Коптский крест. Дилогия - Борис Батыршин

Олег Иванович грустно улыбнулся. – Мобильник я тебе дам, конечно, но я же говорю – не ловит здесь, место такое….

– Тогда пошли на улицу! Там уж точно ловит – сам звонил, когда к дому подъехали! –

Это было чистой правдой. Буквально за несколько секунд до того, как машина остановилась у дома на улице Казакова, мобильник доктора зазвонил. Каретников, правда, отделался парой слов – очень уж торопил его спутник, – и, наскоро припарковав "Ниву-Шевроле", приятели последовали в подворотню. Двор проскочили с ходу, и только когда на леестнице их встретила заплаканная хозяйка дома со свечой в руке, Каретников недоуменно посмотрел на своего спутника. Олег Иванович пробурчал что-то насчет "дом старый, перед капремонтом, вот проводка и сыплется", отодвинул супругу Василия Петровича в сторону и решительно проследовал в квартиру. Каретников проследовал за приятелем, покосившись на платье женщины– уж он-то знал толк в реконструкционных нарядах. Но это, как оказалось, были еще цветочки.

Следующий удар нанес Каретникову рукомойник. Услышав неизменное "где тут у вас руки можно помыть?" Николкина тетя засуетилась и велела Марьяне проводить гостя в ваннную комнату. Олег Иванович попытался, было, дернуться вслед – но сдержался, осознав, что изменить все равно уже ничего не сможет.

Педиатр вернулся в гостиную с круглыми от удивления глазами, на ходу вытирая руки длинным вышитым полотенцем. Олег Иванович попытался делать знаки, которые должны были, по всей видимости, означать "ничего, не обращай внимания", но в ответ получил совершенно уничтожающий взгляд.

– Итак, где у нас больной? Пойдемте-ка… –

Последовать за своим другом в комнату Николки Олег Иванович не решился. Он и сына на всякий случай заранее отослал прочь, чтобы тот чего не ляпнул; Ваня околачивался теперь во дворе и страдал от неизвестности. Из комнаты Николки слышались голоса: напуганные и встревоженные Ольги Георниевны и Василия Петровича, и несказанно удивленный – Каретникова. Пару раз Марьяна бегала туда-сюда с полотенцами; потом принялась метаться по комнатам, в поисках таза, а под конец убежала на кухню, заявив, что "доктор велели воды согреть поболе". Продолжалось это с полчаса, после чего Василий Петрович позвал вконец измаявшегося гостя к Николке.

Доктор у постели больного

Олег Иванович шел в комнату больного, как на Голгофу. Он, конечно, уже понял, сколь наивными были его рассуждения, когда он только собирался приглашать врача сюда, в 19 век; но, с другой стороны, делать все равно ничего не оставалось. Доктор, посторно навестивший к вечеру Овчинниковых, пытался успокоить хозяйку дома, внушая ей что-то насчет кризиса. Но стоило женщине выйти – посоветовал Василию Петровичу звать священника. Николка пылал в сильнейшем жару, сотрясаясь от приступов раздирающего кашля; Марьяна то и дело меняла пропитанные потом простыни. Казалось, куда уж проще – в этом мире, не избалованном антибиотиками, одна-единственная таблетка пенициллина должна была окахзать эффект чудодейственный…. Как, во всяком случае, предсказывали авторы попаданческих романов. А если нет? И вообще – в 21 веке еще есть пенициллин? Разных противовоспалительных средств – уйма, но какое именно выбрать в такой ситуации? Судить об этом Олег Иванович не брался, но что такое анафилактический шок, представлял себе превосходно – несколько лет назад на его глазах едва удалось откачать парнишку-реконструктора, перепутавшего сильнодействующие антибиотики.

Оставался, правда,выход – тащить мальчика через портал и, на машине, в ближайшую больницу. Но, во первых Николка выглядел, мягко говоря, нетранспортабельным, а во вторых – даже скромных познаний Олега Ивановича в медицине хватило, чтобы отказаться от такого эксперимента. Везти ребенка с иммунитетом 19-го века, в тяжелейшем состоянии, в современную больницу, этот рассадник всевозможной заразы… это даже если забыть о тех неизбежных вопросах, на которые придется отвечать уже в приемном отделении!

В общем, Олег Иванович выбрал вариант, который казался наиболее разумным. Благо – с Каретниковым он был знаком уже лет семь, полагал его человеком своим и надеялся как-нибудь объяснить неизбежные несообразности.

