед Коминтерном французские и итальянские коммунисты. Руководство Французской компартии настаивало на том, что масонство и коммунизм близки и совместимы по установкам и что следует разрешить коммунистам состоять в ложах. Представитель Итальянской социалистической партии Грациадеи 29 июля 1920 года выступил на II конгрессе Коммунистического Интернационала против «двойной» принадлежности, которую предлагали представители из Франции. Он напомнил о принятом его партией в 1914 году на Анконском съезде решении о запрещении одновременного пребывания в двух организациях. «Через несколько месяцев вспыхнула война, — сказал Грациадеи. — Теперь мы вполне уверены, что без этого постановления наша партия никогда не смогла бы занять такой непримиримой позиции по отношению к войне. Во всяком случае, она раскололась бы в один из самых трудных моментов…».[166]

Грациадеи обратил внимание, что франкмасонство служит буржуазному строю как в национальном, так и в международном масштабе. Его влияние может быть еще более опасно ввиду того, что оно является тайной организацией.

«…Этот вопрос, — утверждал итальянский делегат, — не интересует русских, но имеет громадную важность в латинских странах, в Англии и Америке. Франкмасонство пользуется довольно большим влиянием в этих странах. Оно является политической организацией, стремящейся к завоеванию и удержанию власти; оно группирует промышленников, ученых, дельцов. Эта организация основывается на мировоззрении, резко противоречащем социалистическому, марксистскому мировоззрению. Франкмасоны пытаются затушевать различия между классами, прикрываясь абстрактным и формальным пониманием теоретических прав. Вдобавок, эта организация тайная… Товарищи, примыкающие к франкмасонству, могут нас контролировать, в то время как мы не имеем возможности контролировать их в их организации».[167]

Выступление Грациадеи было выслушано с вниманием, однако решения по этому вопросу не было принято. К нему вернулись на IV конгрессе Коммунистического Интернационала. Он проходил с 5 ноября по 5 декабря 1922 года. На этот раз делегаты одобрили резолюцию «Франкмасонство. Лига прав и буржуазная печать».

В ней пояснялось:

«II конгресс Коммунистического Интернационала не присоединил к условиям вступления в Интернационал особого пункта о несовместимости коммунизма с франкмасонством только потому, что считал это само собой разумеющимся и, как явствует из протоколов, не допускал самой мысли о возможности одновременной принадлежности к партии пролетарской диктатуры и к чисто буржуазной организации, прикрывающей избирательно карьеристские происки формулами мистического братства…

Принимая во внимание, что самый факт принадлежности к масонству, независимо от того, преследовались ли при этом в данном случае те или другие материальные, карьеристские и другие порочащие цели, свидетельствует о крайней неразвитости коммунистического сознания и классового достоинства, IV конгресс признает необходимым, чтобы товарищи, которые принадлежат до сих пор к масонству и которые ныне порвали с ним, не могли в течение двух лет занимать ответственные посты в партии. Только напряженная работа на пользу революции… может вернуть этим товарищам полноту доверия и восстановить их права на занятие в партии ответственных постов».[168]

Вторая часть резолюции касалась необходимости выхода для коммунистов и из Лиги защиты прав человека и гражданина. Она была связана с первой частью, поскольку Лига эта, подобно «Альянсу», в котором состоял Бакунин, была филиалом масонства.

Пребывание в «братстве» приравнивалось к враждебной деятельности против партии. «Утайка кем-либо своей принадлежности к масонству, — говорилось в резолюции IV конгресса, — будет рассматриваться как проникновение в ряды партии вражеского агента и наложит на соответственное лицо пятно бесчестия перед лицом всего пролетариата».[169]

Там же содержалось обращение к Компартии Франции «не позже 1 января 1923 года ликвидировать все связи партии, в лице отдельных ее членов и групп, с франкмасонством».

Среди тех, кто сделал свой выбор в сторону коммунизма и заявил о разрыве с масонством, был бывший радикал-социалист Марсель Кашен. Остался в компартии, скрыв свои связи с масонством, Андре Марти. Впоследствии он был исключен из партии. Такие лица из руководящего состава ФКП, как Ш. Люсси, А. Моризе, А. Коэн, выбрали масонство. А. Коэн в 1956 году стал Великим мастером Великой ложи Франции.

С докладом на конгрессе выступил Л. Троцкий. И выступил весьма решительно. «Масонство, — как он выразился, — орудие обхода революции, буржуазное орудие, усыпляющее сознание пролетариата, и рычаг буржуазного механизма». В свое время сам он очень интересовался проблемой масонства, написал, будучи в заключении, книгу, рукопись которой позже была утеряна. Есть сведения, что сам Троцкий в Париже вступил в одну из лож («Art et travail»), но впоследствии не возобновлял в ней работу. На IV Конгрессе Коминтерна заходил разговор о масонстве Радека и Троцкого, но последний отшутился. Однако его личный секретарь Ф. Зеллер стал не просто одним из руководителей французского масонства, а Великим мастером Великого Востока страны. И занимал этот пост в течение шести лет. Предполагается, что связи с влиятельной организацией у троцкистов имелись, вопреки уверениям самого Троцкого.