Город Драконов - Робин Хобб

Красная драконица решительно зашла в купальную выемку. Горячая душистая вода уже начала ее заполнять. Хеби стала устраиваться в ней, извиваясь от наслаждения, когда Рапскаль закричал: «Эй, подожди меня!» – и тут же принялся раздеваться.

– Ты же не можешь такое делать у меня на глазах! – возмущенно воскликнула Тимара.

Он повернулся и широко ей улыбнулся.

– Ты первая так сделала. А я промерз до костей! – Он бросил одежду на пол и прыгнул прямо в воду. – Ой-ёй, какая горячая! Как ты это терпишь?

Он подтянулся за край и теперь смотрел на нее.

– Заходи медленно, – подсказала она и отвернулась.

Синтара открыла глаза и смотрела на них с раздражением. Рапскаль остался висеть, позволяя медленно поднимающейся воде омывать свое тело. Он переместился к концу драконьей ванны, чтобы оказаться ближе к Тимаре, и цеплялся за край. Щеки у него раскраснелись, с темных волос капало.

– Эй, послушай, Синтара! Эй, большая девочка! Посмотри-ка на меня, принцесса! Как тебе это удалось? Как ты осветила город? Мы с Хеби уже здесь бывали, много раз. Он никогда не зажигался и не готовил нам ванну. По крайней мере, до сегодняшней ночи.

Синтара развернула голову на подставке для подбородка и посмотрела на него. Тимару шокировало то, как он обратился к ее драконице, но почувствовала при этом, что Синтара вовсе не против, чтобы ее звали принцессой. Может, сам он и не мог понять, насколько его слова были приятны драконице, зато Тимара могла. Она, Синтара, разбудила город, хотя Хеби этого сделать не смогла. Может, именно поэтому она снизошла до ответа.

– Может, город ждал возвращения настоящего дракона. Я просто сказала городу, что мне надо. Так Кельсингра устроена. Все города Старших были так устроены. Эти города были построены для удобства драконов. Чтобы привлечь нас, убедить проводить время среди Старших. Если бы они нас не ублажали, зачем бы нам было себя утруждать?

Ее глаза начали вращаться в ленивом удовольствии, и она медленно их прикрыла, предоставляя хранителям обдумать услышанное.

– Посмотри на свои крылья! – внезапно воскликнула Тимара и, вернувшись к ванне, устремилась взгляд на своего дракона.

– Одно слабее. Оно вырастет.

Казалось, Синтара недовольна тем, что ей напомнили об этом недостатке.

– Они уже сейчас растут! Так же, как все драконы выросли, когда провели ночь в тепле на пути сюда. Они… они чудесные! Перепонки, прожилки… Не знаю, как их правильно называть, но они уже стали толще, и цвета богаче. Они растут почти на глазах, как лозы, захватывающие дерево. Все твои цвета стали ярче, по всему телу, но крылья просто невероятные! Если одно и слабее, то мне этого не видно.

– Слабость очень небольшая. Вероятно, заметна только мне.

Синтара внезапно встала и распахнула крылья, а потом один раз ими взмахнула, осыпав помещение каплями воды.

– Да! Они стали сильнее! – голос у драконицы был очень довольный. Она снова погрузилась в воду, но этот раз оставила крылья полуоткрытыми, словно для того, чтобы лучше их распарить. – Именно это мне и нужно было.

– Интересно, нужно ли это всем драконам? – позволила себе спросить Тимара. Она посмотрела на Хеби. Драконица Рапскаля была меньше и круглее Синтары – и так было всегда. Тимаре ее лапы всегда казались слишком короткими, и хвосту длины не хватало. Формой тела Синтара всегда походила на ящерицу, тогда как Хеби казалась Тимаре квадратной, словно жаба. Но сейчас, когда маленькая драконица вытягивалась и плескалась в испускающей пар воде, ее преображение оказалось почти таким же поразительным, как и у Синтары. Паутина прожилок на ее красных крыльях отливала золотом и сверкающей чернотой. Трудно было поверить, чтобы ее хвост и лапы успели вырасти, но она уже казалась более длинной и пропорционально сложенной. Тимара негромко спросила: – Хеби тоже меняется?

– О, да! – похоже, Рапскаль отнесся к этому совершенно спокойно. – Ты же помнишь: когда мы разлучились с остальными, то нашли одно из таких мест для согревания. Она очень много времени провела на нем. По-моему, именно поэтому она полетела раньше всех остальных. Драконы любят тепло. Благодаря ему они растут. – Он вдруг ухватился за край ванны и наполовину высунулся из нее. – В горячей воде становятся большими не только они.

– Какой ты невоспитанный! Прикройся!

Рапскаль посмотрел на себя, издевательски хихикнул, но послушно подхватил рубашку и, обернув ее вокруг пояса, прихватил рукой сбоку.

– Я вовсе не об этом говорил. Твои крылья, Тимара! Если ты думаешь, что в горячей воде изменились крылья у Синтары, тебе стоило бы посмотреть на свои собственные. Расправь-ка их, девочка-мотылек! Давай осмотрим их как следует.

