Узники Тауэра - Сергей Цветков

Немногие женские лица сохранились на стольких портретах, как лицо леди Барбары. Ее изображали Минервой, Вирджинией, Мадонной. Пышнотелая, розовощекая, с большими выразительными глазами и жемчужными зубами, она принадлежала к тому типу красавиц, которых любил писать Рубенс. Однажды Карл встал с ней на весы, и двадцатилетняя девушка перевесила тридцатидвухлетнего короля. Пышная красавица до того пленила Карла, что даже в день своего возвращения в Лондон он бросил семейство, свиту, гостей и отправился ужинать к ней в дом.

Роджер, столкнувшийся благодаря его величеству с некоторыми денежными затруднениями, стал хлопотать об одном доходном, хотя и грязноватом, месте при дворе – должности смотрителя тюрьмы королевской скамьи, и Карл охотно оказал ему эту милость. За ней на Роджера посыпались другие, ибо для того, чтобы дать леди Кэстлмен высокое положение при дворе, следовало возвысить ее мужа. Правда, английским пэром Роджер не стал, удовольствуясь титулом барона Палмера, графа Кэстлмена. А так как леди Кэстлмен в это время была беременной, все понимали, что эти титулы предназначались будущему сыну Карла II.

Появление ребенка на свет вызвало семейную бурю. Роджер настаивал, чтобы он был крещен по католическому обряду; Барбара, в надежде, что король усыновит этот плод их любви, настаивала на протестантском крещении. Супруги обменялись крепкими словами, после чего Роджер затащил кормилицу с ребенком в комнату, запер их и с помощью отца Скропа сделал младенца католиком. Но леди Кэстлмен пожаловалась королю, и Карл приказал пасторам совершить обряд заново. Новая церемония, состоявшаяся в торжественной обстановке, была освящена присутствием короля, который дал ребенку имя Чарльз.

Роджер взорвался, когда увидел, что принесенная им личная жертва послужила только вящему торжеству ненавидимой им ереси. Он затеял ссору с женой, и Барбара бежала от него к брату, захватив с собой мебель, серебро, ковры, грумов, лошадей, кучеров, слуг и оставив мужу пустой дом да связку ключей. Роджер послал неверной супруге последнее «прости», сел на корабль и уехал во Францию. Он пропадал за границей три года. Ходили слухи, что сумрачный терпеливый супруг королевской любовницы постригся в монахи.

На самом деле Роджер посещал французские и итальянские монастыри, сочинял историю последней войны между Венецией и Османской империей и мечтал о возвращении своих соотечественников в лоно католической церкви. Затем он неожиданно явился в Англию. В своем доме он нашел второго сына, Генри, родившегося в его отсутствие и тоже окрещенного в протестантскую веру, между тем как Барбара должна была вскоре сделаться матерью третьего ребенка и, действительно, через два месяца после приезда мужа родила малютку Джорджа. Подобная плодовитость супруги заставила Роджера вновь уложить чемоданы. При посредничестве короля граф и графиня Кэстлмен заключили мировую с условием, что Роджер навсегда покинет отечество.

Но дела религиозные неудержимо влекли Роджера обратно, и спустя полгода после торжественного обещания никогда не появляться в Англии он вновь был в Лондоне, готовя издание полемического сочинения в защиту церкви. «Апология английских католиков» была написана столь блестяще, что вызвала у протестантских читателей удивление относительно того, что папизм можно защищать настолько успешно. Появление этой книги произвело скандал в палате общин, так как многие решили, что католическая «Апология…» издана с тайного согласия короля. Депутаты постановили уничтожить вредное сочинение и потребовали от короля арестовать автора.

Карл был зол на карлика за его не в меру шумное возвращение. Король любил спокойствие и был врагом каждого горячо сказанного слова, он недолюбливал ревность во всяком деле, как в супружестве, так и в политике. Словом, он не стал мешать заключению Роджера в Тауэр.