Надежды эти рассеялись почти сразу – стоило врачу оказатсья в квартире Овчинниковых. Отсутствие электричества, древний "мойдодыр" вместо нормальной раковины, мыло, обстановка, наряды хозяев дома… все это можно было еще как-то пережить. Но, когда на вопрос о том, на какие антибиотики у мальчика аллергия, последовал недоуменный вопрос: "Простите, сударь, о чем это вы?" У Каретникова глаза на лоб полезли. Он хотел, было, обматерить кривлявшегося хозяина дома – хобби, это, конечно, здорово, но время надо выбирать! Ребенок в тяжелейшем состоянии, а он тут….

Ольга Георгиевна, видимо, уловила, что речь идет о лекарствах, прописанных племяннику – и вместо чтого, чтобы переспрашивать, что означают слова "антибиотик" и "аллергия", молча подала доктору склянку, доставленную Яшей из аптеки. Каретников взял ее, изучил этикетку – не этикетку даже, а прикрученную куском бечевки прямо к флакону бумажку – и потрясенно уставился на женщину.

– Лауданум? Это.. ему? Где вы это сперли? И какая сво…. простите, КТО постоветовал дать это мальчику? –

Услышав это слово, Олег Иванович понял – все. Любые попытки что-либо сочнить заведомо обречены. Можно рассказывать о чудаках-сектантах, не признающих современной медицины до такой степени, что готовы запретить прививать своего ребенка…. можно объяснить старинную обстановку и одежду причудами свихнувшихся поклонников истории. Но убедить детского врача, кандидата наук, что на свете может найтись его, коллега, посоветовавший дать 13-ти летнему ребенку, больному крупозной пневмонией, спиртовой настой опия…

Так что – встретив совершенно безумный взгляд Каретникова – "ты куда меня привел, что это за притон чокнутых маньяков?" – Олег Иванович мог лишь виновато пожимать плечами и жалко улыбаться.

Я во всем виноват, я! Это из-за меня Николка подхватил воспаление легких – нашел, понимаешь, место для отдыха на сквознячке – вот и отдохнули, проветрились… а туда же – мир менять! Нет, прав отец, мне до чувстува ответственности как до Луны… на четвереньках.

Когда Марина поведала о болезни кузена, мы тут же кинулись к Овчинниковым. Тетя Оля долго не могла понять, что нам надо – и лищь с третьего раза отец сумел втолковать ей насчет профессора из Америки, который вроде как собаку съел на простудных болезнях, пользуя золотоискателей на Аляске. Я, как услышал, тоже обалдел – какой нахрен профессор? Я думал – мы накормим Николку антибиотиками и все, дело в шляпе: местная зараза против современных антибиотиков шансов не имеет, так что всем бактериям кирдык. Но не все так просто – оказывается, отец боялся, что наши убойные таблетки вместе с бактериями и самого Николку прикончат. Вообще-то, в это я поверить могу – мы ведь почти сотню лет ко всякой лекарственной химии првыкали; может, организмы уже у всех людей переродились, мутировали, что ли? Отец как-то рассказывал про староверскую семью в Сибири, которая полвека прожила в отрыве от людей – а потом, когда их отыскали, все и поумирали от заразных болезней. Вот отец и решил пригласить врача прямо сюда, в 19-й век. А чтобы крыша у того не сразу поехала – обратился к дяде Андрею, нашему доброму знакомому из клуба ахтырских гусар. Он и меня лечил, когда я два года назад страдал хроническим бронхитом; да и дома у нас часто бывал.

Дядя Андрей – классный мужик, он меня верхом учил ездить; папа не очень верховую езду жалует, хотя и умеет, конечно. Ахтырцы потом меня в полк свой звали, только я не пошел –познакомился с их народом, кто помоложе, и те втянули меня в страйкбол.

В общем, узнав, что к Николке поедет дядя Андрей Каретников, я слегка успокоился – во первых, он классный детский врач, кандидат наук, та во вторых – просто отличный дядька, который, если что, сможет все понять.

Ну вот. Позвонив дяде Андрею и договорившись встретиться через час на площади Курского вокзала, папа приступил к самому трудному – принялся готовить Овчинниковых к визиту "американского доктора". Непонятно? А вы сами подумайте. Что делает нормальный доктор, приходя к тяжелобольному? Температуру меряет. Давление. Если надо – анализ крови берет. Ну, может, насчет анализа я загнул, его потом делают – только у дяди Андрея в машине всегда неслабый такой чемоданчик – как у медиков скорой помощи. Он как-то говорил, что возит его всюду, потому что без него чувствует себя, как без рук. Так у него там разве что персонального рентгеновского аппарата нет – а так и прибор для давления, и пузырьки всякие для анализов, и лекарства и инструменты… я как-то видел, как он на Бородине его разворачивал, когда кому-то сердцем плохо стало – так врач "Скорой" как кот вокруг сметаны ходил и завидовал. Дядя Сережа рассказывал, что чемоданчик этот 10 лет формировал и отбирал – чтоб уж не все случаи.