Как Ворон луну украл - Гарт Стайн

— Так он не в курсе? — спросил Дэвид у Эдди.

— Во-первых, я тоже здесь присутствую, — оскорбился Роберт, — так что извольте говорить со мной напрямую. Во-вторых, я вообще ни хрена не понимаю. И в-третьих, ты кто такой и куда ты дел мою жену?

— Вашу жену я никуда не девал, мистер Розен. Ее забрали куштака.

— Какие еще куштаки?

— Куштака, индейские духи. Они и вашего сына забрали два года назад.

Роберт вскинул руки:

— О-фи-геть! Двадцатый век на дворе! Мы же не в Брунео, а вы — хоть и шаман — гражданин Америки! Нашей системе образования нет равных во всем мире. Хватит пороть ерунду!

— Роберт, — попытался упокоить его Эдди, — я своими глазами видел, как вчера за Дженной пришел один тип. Он выглядел точь-в-точь как Дэвид.

— А ты, Эйнштейн, не подумал, что к тебе приходил сам Дэвид? Может, он нам сейчас мозги пудрит?

— Я сидел дома, — возразил шаман. — Куштака — оборотни, могут принимать любой облик. Они читают ваши мысли и обращаются теми, кому вы доверяете. Чаще всего родственниками или друзьями. Если вы по жизни не верите никому, они приходят в облике незнакомца.

— На это я могу сказать два слова, — Роберт показал два оттопыренных пальца. — Хрень собачья.

Дэвид снял с плеч одеяло и упаковал его в набитый прочими вещами рюкзак.

— Я не прошу вас верить мне, мистер Розен, — ответил шаман, направляясь к двери. — Ваших жену и сына забрали куштака. Верите вы или нет, этого факта не изменить. Я отправляюсь за вашими близкими. Если повезет — вернусь. Если очень повезет — вернусь с вашей женой.

Открыв стеклянную дверь, шаман обратился к Эдди:

— Во что бы то ни стало поддерживайте огонь, он служит мне маяком. Без него я не найду пути назад.

Эдди кивнул.

— В моем доме вам ничего не грозит. Пока я не вернусь, не покидайте его стен. Если через восемь дней не приду, звоните моей жене в Ванкувер. Телефон я оставил. Жена знает, что делать.

Выйдя на улицу, Дэвид отправился через опушку в сторону далекого леса.

Восемь дней? Роберт ушам своим не поверил. Как это восемь дней? Это же на целый день дольше недели. Сто шестьдесят часов плюс тридцать два часа, в итоге получается сто девяносто два часа. Где это Ливингстон собирается столько пропадать? Да еще думает, будто Роберт все это время проторчит под одной крышей с Эдди.

Примерно час Роберт и Эдди просидели в молчании. Ну, остался сто девяносто один час. Что бы ни делал Эдди, это бесило Роберта, словно скрежет ногтей по грифельной доске. Эдди то стоял у очага, то ворошил кочергой головни и уголья, то раздувал пламя, то аккуратно подкидывал в огонь поленьев. Сколько еще Роберт выдержит?

Что вообще Дженна нашла в этом Эдди? Он брутален, интеллекта у него, как у пещерного человека. Кстати, он и огонь умеет разводить. Роберт камины в доме на дух не переносит: полы в саже, комнаты потом воняют дымом. Как-то Роберт предложил заменить настоящий камин газовым, но Дженна наотрез отказалась. Надо было принять это к сведению.

Занять бы себя чем-нибудь. Уткнуться хотя бы в телевизор, послушать прогноз погоды или еще что-то. Что угодно. «Бегущего по лезвию бритвы», например, Роберт может смотреть бесконечно. Просидев следующие сто девяносто часов в одной комнате с Крокодилом Данди, в полном безделье, Роберт чокнется.

— Здесь что, «ящика» нет? — вслух произнес он.

— Скорей всего нет, — покачал головой Эдди. — Мы в такой глуши…

— Можно же было антенну поставить. Ну, такую, которая ловит девятьсот каналов.

Эдди, глядя в огонь, молча кивнул. Он вообще спортивные каналы смотрит? На Аляске же наверняка в футбол играют. Кстати, у них баскетбол возведен в ранг настоящего культа. Про это и статьи писали — о том, как местные команды разъезжают по стране, участвуют в чемпионатах.

— Что у тебя с рукой? — спросил Роберт.

— На рыбалке поранился.

Роберт кивнул.

— Ты, значит, рыбак?

— Ну да.

— Правда, что все рыбаки — пьяницы?

Эдди оторвался от созерцания пламени. Роберт сидел за обеденным столом в противоположном конце комнаты. Непонятно, издевается он или у него такое паршивое чувство юмора?

— Нет, — ответил наконец Эдди и вновь уставился в огонь.

Роберт вышел из-за стола и сел на диван у камина.

— Извини, если обидел. Я не нарочно.

— Ты и не обидел.

Глядя, как Эдди тычет кочергой в поленья, Роберт внезапно подумал: а ведь он и в Дженну тыкал, но уже не кочергой — членом. Эдди отпирается, однако Роберт ему не верит. Вдруг Эдди с Дженной сговорились, составили коварную схему, выманили его, Роберта, сюда, в глухомань, и сейчас убьют? Вдруг Эдди специально держит кочергу в огне — когда металл раскалится добела, он пронзит ею Роберта?

