Берия. Лучший менеджер XX века. - Сергей Кремлёв

«Берия неожиданно вызвал меня к себе и предложил сопровождать его на футбольный матч на стадионе «Динамо». Никаких объяснений он не дал — это был приказ. Играли «Спартак», команда профсоюзов, и «Динамо», команда НКВД. В те годы каждая встреча этих команд была сама по себе событием. Поначалу я решил, что Берия хочет, чтобы я присутствовал во время его беседы с агентом в ресторане… Когда мы приехали на стадион и вышли из машины, я следовал за Берией на почтительном расстоянии, поскольку к нему сразу подошли Кобулов, Цанава, Масленников и другие замы, тут же окружившие своего шефа. Обернувшись, он, однако, сделал мне знак подойти поближе и идти рядом — так я очутился в правительственной ложе. Берия представил меня Маленкову и другим партийным и государственным руководителям… Сам факт моего присутствия на правительственной трибуне дал понять Круглову, Серову, Цанаве и другим, что пора прекратить распространять слухи о моих подозрительных контактах, связях и каких-то компрометирующих меня материалах, имевшихся в следственной части. Они должны были убедиться, что отныне я отношусь к разряду доверенных людей в глазах руководства страны…»

И опять Судоплатов не оценил поступка Берии по достоинству даже через много лет. А ведь Берия:

а) не затевая ни с кем официальных словесных объяснений, наглядно и предметно показал одновременно всем, кому надо, что Судоплатову отныне доверяет;

б) эффективно устранил на будущее все возможные недоразумения на сей счет;

в) опять-таки без словесных излияний, поставивших бы в неловкое положение прежде всего Судоплатова, показал ему, что все его проблемы позади.

И ведь сделал это, пригласив боевика-террориста Судоплатова, не забудем, в правительственную ложу!

А почему бы и нет? Проверка закончена, Берия убедился, что Судоплатов доверия достоин. Так почему бы не показать это всем и эффектно, и эффективно (даже с точки зрения экономии времени на соответствующие разговоры!).

Не знаю, как читатель, а лично я восхищен умом, тактом и тонкостью Лаврентия Павловича. Это, уверяю всех, одним лишь трезвым опытом не дается. Для того, чтобы так разрешить щекотливую ситуацию, надо самому иметь ранимую и гордую душу. Ну и, конечно, огромный психологический опыт.

НО ВОТ генерал КГБ Виталий Павлов для Берии добрых слов не нашел, описывая и по личным впечатлениям, и по рассказу Рогатнева (во время войны героически, впрочем, погибшего), «как тронутых сединами заслуженных разведчиков Берия нарочито небрежно распихивал по разным подразделениям». Короче, по Павлову Берия — несомненно хам, да еще и непрофессионал.

Но, скажем, «небрежно распихнутый» Василий Михайлович Зарубин (ему в день совещания на сорок пятом году жизни до седин было далековато) в 1941 году уехал резидентом в США, стал генерал-майором. Умер в 1972 году, не дожив до восьмидесяти двух лет.

А чуть позднее я остановлюсь на другом успешно действовавшем в США резиденте — Исхаке Ахмерове, тоже Берией якобы «небрежно распихнутом»… Ему, к слову, в 1939 году было 38 лет, и он имел вполне брюнетистую шевелюру без седины.

Вообще-то, генерал Павлов, обвиняя Берию в том, что тот непрофессионально и огульно оголил американское направление работы НКВД, в очередной раз лжет. Скажем, давно и успешно работал в США агент-групповод Звук — Яков Голос. Он родился в 1889 году в Екатеринославе в семье рабочего, сдал экстерном за полный курс гимназии, работал в нелегальной большевистской типографии, был сослан на вечное поселение в Якутскую губернию, откуда бежал в США и там осел. Голос был включен в нелегальную сеть НКВД в 1933 году. В 1935 году он отправил в СССР жену и сына, в 1937 году приезжал в Москву сам, встречался со Слуцким. Если бы подозревали всех, то уж Голоса надо было в первую очередь вызывать (и он бы приехал), арестовывать и т. д. Однако Голос спокойно работал при Ежове и так же работал и при Берии.

Далее, в США — о чем Павлов не знать не мог — успешно работал кроме Ахмерова и после Ахмерова резидент внешней разведки Гайк Овакимян. Его тоже никто не отзывал, действовал он под прикрытием инженера Амторга, в 1940 году стал аспирантом Нью-Йоркского химического института, защитил там диссертацию. У Овакимяна на связи в тот период находилось 14 агентов, не считая агентов-групповодов. Так что Берия не так уж безудержно «громил» в конце 30-х годов внешнюю разведку, как это вдалбливают в наши головы несколько поколений «демократов» и как уверяет генерал Павлов. И скорее надо сказать на сей счет обратное.

