Предательство. Утраченная история жизни Иисуса Христа - Кэтлин Гир

— Значит, традиция использовать оссуарии — чисто фарисейская?

— Я полагаю, что ее придерживались в первую очередь фарисеи, но это все, что мне известно.

Меридий осторожно подошел поближе к скелету. Оказавшись рядом с полкой, он увидел слева от себя проход, в котором разглядел еще по крайней мере две ступени.

— Похоже, там еще одна пещера, — сказал он. — Видимо, лестница ведет вниз.

— Нам н-нужен факел или лампа, — дрожащим от страха голосом произнес Альбион. — Может, нам лучше вернуться завтра с необходимым снаряжением, чтобы обыскать остальные помещения гробницы.

— Согласен, — ответил Макарий. — Уже темнеет. Когда мы вернемся в монастырь, я пошлю сюда монахов, чтобы они охраняли гробницу, пока мы снова не закроем ее.

— Закроем? — переспросил Меридий.

— Ну да. Хотя бы из уважения к мертвым, нам следует…

— Вероятно, нам надо поставить на место камень, закрывающий вход, и насыпать побольше земли, — согласился Меридий. — Иначе воры все равно сюда вернутся.

Макарий наклонил голову, задумавшись.

— Это хорошее решение, брат. Я направлю сюда завтра утром несколько рабочих с раскопок.

Макарий и Альбион полезли вверх по лестнице, загородив собой проходящий снаружи свет, и в гробнице стало совершенно темно. Меридий стоял внизу, глядя туда, где, как он знал, лежал скелет, укрытый саваном. Он ощутил странное покалывание в спине. Он что-то почувствовал или услышал. Может быть, подул ветер. Странный звук, похожий на тихий, печальный голос, становился все громче. За считаные мгновения он, казалось, наполнил всю гробницу.

Меридий попятился к лестнице. Его обуял такой страх, какого он не переживал за всю свою жизнь. Это не голос человека — в этом он был уверен.

Макарий и Альбион наконец выбрались наружу, и в гробницу снова проник дневной свет. Звук исчез. Меридий усилием воли заставил себя сделать глубокий вдох. Вместе со светом в гробницу вернулась полнейшая тишина.

— Меридий, ты идешь? — позвал его Макарий.

— Да.

Выйдя наружу в вечерний сумрак, он принялся молча проклинать себя за глупость и решительно зашагал в сторону городских ворот.

Глава 42

Лука сидел на лошади на вершине холма. Его подручные, те, кто остался в живых, тоже сидели на лошадях позади него. Атиний, женщина и двое монахов шли в сторону Иерусалима по проходившей внизу дороге. Он пристально посмотрел на женщину.

«Я еще вернусь за тобой, красавица».

— Чего мы ждем? — спросил Элиций. — Они и так нас опередили. Нам надо ехать.

— Сейчас, — ответил Лука, даже не оглядываясь на пожилого мужчину.

Святой город был похож на лоскутное одеяло, накинутое поверх холмов. В свете заходящего солнца массивные городские стены слегка отсвечивали синим. Они были проломлены во многих местах в ходе неоднократных осад и уже представляли собой не оборонительное сооружение, а скорее древние руины, состоящие из фрагментов уцелевшей стены, перемежающихся с кучами камней. Памятник, но не столько строительному гению иудеев, сколько мощи и превосходству Рима.

У самых Дамасских ворот Лука разглядел огромное сооружение, почти достроенное. Монастырь. Меридий должен быть там. Интересно, он тоже смотрит? Видит ли он, как проезжают мимо Атиний и его спутники?

— Я думал, они направятся в Аполлонию или Кесарию, и очень удивился, увидев их здесь, — покачав седой головой, сказал Элиций. — Меридий был прав: их нужно было спугнуть.

У пожилого мужчины было вытянутое лицо, похожее на собачью морду, с длинным носом и густыми лохматыми бровями. Он брился, но сейчас, после недели пути, его лицо покрылось клочковатой седой щетиной, что делало его еще старше на вид. Александр, второй сикарий, молча сидел на лошади в паре шагов позади них.

Лука продолжал следить за добычей. Атиний уже почти доехал до северных Дамасских ворот. При обучении на храмового стражника ему приходилось изучать план святого города. После смерти Иисуса Христа он превратился из земного города в небесный — небесный Иерусалим. Лука посмотрел на Храмовую гору и руины, когда-то бывшие самым священным местом на всей земле. Перевел взгляд на Цитадель, башни которой все еще возвышались на западе. Когда-то она была дворцом царя Ирода. Были видны котлованы огромных раскопов, осуществленных по приказу императора Константина. Над ними поднимались клубы пыли, и легкий ветерок уносил их на восток.

