Тень горы - Грегори Робертс

Всякий раз, когда я пытался полюбить Лизу, мне в грудь упирался этот нож: эти сказанные ею слова, потому что она произносила их за нас обоих.

– Люди и не должны принадлежать друг другу, – мягко сказал я. – Это невозможно. Это первое правило свободы.

Она попробовала улыбнуться. Не получилось.

– Почему люди расстаются? – спросила она, возвращаясь к мучившей ее теме.

– А почему люди сходятся?

– Ты что, психиатром решил прикинуться, вопросом на вопрос отвечаешь?

– Ладно-ладно. Если в самом деле хочешь знать мое мнение, думаю, что люди расстаются прежде всего в тех случаях, когда они по-настоящему и не были вместе.

– А что, если ты боишься быть вместе с кем-нибудь? – спросила она, блуждая взглядом по столешнице. – Или вообще с кем бы то ни было?

– О чем ты?

– С недавних пор я чувствую себя так, словно комитет снова избрал меня королевой парада, хотя я даже не стремилась ею стать. Понимаешь?

– Нет, Лиза.

– Не понимаешь?

– Какими бы ни были наши отношения, я знаю точно, что ты избавилась от проклятия и снова встала на ноги. А этим можно гордиться, Лиза. Ты занимаешься любимым делом, работаешь с людьми, которые тебе интересны. И я всегда готов тебя поддержать в любой ситуации. И это хорошо, Лиза. С тобой все хорошо.

Она вновь подняла взгляд. Хотела что-то сказать. Рот приоткрылся, губы беззвучно подрагивали в такт мелькающим мыслям.

– Мне пора идти, – быстро произнесла она и поднялась. – Готовим новое шоу. Новый художник. Он… очень интересный. Надо все смонтировать за пару дней.

– Ладно. Я тебя сейчас…

– Нет, не подвози, я возьму такси.

– Я доставлю тебя на место быстрее любого такси в этом городе.

– Знаю. И еще твоя доставка гораздо дешевле, ковбой. Однако я возьму такси.

Я расплатился и вышел вслед за ней, спустившись по ступенькам на улицу – всю в пятнах и полосах солнца. Рядом была стоянка такси, и мы подошли к первой машине. Лиза уже открыла дверцу, но я ее задержал. Она на мгновение встретилась со мной глазами и тут же отвела взгляд.

– Не жди меня сегодня, – сказала она. – Новая инсталляция будет очень сложной. Так что будем работать круглые сутки в ближайшие пару дней.

– Пару дней?

– Да. Я, вероятно, останусь ночевать в галерее сегодня и завтра, чтобы… чтобы подготовить шоу к нужному сроку, понимаешь?

– Что все это значит, Лиза?

– Ничего это не значит, – сказала она и села в такси, которое сразу же тронулось с места. Она повернула голову и смотрела на меня из окна, пока не исчезла из виду.

Восторг любви, рождающийся мгновенно, как вспышка, редко бывает долговечным. И когда этот восторг угасает, никакая сила уже не может вернуть его во взгляд влюбленных. Сейчас мы с Лизой смотрели друг на друга как будто из глубины – той самой глубины, куда погружается покинувший нас восторг.

Свет померк, и тень опустилась на дивные сады былого. С полчаса я простоял на тротуаре в глубоком раздумье.

Я упустил что-то важное, какой-то более значительный конфликт, чем ее недовольство моей работой на Компанию Санджая или ее предложение завязывать интрижки с другими. Происходило что-то еще, но я не мог этого разглядеть или отчетливо почувствовать – как раз по той причине, что происходило это со мной самим.

Глава 24

Улица самозабвенно жульничала, когда я припарковал мотоцикл перед «Леопольдом», где фланировали проходимцы всех мастей, высматривая среди туристов потенциальную жертву. Я медленно провел взглядом слева направо вдоль улицы, проверяя, нет ли какой угрозы или, напротив, благоприятной возможности. Мои мысли уже начали выходить из тени – Лизиной тени, накрывшей сады былого, – когда я услышал голос:

– Лин! Какая удача, старик! Я как раз тебя ищу.

Это был Стюарт Винсон, и в донельзя возбужденном состоянии. В данный момент он оказался кстати. После непонятного разговора с Лизой мне было в самый раз отвлечься на что-нибудь вроде донельзя возбужденного человека, которого я никогда и не стремился понять.

– В чем дело, Винсон?

– Там одна девушка… Нужна твоя помощь. У тебя ведь есть типа ниточки в колабской полиции, верно?

– Какие ниточки?

– Ну, за которые можно подергать, чтобы решить вопрос. Так ведь?

– Я всего лишь знаю, кому и как можно сунуть в лапу.

– Вот об этом и речь! Ты не мог бы пойти со мной, старик? Прямо сейчас.

– Но…

– Прошу тебя, Лин! У этой девчонки большие проблемы.

Мой хмурый вид все ему сказал.

– Что? Ты отказываешься? Но она не сделала ничего плохого. Все дело в том, что ее бойфренд загнулся. Похоже, передозировка прошлой ночью, и…

– Минутку. Не так быстро. Кто эта девчонка?

– Я… я не знаю ее имени.