Причины ареста Роджера не были точно определены; арестованный был обвинен в «великой измене», и сэру Джону Робинсону было приказано подвергнуть узника не только строгому, но и тесному заключению (на полях приказа об аресте стояла пометка, что такова воля его величества). Однако на самом деле Карл отлично понимал, насколько смешно с его стороны сажать в тюрьму мужа своей любовницы. На стенах домов уже появились пасквили в адрес его и Барбары, двусмысленные остроты передавались из уст в уста. Из угождения палате общин король заточил автора «Апологии…» в Тауэр, а затем для собственного успокоения выпустил его на свободу. Некоторую роль в его освобождении сыграла и Барбара, которая в это время приобрела неограниченную власть над Карлом. Она считала своих любовников дюжинами и называла короля Карлом Третьим, так как он занимал в ее сердце третье место после Карла Сэквила, лорда Букгурста, и Карла Гарта, экс-капитана и популярного актера. Открыто отдаваясь поэтам, пажам, актерам, солдатам и канатным плясунам, она, тем не менее, обращалась с Карлом гордо и заносчиво. Она требовала денег – и Карл тут же подписывал чек; она требовала герцогский титул – и земляничные листья тотчас осеняли ее чело; ее дети, рожденные от неведомых отцов, делались принцами и принцессами крови.

Роджера освободили под условием пожизненной эмиграции. Он жил некоторое время в иезуитских коллегиях в Сент-Омере и Литтихе, где написал историю англо-датской войны. В общем-то, он не собирался нарушать своего обязательства, но в нем вдруг пробудилось жгучее сознание своего бесчестия. Это случилось тогда, когда постаревшая Барбара была удалена из королевской спальни на пенсион. По-прежнему чувственная и распутная, она перебралась в Париж, где нашла утешение в компании знатных молодых кутил. Роджер не захотел терпеть такого разврата и далее делить свое имя с женщиной, отдававшейся первому встречному. Он потребовал официального развода, и это вторично привело его в Тауэр.

Папы дозволяли развод одним королям, и то только тем, которые находились вне их власти. Год проходил за годом, а дело Роджера не продвигалось вперед. Тогда он поехал в Лондон, чтобы попросить тамошних иезуитов посодействовать ему. Карл II проведал об этом и из опасения, что на бракоразводном процессе официально обнаружится его связь с Барбарой, упрятал Роджера в тюрьму.

Второй из семи арестов не был продолжительным. Увидев, что против него сплотились все его кумиры, бывшие и настоящие: жена, король и Папа, – Роджер взял свое требование назад и после четырехмесячного заключения получил разрешение покинуть Тауэр.

Однако десять месяцев спустя он уже вновь находился в заточении по делу о так называемом заговоре папистов. Некоторые иезуиты и католические лорды собирались на тайные совещания в таверне «Белый конь», куда частенько приходил и Роджер. За кружками эля, в облаках табачного дыма много было произнесено запальчивых речей с требованием совершения великих дел во имя святой веры, но не было сделано ничего, чтобы претворить слова в жизнь. О собраниях в «Белом коне» тотчас донесли правительству, и болтунов арестовали. Вместе с ними и Роджер снова очутился под знакомым кровом.

В ожидании суда он написал «Компендум» – краткий обзор судебных преследований в отношении участников заговора папистов. Сочинение было напечатано и распространено во множестве экземпляров. Тем временем улик относительно злоумышления Роджера на жизнь короля не нашлось, поэтому его оправдали и выпустили.

До нового ареста протекло десять лет. Карл II умер. Его преемник Яков II, перешедший в католичество, послал Роджера во главе посольства в Рим. Папа принял «маленького человечка» довольно холодно, посольство не удалось. Вернувшись домой, Роджер стал свидетелем отречения короля и был призван к ответственности палатой общин как враг отечества. В продолжение двух лет его четырежды заключали в Тауэр по обвинению в двойном преступлении – в поездке посланником в Рим и в непринесении присяги в качестве члена королевского Совета. Роджер оправдывался тем, что к Папе его посылал король, а присяги от него никто не требовал, но его оправданий никто не слушал.

После своего последнего заточения он был выпущен под залог в тридцать тысяч фунтов, которые внесли за него добрые люди.

Столично-тюремная жизнь утомила Роджера. Он покинул Лондон и поселился в Уэльсе, где, наконец, забыл и свет и жену. После его смерти поблекшая Барбара возвратилась в Англию и вышла замуж за придворного красавца Филдинга, который сразу же стал ее грабить и открыто обманывать. Он отравил ей жизнь так же, как она отравила жизнь Роджеру, и развратной старухе удалось избавиться от второго супруга, лишь уличив его в двоеженстве.

Заключение как аргумент вероучения

1667 год был «постыдным годом» царствования Карла II, когда союзная датско-голландская эскадра ворвалась в Темзу и Медуэй, взяла Ширнес, сожгла Чатем и врасплох напала на королевский флот.