Война 2020. Первая космическая - Сергей Буркатовский

Однако, после того как В.П. Глушко, гениальный конструктор, но принципиальный противник «Н-1», стал генеральным директором НПО «Энергия», все работы по теме «Н-1» были прекращены. Две готовые ракеты были сданы в металлолом, и, что очень трудно объяснить с точки зрения рациональной логики, была уничтожена вся документация по советской лунной ракете.

Запас усовершенствованных кузнецовских двигателей «НК-33» удалось сохранить, и, предположительно, в ближайшее время они будут использованы на ракете легкого класса «Союз-1».

Поражение в лунной гонке дорого стоило СССР. Мы не приобрели ценнейшего опыта реализации больших технологических проектов. Организационное — не техническое или экономическое, а именно организационное — отставание предопределило крах лунной программы, и вследствие этого краха отставание в организации еще больше усугубилось.

Даже если бы мы отстали от США на пять, на семь или десять лет — да, неприятно. Но не беда. Опыт был бы получен. Но СССР не отстал, а капитулировал. А капитуляция опыта не дает.

Тяжелыми были и последствия от «лунной капитуляции» в психологической области. Космос был гордостью страны — и поражение в этой области, причем не по очкам, а тотальное, полное, всеобъемлющее, было серьезным ударом по самосознанию как обычных советских граждан, так и советского руководства. Глупо считать, что это поражение предопределило распад СССР, но то, что оно внесло свой вклад в низведение одной из двух сверхдержав до уровня сырьевого придатка развитых стран, — очевидно.

Возможно, если бы СССР не вступал в гонку изначально, а сконцентрировался бы на программе автоматических исследований, это было бы лучшим вариантом. При условии концентрации, а не распыления сил, потерпевшая в реальности аварию «Луна-15», возможно, доставила бы лунный грунт раньше «Аполлона-11» — и это создало бы совершенно другую картину в умах людей. А организационные и технические решения можно было бы отработать немного погодя, создав надежные двигатели, системы управления и стыковки. Но здесь ключевое слово — «возможно», и возможность эта реализована не была. В результате душа народа была тяжело, до шока, травмирована.

И даже теперь значительная часть интересующегося космосом российского — уже даже не советского — общества пытается залечить душевную рану конспирологическими теориями о том, что на самом деле никаких полетов американцев на Луну не было, лунная поверхность сделана в Голливуде, а верхушка СССР 1970-х с готовностью поддержала обман стратегических противников.

Странное утешение — считать себя обманутым лохом, а не побежденным в честной борьбе достойным противником.

Шаттлы, «Салюты», «Мир», МКС: тридцатилетняя пауза

После окончания советской и американской лунных программ, безуспешной и успешной, Луна надолго лишилась человеческого присутствия. Автоматические «Луны» еще летали, луноходы еще ползали, но основной вектор пилотируемой космонавтики сместился на низкие орбиты.

Соединенные Штаты, запустив свою единственную (правда, очень большую — 86 тонн) станцию «Skylab», целиком сконцентрировались на многоразовой системе «Space Shuttle». Считалось, что использование многоразовых космических систем позволит в разы снизить стоимость выведения на орбиту грузов и людей, что позволит решить все стоящие перед космической отраслью США задачи. Планировалось, что челноки будут совершать до 48 полетов в год, то есть каждый из четырех кораблей будет стартовать всего через месяц после своего предыдущего полета.

Этого не случилось по нескольким причинам.

Во-первых, прогресс в области электроники привел к тому, что спутники стали служить по 10–15 лет вместо 3–5 лет ранее. Это снизило грузопоток в космос в разы. Кроме того, спутники устаревали раньше, чем вырабатывали свой ресурс, и их ремонт силами экипажей челноков становился невыгодным; проще создать и запустить новый аппарат.

Во-вторых, не оправдались надежды на уникальные, производимые в условиях невесомости материалы. И бездефектные кристаллы для электроники, и сверхчистые медицинские препараты научились получать в земных условиях. Орбитальные фабрики оказались не нужны. И не нужна оказалась способность челноков возвращать груз с орбиты.

В-третьих, разработчики и экономисты недооценили стоимость межполетного обслуживания и орбитальных самолетов, и многоразовых ускорителей. Оказалось дешевле построить и запустить серийную одноразовую ракету, чем проводить межполетный регламент челнока.