Иерусалим! Он почувствовал благоговение. Он солдат Веры, поклявшийся защищать ее всеми силами, а это место — самое сердце его Веры. Какую бы ужасную вещь ни искали Атиний и его помощники, он обязан помешать им ее найти. Если же они найдут ее, то он будет обязан ее уничтожить, прежде чем кто-либо узнает о самом ее существовании.

Лука остался на месте. Атиний проехал сквозь ворота, за ним последовали и остальные его спутники.

— Ты уверен, что мы сможем найти их там? — спросил Элиций.

— Вполне, — ответил Лука, пиная лошадь пятками.

Она перешла с шага на рысь, и они продолжили преследование.

Спускалась ночь, и запах вскопанной земли и навоза становился все сильнее. Холмы вдоль дороги, ведущей к святому городу, были усеяны неказистыми хижинами, рядом с которыми можно было разглядеть загоны с коровами, овцами и козами. Когда они проехали мимо них, лошади, стоящие в конюшнях, почуяли своих собратьев и заржали. Кони сикариев загарцевали и заржали в ответ.

Они уже подъезжали к последнему крутому подъему, ведущему к городу, когда Элиций поравнялся с Лукой.

— Следует ли нам найти епископа Меридия и доложить ему обо всем, прежде чем мы продолжим преследование? — спросил он.

Лука окинул его уничтожающим взглядом.

— Мы будем держаться так близко от нашей добычи, как только сможем. А Меридий подождет.

Глава 43

Варнава направил лошадь под массивную арку из серого камня. Дамасские ворота. Несмотря на усталость и страх, он чувствовал на себе воздействие Иерусалима, столь же мощное, как в тот раз, когда впервые, тридцать лет назад, побывал здесь. Струящийся меж рухнувших стен воздух был прохладен и спокоен, божественное чувство одиночества будто истекало здесь из самой земли. Город, казалось, был преисполнен величественной печали об утрате, которой не дано осознать человеческим существам. Темнело все сильнее, но он видел развалины на Храмовой горе и пыль, поднимающуюся от огромных раскопов, которые они заметили еще с дороги. Легкий бриз нес пыль над городом, будто накрывая его тончайшим саваном и подчеркивая запах разрушений, происшедших здесь в прошлом.

Кир выпрямился и вытянул руку вперед.

— Это Колонная площадь?

— Да, — ответил Варнава.

Они поехали дальше. За маленькими окошками домов одна за другой загорались масляные лампы. Мимо проходили люди, большинство в белых одеяниях. В воздухе носились запахи разжигаемых очагов и костров, горящего масла, еды и мочи.

У края Колонной площади Варнава натянул поводья, останавливая лошадь. Высокая круглая колонна стояла посредине. От нее уходили улицы, Верхняя Торговая — вправо, Нижняя — влево.

Некоторое время Варнава молча смотрел на колонну. Он едва заметил, что Кир задрал голову, разглядывая ее квадратный наконечник.

Да, это именно то самое место. Если хорошо приглядеться, то можно увидеть символ тектона. Для этого надо всего лишь представить разрез колонны. Если поделить квадратное основание по диагонали, как раз получится круг и угольник.

— По какой улице едем? — спросила Калай.

— По Нижней Торговой. Мы поедем в сторону Храмовой горы. Там несколько прудов и фонтанов.

Лошадь Варнавы принюхалась и тихонько заржала, видимо почуяв других лошадей или сарай со свежим сеном. За последние дни бедные животные проголодались, поскольку у них лишь иногда была возможность пощипать траву у дороги.

Они поехали по вымощенной булыжником улице. Ветер донес звуки тростниковой флейты, от которых защемило сердце. Кто-то пек хлеб, и запах пшеничного теста заставил пустой желудок Варнавы сжаться.

Они поравнялись с четырьмя монахами в коричневых одеяниях, идущими в сторону ворот. Они шли с поднятыми капюшонами, и Варнава не видел их лиц.

— Да пребудет с вами благословение Господне, — сказал первый из монахов.

— И с вами, братья, — хором ответили Варнава, Кир и Заратан.

До этого они проехали мимо монастыря, строящегося к северу от Дамасских ворот. Наверное, именно туда и направлялись эти монахи.

По сторонам улицы стояли низкие дома с плоскими крышами, окруженные садиками из пальм и фиг, шелестящих листьями на ветру.

По улице еще ходили люди, бросавшие быстрые взгляды на Варнаву и его друзей.

Они ехали дальше в южном направлении. Храмовая гора предстала перед ними во всем своем величии. Каменные подпорные стены высотой в восемь — десять человеческих ростов, поддерживающие площадку, на которой высился Храм, были почти целы.