– Очень мило.

– Она при мне его не называла. И я не видел ее паспорт. Даже не знаю, из какой она страны. Но я знаю, что должен ее спасти, – и, может, я единственный ее шанс, понимаешь? У нее такие глаза… трудно объяснить… Это как будто вселенная говорит мне: «Спаси ее!» Просто магия какая-то. Как зов судьбы или типа того. Я пытался выяснить у копов, но у них на все одно слово: «Заткнись».

– Заткнись, Винсон, или уже переходи к сути.

– Минутку, дай мне объяснить. Я только что был в полицейском участке, уплатил штраф за своего шофера, который затеял драку с другим шофером на Кемпс-корнер, там вышла такая история…

– Винсон, мы говорим о девчонке.

– Да, старик. Вот, значит, рассчитался я с копами и уже хотел свалить оттуда, как вдруг заметил эту девушку. Ты бы видел ее, Лин! Эти глаза… ее глаза… они типа как огонь и лед одновременно. Ты не поверишь в такое, пока сам не увидишь. Как вообще такое случается, старик, что какие-то глаза вдруг выворачивают тебя наизнанку?

– Это химия. Давай дальше.

– Так вот, ее приятель откинулся от передоза то ли прошлой ночью, то ли рано утром. Насколько я понял, она проснулась и нашла его уже остывшим. Они ночевали во «Фрэнтике».

– Продолжай.

– «Фрэнтик» – то еще местечко, люди там тертые, умеют держать язык за зубами. Я сам вел там кое-какие дела. Но труп – это вам не пакетик дури. Есть черта, за которую они не перейдут.

– Я знаю «Фрэнтик» и тамошнюю братию. Наверняка они задержали девчонку, вызвали копов и сбыли ее с рук.

– Так они и сделали, гниды.

– Они просто сделали все, чтобы не угодить за решетку. И тебе советую поостеречься, Винсон. Глупо корчить из себя доброго самаритянина в полицейском участке, тем более если торгуешь наркотой. Да они там всякого упакуют в два счета, если нарываться.

– Я это понимаю, отлично понимаю. Но с этой девушкой случилась какая-то мистика. И я полез на рожон, попытался выяснить у копов что и как. Насколько понял, ее привезли из морга, где она опознала труп. Представляю, каково ей было, старик! Она дала показания, расписалась, но ее не отпускают, хотя ясно же, что она невиновна.

– Тут нужна взятка.

– Так я и понял. Но копы не стали со мной разговаривать. Потому мне и нужен ты.

– Кто сегодня на дежурстве?

– Сержант Дилип. Он там всем заправляет. Девчонка сидит в его кабинете.

– Считай, повезло.

– Он согласится ее отпустить? Деньги я дам.

– Будь спокоен: этот тип легко продаст свой табельный ствол и полицейский значок, если предложат подходящую сумму.

– Вот и хорошо!

– А потом нагрянет к покупателю, запинает его до полусмерти и отберет свое имущество.

– М-да, хорошего маловато.

– Он любит видеть в людях страх. Поэтому всячески симулируй испуг, чтобы доставить ему удовольствие, и только потом предлагай деньги.

– Ты так и делаешь?

– В мой испуг Дилип-Молния не поверит. Мы с ним уже прошли эту стадию.

– Если ты пойдешь туда со мной, он примет деньги и отпустит девушку?

– Думаю, да. Однако…

– Однако что?

Я глубоко вздохнул и посмотрел в его встревоженные глаза. Мне нравился Стюарт Винсон. Его красивое лицо, сильно загоревшее за шесть лет пребывания под азиатским солнцем, неизменно выражало отважную решимость и вполне подошло бы какому-нибудь полярному исследователю, возглавляющему рискованную экспедицию, – хотя на деле он был всего лишь удачливым наркодилером, жившим на широкую ногу в городе, где нищета и голод были в порядке вещей. Я это знал и потому был озадачен его нынешним поведением.

– Зачем тебе впутываться в эту историю? Ты же совсем не знаешь эту девчонку. Ты даже имени ее не знаешь.

– Только не говори ничего плохого об этой девушке, – попросил он тихо, но с нажимом, меня удивившим. – Если отзовешься о ней дурно, я уже не смогу считать тебя другом. Не хочешь мне помочь, ну и ладно. Того, что я о ней знаю, мне вполне достаточно.

– Ну ты даешь! – выдохнул я.

– Извини, – пробормотал он, на секунду повесив голову. И снова вскинул ее с мольбой во взгляде. – Знаю, тебе это покажется безумием, но я два часа проторчал в полиции, пытаясь ей помочь. Она не сказала мне ничего. Ни единого типа слова. Но один раз она взглянула на меня и как будто чуть-чуть улыбнулась. Или даже не улыбнулась, но я почувствовал ее улыбку своим сердцем, Лин. Не могу этого объяснить. Тогда я… улыбнулся ей в ответ. И она тоже почувствовала это сердцем, могу поклясться! Я в этом уверен так, как ни в чем не был уверен за всю свою жизнь. До сих пор я не представлял, как такое возможно: запасть на кого-то без всякой причины, не перемолвившись и словом. Но сейчас я прошу тебя о помощи.