В-четвертых, выяснилось, что военное применение шаттлов тоже весьма спорно. Программа СОИ так и осталась химерой, и задача обслуживания боевых космических станций так и не была поставлена. И, в-пятых, трагедии сначала «Челленджера», а затем «Колумбии» — двух погибших многоразовых кораблей — показали, что классические одноразовые ракеты превосходят шаттлы в том числе и в области безопасности. Да и одно дело потерять всего лишь спутник, пусть и дорогой, и совсем другое — семь человек, составляющих команду челнока. Программа «Space Shuttle», при всех своих достижениях, оказалась ошибкой.

В значительной степени продлила существование шаттлов международная космическая станция. При ее сборке и большой экипаж, и возможность доставки модулей, и имеющийся на корабле манипулятор, и возможность вернуть со станции весьма приличный по сравнению с капсулами русских «Союзов» груз оказались как раз к месту. Но станция сама по себе не смогла окупить флот челноков, и после катастрофы «Колумбии» было принято решение о выводе системы из эксплуатации.

А Россия… Что Россия. До космоса ли стране, испытавшей смуту, сравнимую разве что с той еще, давней Смутой начала семнадцатого века или с революцией семнадцатого года. Умерла рожденная Глушко вместо уничтоженной им «Н-1» ракета стотонного класса «Энергия». Умерла почти в прямом смысле — под завалами монтажно-испытательного корпуса номер 112 погибли так и не слетавшие в космос блоки «Энергий» (тоже два полных комплекта, как и в случае пущенных на слом «Н-1»; такая вот жестоко-ироническая месть истории). Там же погибли два десятка мощных водородных двигателей и тот самый, слетавший в космос и севший в автоматическом режиме советский многоразовый корабль «Буран».

Только на МКС еще теплится присутствие нашей страны в космосе. Что, впрочем, не случайно. Советский Союз упорно тянул программу орбитальных станций, пройдя путь от девятнадцатитонного «Салюта-1» до «Мира» общей массой свыше 110 тонн. Пожалуй, советская программа в этой области — прекрасный образец медленного, но неуклонного поступательного движения вперед, от простого к сложному, от малого к большому, несмотря на аварии и катастрофы, неудачи и трагедии. Эта программа сохранила и «лунные» элементы — блоки орбитальных станций выводятся ракетой «Протон», задействованной в программе облета Луны и полетов автоматических исследовательских станций. Летавшие к станциям «Союзы» принадлежат к тому же семейству «7К», что и лунный орбитальный корабль Л-3. Даже скафандры «Орлан» для работы в открытом космосе ведут свою родословную от скафандра пилота ЛОКа.

И именно эта программа фактически спасла отечественную пилотируемую космонавтику на жутком переломе 1990-х годов прошлого века и сейчас находит свое продолжение в программе международной космической станции.

Программа «Constellation»: возвращение Америки

В начале 2004 года президент США Джордж Уокер Буш объявил о старте новой программы США — «Возвращение на Луну». Сложно сказать, что стало причиной обнародования этой программы. Возможно, тот факт, что программа «Space Shuttle» зашла в тупик — с окончанием строительства МКС челноки теряют свою последнюю область приложения и смысл существования, а сохранение и развитие высокотехнологичных отраслей (к которым, безусловно, относится и космическая отрасль) является непременным условием существования сверхдержавы. Если это, конечно, не «энергетическая сверхдержава», строящая свое благополучие на шатком фундаменте высоких цен на нефть.

Возможно, дело в самоощущении американцев — как элиты, так и простых граждан США. С 50-х годов XX века доля мирового валового продукта, производимого США, сократилась с 50 % до приблизительно 20 %. Внешняя политика вызывала неприятие даже у традиционных союзников. Военная машина буксовала: оказалось несложным задавить армию третьеразрядной страны (не важно, Ирак это или Югославия), но достичь заявленных целей — построить витрину демократии в отдемократизированной, по самое не могу стране — не получается.

И в этих условиях новые великие дела в той сфере, где Америка является теперь, после распада СССР, уже единоличным общепризнанным лидером, очень важны для того морального фактора, который и определяет судьбы стран.