Что же до Исхака Абдуловича Ахмерова, то биография у него была — хоть кино снимай. Татарин из Троицка Челябинской области, 1901 года рождения, он еще мальчишкой хлебнул жизни: скорняжничал, был курьером, мальчиком на побегушках в галантерейном магазине, учеником электромонтера, хлебопеком.

А в 1920 году он — депутат Казанского совета, в 1923-м окончил 1-й государственный университет (будущий МГУ) и стал заместителем директора Московского педагогического техникума.

Потом — Наркомат иностранных дел, работа в Бухаре и в Турции, вновь Москва, Институт красной профессуры. В 1932 году Ахмеров зачисляется в штат ИНО ОГПУ, получает свой первый оперативный псевдоним Юнг и направляется в Китай… В 1934 году он возвращается в Москву, и там его начинают готовить для работы в США.

В 1936 году в американской нелегальной резидентуре Ахмерова было шесть сотрудников и 10 источников. Иногда, выступая в роли текстильного фабриканта, он назывался то Уильямом Грунком, то Майклом Грином, то Майклом Адамецем или еще кем-то. И вот тут…

И вот тут Ахмеров влюбился… Вообще-то предмет его воздыханий был вполне профессионально подходящим — одна из сотрудниц резидентуры, молодая, красивая, имеющая связи в аппарате Белого дома Хелен Лоури (оперативный псевдоним Таня). К тому же Хелен была племянницей Генерального секретаря Компартии США Эрла Браудера. И отвечала своему русскому шефу взаимностью.

Пора влюбленности совпала с плановым вызовом Ахмерова в Москву для отчета о проделанной работе. И вот тут Ахмеров направляет лично наркому Берии рапорт с просьбой разрешить брак с Таней и вместе с ней приехать домой. Реакция Берии была крайне негативной и бурной. И поскольку двуличием Берия не отличался, это косвенно опровергает будущую грязную клевету о нем как о сексуальном маньяке.

На формирование Берии как человека безусловно наложила отпечаток профессия чекиста. Хороший чекист не может быть бабником. Когда Иван Серов расхвастался, что смог с санкции Хрущева под видом романа подцепить на агентурный «крючок» знаменитую польскую оперную приму Бандровску-Турску, а потом это оказалось блефом (в части вербовки), Берия, по свидетельству Судоплатова, «начал ругать Серова почем зря, грозясь уволить из органов с позором, называя мелким бабником».

Думаю, это была искренняя реакция… Затащить в постель женщину в оперативных целях — это профессионально. Но путаться с женщинами — это профессии противоречит! На этом «сгорело» множество мужчин, а значит, может «сгореть» и чекист.

Так что рапорт Ахмерова автоматически программировал недоверие Берии к его автору. Ну, в самом-то деле! Берия знал Ахмерова лишь по личному делу. И что он мог думать, ознакомившись с ним?

А вот что…

Привлекательный мужик, с 21-го года, имеет устойчивое и завидное общественное положение и за столько лет не обзавелся женой в Союзе… А теперь, в возрасте под сорок, срочно приспичило жениться за кордоном… Как это понимать? Не вертопрах ли? Не бабник ли? Не подсунули ли ему эту красавицу? Племянница главного коммуниста в Штатах? Ну и что! У нас в агентах князь Радзивилл числится и много еще кто из высших их кругов.

Вот логичная реакция профессионала! А Берия был высоким профессионалом как разведки, так и контрразведки — в отличие от тогдашнего, еще малоопытного Павла Фитина, начавшего уверять шефа, что Ахмеров-де «хороший»…

Но и тут Берия поступил человечно… Он сразу не запретил брак — а вдруг у человека действительно большое чувство и он отказом сломает ему судьбу? Но дал указание Фитину детально разобраться и подготовить на Ахмерова подробную справку, что Фитин и сделал. Лишь изучив ее, нарком дал «добро»… Но по возвращении Ахмеров был действительно понижен до должности рядового сотрудника американского отделения внешней разведки. И начались двухлетние проверки.

Но было бы удивительно, если бы было иначе! Тем более что часть агентуры Ахмерова передали «легальной» резидентуре, а часть законсервировали, что является достаточно обычной практикой.

Да, в сложной для внешней разведки ситуации многим (но не всем же!) старым кадровым разведчикам выражалось политическое недоверие. Берия их даже обвинял, о чем пишет тот же Павлов. Да, обвинял, как правило, несправедливо. Но это же был со стороны Лаврентия Павловича умный и точный психологический ход. Он в людях уже тогда разбирался великолепно, он ведь и контрразведчиком был, и партийным деятелем к тому же… У него был выработан уже орлиный взгляд на людей. И — умение оценить человека в сумме, по анкете и по личному впечатлению.