У него по груди и голым ногам бежали струйки воды. Благодаря чешуе мышцы на груди и животе казались особенно рельефными, но, похоже, он к тому же сильно оброс черными волосами. Было очень странно смотреть на него вот так, но еще хуже было то, что ее вдруг пронзили воспоминания о совокуплении с ним, наполнившие ее тело совершенно иным жаром. «Нет. Не с ним, – строго напомнила она себе. – Я не совокуплялась с ним. Я вообще никогда и ни с кем не была вместе!» Однако эта мысль не смогла перечеркнуть того, что она знала, или остудить похоть, разгоревшуюся у нее внизу живота. Она попятилась от него – всего на шаг, но он застыл на месте, а его улыбка стала еще шире.

– Я до тебя не дотронусь, – пообещал он. – Я просто хочу увидеть твои крылья.

Она отвернулась. Щеки у нее пылали.

– Давай, расправляй их! – приказал он, и она послушалась. Капли воды задержались в их складках, и теперь, когда она их расправила, они заскользили вниз. Это было щекотно, и она вздрогнула. Рапскаль рассмеялся. – Просто поразительно! Цвета мерцают. Ох, Тимара! Какая красота! Жаль, что ты сама их не видишь. Ты больше никогда бы их не стеснялась, перестала бы их скрывать. Пошевели ими чуть-чуть, хорошо?

Она ощущала его дразнящее присутствие у себя за спиной. Чтобы отвлечься, она чуть развела крылья и поразилась своим ощущениям. Сила. И размер увеличился, словно они только и ожидали того, чтобы их расправили. Она снова ими пошевелила. Полет. Не станет ли он теперь возможным? Она прогнала эту мысль. Синтара сказала ей, что она никогда не полетит. Тогда зачем себя терзать?

Рапскаль подошел ближе. Она ощутила на затылке его дыхание, почувствовала его близость.

– Пожалуйста, – тихо сказал он, – конечно, я обещал не дотрагиваться. Но можно мне только прикоснуться к твоим крыльям?

К ее крыльям. Что тут может быть плохого?

– Хорошо, – негромко ответила она.

– Разверни их шире, пожалуйста.

Она расправила их и почувствовала, как он ухватился за жесткий край одного из них. Это чувство было странно похоже на то, будто она держит его за руку – ощущения довольно сильно напоминали те, что поступали от ее пальцев.

Он тихо сказал:

– Мне бы хотелось, чтобы ты это видела. Вот эта линия вся золотая. – Он провел линию пальцем, и по ее телу пробежала дрожь. – А за ней синий – такой, какой бывает у неба перед тем, как оно уступит ночи. А вот здесь – белый, который блестит почти серебром.

Он оттянул ее крыло дальше и очень нежно провел пальцем от ее плеча до самого кончика крыла. Она снова задрожала, но не от холода, а от жара.

Но в этот момент в ее сознание вторглась странная мысль. Он пользовался обеими руками!

Она резко схлопнула крылья и развернулась. Его рубашка валялась на полу.

– Уй! – сказал он и ухмыльнулся.

– Ничего смешного! – возмутилась она.

Его ухмылка стала шире – и, отворачиваясь, она тоже не удержалась от улыбки. Это действительно было смешно. Грубо, но смешно. Типичный Рапскаль. Но тем не менее она почувствовала себя неловко и начала отходить от него подальше.

– Куда ты направилась?

Она и сама не знала.

– Наверх. Хочу посмотреть, что еще здесь есть.

– Подожди меня!

– Тебе надо бы остаться с драконами.

– Незачем. Они обе спят.

– Хотя бы надень брюки.

Он снова рассмеялся, но Тимара заставила себя на него не смотреть. Не дожидаясь его, она вернулась в тот зал, через который они попали к ваннам, и прошла к лестнице. В этой комнате было прохладнее по сравнению с купальней, и под влажной туникой у нее по коже побежали мурашки. И она по-прежнему была голодна. Она постаралась об этом не думать. Все равно сейчас с этим ничего поделать нельзя.

Лестница, вившаяся вокруг колонны, привела ее в комнату наверху: размеры этого помещения были рассчитаны на человека, а декор оказался не таким причудливым. Это был центральный зал, по которому были разбросаны остатки рухнувшей и не поддающейся опознанию мебели. Потолок мягко сиял, заливая комнату мягким светом. Единственное окно выходило на площадь Драконов. Тимара потратила несколько секунд на то, чтобы просто смотреть в него. Рапскаль был прав. Что бы Синтара ни сделала для того, чтобы осветить это здание, этот процесс распространился дальше. Окна соседних зданий сияли светом, и по всему городу пробудились какие-то строения. Некоторые были очерчены светом, хотя их окна оставались темными. Может, Старшие использовали свет в качестве украшения точно так же, как в других городах используются краски или резное дерево? Какие-то здания светились даже совсем далеко, даже у скал на дальнем краю города. Свет горел так, словно там находились люди. Это зрелище одновременно поднимало настроение и пугало.