Тьфу ты!

Роберт захотел получить честные ответы на все свои вопросы. Пора выложить карты на стол. Если уж суждено провести восемь дней в одной комнате с человеком, то надо узнать о нем всю подноготную, а там — хоть трава не расти.

— Эдди, скажи честно, ты трахал мою жену?

Эдди обернулся к нему и удивленно выгнул брови:

— Чего?

— Ты мою жену трахал?

Эдди встал и отряхнул джинсы.

— Сейчас не это главное, — сказал он, не уверенный, правильно ли ответил. Как вообще следует отвечать на такие вопросы?!

— Как раз это — главное. Знаешь, вчера вечером ты меня почти убедил. Так хорошо сыграл, отпираясь. Ты же в курсе: Дженна бежала на Аляску, чтобы проветриться…

— Так и есть.

— И я в это верю. Верю. Но когда ты положил раненого пса в багажник и вы поехали в город, я заметил, как Дженна держится. Она сидела к тебе слишком близко, чуть не оседлала тебя. Тогда-то я и понял: ты лжешь.

Роберт потеребил собачку «молнии» на куртке. Он пытался выглядеть непринужденно, спокойно, тогда как внутри кипел.

— Сейчас я хочу знать правду. Давай, говори как есть. Как мужик мужику признайся: ты пялил мою жену?

Отвечать Эдди не хотел. Заботил его вовсе не праведный супружеский гнев Роберта. Ему не нравилась постановка вопроса. Что за слово такое, «трахать»? А «пялить»? Нет, Эдди не трахал Дженну и не пялил ее. Все случилось не так.

— Не понимаю, — произнес Роберт и вымученно хохотнул. — Такой простой вопрос. Почему не отвечаешь?

Заглянув ему в глаза, Эдди увидел в них смятение и злобу. Ну что ж, как мужчина мужчине?.. Тогда слушай.

— Мы переспали, один раз.

Внешне Роберт никак не отреагировал. На лице не дрогнул ни один мускул, взгляд оставался прикован к Эдди, зато внутри все клокотало от гнева.

— Понравилось? — спросил Роберт.

Эдди вздохнул и покачал головой. Присев на кирпичную оградку очага, он потер ладонью лоб.

— Ты не понимаешь. Дело в другом.

— Ты был женат? — спросил Роберт.

— Ни разу.

— Тогда откуда тебе знать, в чем дело?

Ну вот… Чувствовал себя Эдди препаршиво. И ведь все из-за жадности. Если бы они с ребятами не отправились за дополнительным уловом, он не повредил бы руку и не встретил Дженну. Не пришлось бы сейчас разговаривать с Робертом.

— Послушай, Розен…

— Зови меня Роберт. Мы, в конце концов, почти братья.

— Как скажешь, Роберт…

— Если не сказать, «половые партнеры». Один мой друг открыл новое значение этого термина. Понимаешь, в чем оно заключается?

— Да. Слушай, Роберт, ты зол, это видно. Но ты должен понять: я не проблема сама по себе. Я только ее симптом. Дженна сильно расстроена и чувствует себя одиноко…

— Окажи услугу: хватит рассказывать мне о моей же супруге, — дрогнувшим голосом произнес Роберт. Он старался сохранять хладнокровие, не делать резких движений. Он боялся выпустить диванные подушки, чтобы Эдди не заметил, как трясутся у него руки. И все же злоба в Роберте брала верх.

— Я, может, покажусь тебе бестактным, да только ты ответь: вы с Дженной недавно встретились или давно милуетесь у меня за спиной?

— Мы всего неделю знакомы.

— Ясно, хорошо. И давай договоримся: мы с Дженной тоже вроде как всего лишь… десять лет знакомы. Поэтому не надо говорить мне о ее проблемах, ладно? Мне о них, наверное, лучше знать!

Эдди, пожав плечами, отвернулся к огню, а Роберт попробовал унять бешеный ритм сердца. Он злился практически против воли. Не хватало еще, чтобы посторонний человек разговаривал с ним так, будто знает Дженну лучше. Уму непостижимо! Последние десять лет Роберт провел рядом с женой, день и ночь они были вместе, и вот какой-то выскочка пытается объяснять Роберту, в чем беда Дженны. Это же неслыханно! Непростительно!

Роберт рывком вскочил с дивана и вышел из дому. Нужно побыть одному, подышать свежим воздухом. Роберт направился к воде. Если он хочет следующие сто восемьдесят девять часов высидеть рядом с Эдди, ему надо успокоиться. И лучше всего поможет прогулка.

Дэвид шел по лесу, стараясь сохранять разум чистым и открытым. Нельзя думать, нельзя ничего оценивать. Мыслей в голове должно быть не больше, чем у листа на ветру. Шаман пребывает в мире, ничему не удивляясь. Вещи для него просто существуют. В том, что с ним вдруг заговорит медведь, странного не больше, чем в том, как падает с дерева сухая ветка. Солнце может взойти и закатиться за горизонт, и взойти снова — и все за пять минут. Дэвиду открывается иная сторона мира. Поражаться здесь нечему.