История крестовых походов - Джонатан Райли-Смит

Однако было бы неверным преувеличивать значение выработки этого плана пли верить в то, что этот план мог осуществиться на практике. Некоторые теоретики, и в том числе, как это ни удивительно, последний магистр ордена тамплиеров Жак де Моле, отрицательно относились к идее захвата плацдарма и выступали за отправку сразу всех войск экспедиции. Не было согласия и в вопросе о месте высадки армии. В связи с этим предполагаемым крестовым походом постоянно вспыхивали споры, высказывались самые противоречивые мнения, создавались и распадались союзы. Разработке единого плана действий мешали и личные интересы и представления заинтересованных лиц. Для французских теоретиков Пьера Дюбуа и Гильема де Ногаре крестовый поход был частью честолюбивых замыслов Капетингов, а блестящий мыслитель Рамон Лулл не избежал влияния арагонских и французских интересов, которые он учитывал в планах нападения. С другой стороны, писать без учета политической ситуации было бы пустой тратой времени. Нечего было и думать о том, чтобы отделить крестовый поход от династических и экономических целей великих держав.

Трудно сказать, могла ли воплотиться в жизнь идея крестового похода так, как представляли себе это теоретики. Ведь были нужны еще две вещи — сила (роtestas) и милосердие (сагitas). Что касается сагaitas, т. е. желания помочь Святой Земле, то реально оценить настроения в обществе только на основе реакции на поражение на Ближнем Востоке (в особенности на потерю Акры) или на проповедь крестового похода невозможно. Чувства по поводу провала на Востоке часто зависели от личной заинтересованности каждого и от привычного поиска козла отпущения. Однако вскоре после падения Акры наблюдались заметные, хоть и кратковременные, всплески нового интереса к крестоносному движению; обычно они были связаны с эсхатологическим аспектом крестоносных идей и противоречили новому, профессиональному характеру крестового похода, который проповедовали большинство теоретиков. Этот интерес свидетельствовал о том, что навязчивая идея о возвращении Святых Мест не была чужда широким массам населения. Такие всплески происходили примерно каждые десять лет: в 1300 году, когда на Западе узнали о победе монгольского пльхана Газана над мамлюками; в 1309 и 1320 годах, когда крестьянские крестовые походы в Германии и Франции показали, насколько живуча крестоносная идея в сердцах бедного люда.

На высших ступенях социальной лестницы отношение к крестоносному движению было более определенным, да и знаем мы об этом гораздо больше. Куртуазпя, которая достигла своего расцвета как раз ко времени падения Акры, включила участие в крестоносном движении в обязательный атрибут поведения истинного рыцаря. Неслучайно светские правители объявляли о своем решении принять участие в крестовом походе в обстановке рыцарского великолепия. Семейные традиции, особенно во Франции и Англии, также нередко способствовали воодушевленному отклику представителей знати на проекты, вынашиваемые папами и королями. Правда, их энтузиазм нередко подтачивался подозрениями об истинных мотивах и намерениях тех, кто выдвигал эти проекты, и к формальному принятию креста относились теперь с гораздо большей осмотрительностью. И все же всегда — и во времена Эдуарда I Английского, собиравшегося в крестовый поход в 1280-х годах, и при Филиппе VI, короле Франции, в 1330-х годах — находились желающие принять крест.

Невольно напрашивается вопрос, не явилось ли причиной того, что проекты возвращения Святой Земли не осуществились на практике, отсутствие военной силы (роtestas). Для того чтобы ответить на этот вопрос, нам придется описать изменения, произошедшие в военной организации и финансовом обеспечении крестоносного движения после Лионского собора.

Понемногу формировалась новая практика крестовых походов. Она отличалась от пропагандируемой теоретиками, зато соответствовала современным направлениям в военном деле и, следовательно, скорее могла привести к успеху. В приготовлениях к крестовым походам Эдуарда I, Карла IV и Филиппа VI мы видим, что предпочтение стало отдаваться набору участников на контрактной основе, поскольку это давало возможность большего контроля над армией и гарантировало выполнение приказов. Росло число сторонников использования на полную мощь морских сил Запада, господствовавших в Средиземном море. Должное внимание начали уделять и таким вещам, как разведка, шпионаж и привлечение на свою сторону нейтральных государств. Стала очевидна необходимость привести тактику в соответствие с меняющимися обстоятельствами, принимая во внимание и возникновение новых врагов. Началась подготовка специалистов по осадным работам. Кажется, раньше никогда военной стороне дела не уделялось столько внимания.

Наиболее значительные изменения, однако, произошли в области финансового обеспечения крестоносного движения. Все перечисленные в предыдущем параграфе нововведения стоили немалых денег, и 2-и Лионский собор предложил ввести специальный налог для мирян во всем христианском мире. И хотя эта мера не была одобрена, собору удалось установить шестилетнюю десятину с дохода всей Церкви. Уже несколько десятилетий налоги, взимаемые с духовенства, были единственным надежным и постоянным источником средств для крестоносных предприятий, но методы расчета, сбора и передачи денег оставляли желать лучшего. Величайшим вкладом Григория X в крестоносное дело была четкая организация такого налогообложения. Он создал двадцать шесть налоговых округов и в своей булле Сит pro negotio от 1274 года дал четкие и конкретные указания к оценке облагаемых налогом доходов клириков. После смерти Григория X в 1276 году его преемники дополняли и усовершенствовали его инструкции, и к 1303 году (году смерти Бонифация VIII) папский престол уже обладал действенной системой налогообложения, благодаря которой осуществлялось практически бесперебойное финансирование крестоносных экспедиций. К. этому времени эта система уже с честью выдержала первое серьезное испытание — финансирование крестовых походов против восставших сицилийцев и их союзников в 1282 и в 1302 годах.

Организация папским престолом налогообложения Церкви было экстраординарным достижением, хотя на первый взгляд это кажется очень простой процедурой. Так, например, в 1292 году годовой доход епископа Рочестерского был оценен в 42 фунта 2 шиллинга и 2 пенса, следовательно, он должен был платить 4 фунта 4 шиллинга и 2,5 пенса в год в счет десятины, которую папа Николай IV отвел Эдуарду I на его крестовый поход. Но это, казалось бы, простое исчисление было сопряжено со всевозможными трудностями. Должна ли десятина исчисляться на основе оценки дохода посторонним, беспристрастным следователем, что требовало много лишнего времени и повторения процедуры каждый год, или можно было полагаться на совесть и знания (не всегда абсолютно точные, конечно) клирика, облагаемого налога? Как нанимать оценщиков и сборщиков налогов, как оплачивать их труд и как осуществлять контроль за их деятельностью? Каков наилучший и самый безопасный способ хранения и перевозки полученных денег? Кроме этих проблем, существовали еще и трудности, связанные с самими налогоплательщиками и теми светскими правителями, которые получали деньги для организации крестовых экспедиций. Во-первых, способы утаивания доходов клириками были многочисленны и разно образны, а во-вторых — необходимо было каким-то образом добиваться того, чтобы полученные деньги тратились только на крестовые походы. Надо было вести четкий учет расходов, а непотраченные сум мы возвращать Церкви.

Эти проблемы полностью так и не удалось разрешить: уклоняющиеся от уплаты налогов духовные лица, сборщики-мошенники, разбойники с большой дороги, неплатежеспособные финансовые организации и правители, присваивавшие крестоносные сборы, были неизменными атрибутами европейского позднего Средневековья. Папское налогообложение Церкви, как, в сущности, и большинство средневековых налоговых систем, было неустойчивым, подвергалось резкой критике и с течением времени теряло свою эффективность. Но вопреки всем недостаткам эта система доставляла львиную долю тех средств, на которые рассчитывали организаторы крестовых походов, и таким образом обеспечивала само существование крестоносного движения. Введение всеобщей шестилетней десятины в пользу крестоносного движения — не только в Лионе в 1274 году, но на Вьеннском соборе Климента V в 1312 — привело к сбору огромных сумм денег, которые должны были пойти на поход на Восток. Крестоносное движение в Европе позднего Средневековья постоянно напоминало о себе целой армией сборщиков налогов, банкиров и бюрократов, занятых соором и распределением денег, без которых существование этого движения прекратилось бы. И все же эти усилия никак не приводили к желанному результату. Силу — роtestas, о которой говорил Лулл, — могли обеспечить только деньги, а их на возвращение Святой Земли не хватало; точнее — политические условия в Европе в XIV веке не позволяли сконцентрировать средства в одном проекте. Светские правители христианского мира, допуская папские крестоносные сборы на своих территориях и рассчитывая поживиться хотя бы частью собранных денег, не разрешали передачу этих средств другим правителям, организовывавшим поход на Восток. Следовательно, никто из решившихся возглавить крестовый поход за отвоевание Святой Земли не мог собрать необходимые для того средства. В начале 1330-х годов Филипп VI попытался обойти эти трудности и ввел крестоносный сбор с мирян во Франции, одновременно с этим побуждая папский престол доставить средства из других стран. Но последнее не удалось — к этому времени влияние папского престола в политической сфере уже сильно ослабло.